Плоскость

– Ты уверен, дубина?

– Так точно!

– Ничего не понимаю!

– Так точно!

– Что!? Ты, что-ли, понимаешь?

– Никак нет! Не понимаю!

– Ну, то-то же. Ладно, свободен… И помалкивай пока что… Ты понял?

– Не извольте беспокоиться!

Если слова и были непонятны, то язык тела не оставлял сомнений. Патрульный исчез, а "Кучерявый", подозрительно поглядывая на Алекса, уселся на скамью и жестом предложил садиться. Когда Алекс сел на неудобное сиденье, "Кучерявый" приложил палец к своей налобной повязке, ткнул в нее пальцем, а потом в себя и сказал:

– Альюр!

Так это же его имя, сообразил Алекс. Действительно, у "Кучерявого" на головной повязке было написано "ALJUR" в сочетании с еще каким-то словом.

– Альюр – повторил Алекс и показал пальцем на "Кучерявого".

Возможно, указывать на человека пальцем считалось здесь неприличным, но Альюр только радостно (и, вроде бы, немного облегченно) заулыбался и ткнул пальцем в Алекса, сделав вопросительный жест подбородком.

– Алекс! – ответил тот, ткнув себя в грудь.

– Алекс! – радости полицейского не было предела – Алек-сэндэр?

Алекс не возражал. Звали его, в свое время, и Александром и Сашей и, даже, Санькой. Зовите как хотите, только объясните мне, бога ради, куда я попал? Но до этого было еще ой-как далеко. Улыбка потихоньку сползала с лица Альюра и на него набежало озабоченное выражение. Комиссар полиции (Алекс решил присвоить ему это звание, хотя Альюр был скорее всего лишь мелким чиновником) явно не знал, что делать дальше. Чтобы вывести беднягу из ступора, Алекс протянул ему свой паспорт. Это был израильский паспорт с семисвечником на обложке, который, подумав с секунду, Алекс предпочел канадскому. Альюр раскрыл паспорт и посмотрел на него с таким же выражением недоумения на лице, как и у давешних патрульных. Он явно был в затруднении, но в отличие от патрульных, которые просто-напросто сдали Алекса с рук на руки, ему следовало принять решение. Полицейский еще раз посмотрел на разворот паспорта и перевернул страницу. Выражение недоумения на его лице сменилось изумлением. Он осторожно провел пальцем по фотографии, перевел взгляд с нее на подследственного, потом обратно. Убедившись, что это один и тот же персонаж, он надолго задумался. И тут его расфокусированный взгляд, упавший на нечто в развороте паспорта, внезапно сосредоточился, а на лице появилось выражение, похожее не то на облегчение, не то на удовлетворение.

– Ехуда? – спросил он, добавив еще несколько незнакомых слов.

Алекс вздрогнул. Прозвучало подозрительно знакомо: арабы называли евреев очень похоже. Но выбора не было и он осторожно кивнул. Альюр радостно закивал в ответ и заговорил, периодически кивая куда-то за окно. Пришлось снова развести руками. Полицейский махнул рукой, мол хрен с тобой, и выбежал из комнаты, не убирая улыбку с лица.

Прошло еще часа полтора, в течении которых Алекс опять получил еду и воду. На этот раз он попробовал пищу и с удивлением узнал китайские овощи с кусочками рыбы в соусе "терияки". Прилагаемые к еде палочки делали сходство почти полным, если не считать отсутствие риса. Внезапно дверь резко распахнулась и вошли двое. Одним из них был сам комиссар Альюр, а второй, в отличие от полицейских и виденных в городе жителей, оказался представительным господином с вполне европейским, но слишком смуглым для европейца, лицом. Был он весьма молод, возможно и ровесник Алекса, а представительность придавало ему странное одеяние, белое с пурпурной полосой, напоминающее тогу древнеримских сенаторов из американского фильма, название которого Алекс не помнил. Альюр пригласил гостя сесть напротив Алекса и заговорил. Говорил он долго, но судя по его жестам он всего лишь представлял господина в тоге. Прозвучали смутно знакомы слова "легат", "ехуда" и "кохэн". Альюр взял со столика израильский паспорт Алекса и уважительно протянул гордому обладателю тоги. Тот, брезгливо взяв его двумя пальцами, раскрыл книжечку, перелистнул и его брови стремительно подскочили вверх, сметая с лица презрительное выражение.

– Что это значит? – спросил он тоном великого изумления – И что это за странная вещь?

Изумление вообще стало господствующей эмоцией в этот день, потому что Алекс удивился не меньше: новый персонаж говорил на иврите.

– Это мой паспорт – машинально пробормотал Алекс – Израильский паспорт.

Ему следовало бы обрадоваться, но радости не было: еврея, никогда не видавшего израильского паспорта можно было увидеть только в джунглях Эфиопии, да и то вряд ли. Иврит гостя тоже не вызвал чрезмерной радости. Хотя слова и были понятны, но звучали до нельзя странно. Зато теперь стало ясно, что слово "кохэн" означало фамилию новоприбывшего, которого, судя по всему, звали "Коэн".

– Израильский паспорт?

Господин Коэн удивился так, как будто никогда раньше не слышал этих слов. Или действительно не слышал? Алекс решил не делать преждевременных выводов и быстро, как будто боясь что его прервут, затараторил:

– Господин Коэн, умоляю вас, помогите мне! Меня зовут Алекс Кушнир, я израильский гражданин и это мой иностранный паспорт. Пожалуйста! Вы можете хотя бы объяснить мне, где я нахожусь?

– Израиль? – Коэн все еще не мог оправиться от изумления – А что это за страна?

Алекс, который вскочил было при появлении Коэна, рухнул обратно на скамью.

– Страна Израиля – жалобно повторил он – А вы кто?

– Эфраим Коэн, второй заместитель посланника Государства Иудея в этой стране, к вашим услугам.

– Иудея?

Вот это было уже слишком и Алекс закрыл лицо руками и разрыдался. Последний раз он плакал так искренне и так от души, когда ему было шесть лет и красавица Наоми, любовь всей его жизни, сказала ему, тряхнув косичками, что любит другого. Тогда ему тоже показалось, что мир рухнул и жить незачем. Впрочем, тогда это быстро прошло. Прошло и сейчас и Алекс со стыдом понял, что то была истерика, постыдная и недостойная мужчины. Подняв глаза на Коэна, он увидел, что второй заместитель посланника чистит ногти специальной палочкой и профессионально (еще бы – дипломат) делает вид, что ничего интересного не происходит. Альюр достал где-то раскладной стульчик, раскрыл его и уселся в некотором отдалении с чрезвычайно заинтересованным видом, хотя явно не понимал ни слова.

– Итак, господин… Куш… – начал Коэн.

– Кушнир… Вы можете выслушать мою историю?

Коэн ободряюще кивнул.

– Только вы, пожалуйста, не перебивайте…

Теперь дипломат кивнул глубокомысленно.

– Я родился в 1989-м году… – начал Алекс.

– От рождения Иешуа? – тут же деловито прервал его Коэн.

– Я же просил не перебивать! – нагло потребовал Алекс.

– Прошу прощения, продолжайте!

– …От рождества Христова, разумеется – при слове "разумеется" Коэн поднял брови, но от замечаний воздержался – С трехлетнего возраста я живу в Израиле, но мои родители сейчас в Канаде, так что у меня есть и канадское гражданство. Канада, это такая страна в Америке…

Последнее было сказано им с легкой иронией, на случай, если здесь есть и Канада и Америка, но эти слова не произвели на Коэна никакого впечатления. Скорее всего, тот просто решил ничему не удивляться. Рассказ, наверное, длился долго, но Коэн терпеливо слушал, только переспрашивал, когда Алекс употреблял иностранные слова и тому приходилось, подобно некогда Бен-Иегуде, подбирать ивритские эквиваленты. Лишь однажды, когда Алекс сказал с кривой усмешкой: "Никогда даже и не мечтал о кругосветном плавании!", Коэн подскочил и округлил глаза:

– Кругосветное плавание? Это как?

– Это вокруг земли – Алекс сделал круговое движение кистью.

При этом, казалось бы совершенно невинном замечании, лицо собеседника приняло совершенно непонятное выражение и Алекс заподозрил, что что-то неладно. Но Коэн снова сделал невозмутимое лицо и махнул рукой, мол продолжай. Разумеется, свой рассказ Алекс слегка препарировал, убрав из него наркоторговцев, кокаин и Салима. Сделал он это по ходу изложения и немного грубовато, так что его одиссея явно пестрела лакунами, как платье изъеденное молью. Но Коэн даже глазом не моргнул.

– Странная история – задумчиво начал он, когда Алекс замолк – Откровенно говоря, она настолько фантастична, что мне очень трудно в нее поверить. Да что там, в нее просто невозможно поверить. Но приходится считаться с фактами. Во-первых (он начал загибать пальцы) ваш странный иврит. Откровенно говоря я его с трудом понимаю, хотя нет ни малейшего сомнения, что это какой-то варварский диалект нашего языка. Но и не это самое странное, а то что я вообще вас понимаю. Ведь вы, если не лукавите, не знаете ни одного из базовых языков. Мне, признаться, казалось, что в наш век коммуникаций (тут он использовал древнее танахическое слово) хотя бы один из двух базовых известен в самом глухом уголке Земли.