Плоть [ Авт. сборник ]

«Таран», как неофициально называли ударную группу, стал испытывать трудности с боеприпасами. Сильный ветер держал транспортные аэросфероиды на привязи в базах, далеко от прорвавшихся войск, и нельзя было рассчитывать, что этот ветер скоро уляжется. А вчерашнее неожиданно мощное контрнаступление королевских гвардейцев Дионисии привело к незапланированному расходу патронов; контрнаступление, конечно, захлебнулось, пришлось оставить какой-то мелкий городишко, так как его нечем было защищать.

Ветер утих неожиданно скоро, небо прояснилось, и снабжение вновь наладилось. На то, чтобы разгромить королевских гвардейцев понадобилось меньше часа, и «таран» вновь, не снижая скорости, устремился вперед. До самого Уитторна практически не было встречено никакого сопротивления. Видимо, дионисийцы стягивали все силы на защиту последнего оставшегося у них крупного города — Мерримота, богатого морского порта, куда была перенесена столица после того, как Сан-Дионис сгорел во время беспорядков.

В Уитторне соединились все четыре ударные группы армии вторжения, прорывавшие границу Дионисии в разных местах. Сроки встречи были выдержаны с точностью до минут; отставших не было.

Пять дней ушло на перегруппировку сил, пополнение техники и боеприпасов, реорганизацию штабов. На рассвете шестого дня начался штурм.

Мерримот пал через две недели под согласованными ударами социнийского флота, воздушных сил и объединенных наземных войск.

Город пал, но не сдался.

Солдаты королевы храбро сражались до конца. Когда стали выходить из строя стеклянные ружья и пушки (все равно бесполезные, потому что запасы пороха подходили к концу), дионисийцы взялись за луки и копья. Слабое оружие против «медведей», бомб и скорострельных винтовок!

Вскоре после победы сержант Джек Кейдж стоял на вершине невысокого холма рядом с полковником Чаксвилли и другими высшими начальниками армии вторжения и смотрел, как плененную королеву Дионисии ведут к специально отведенной для нее палатке в центре лагеря победителей. Елизавета Третья, крупная хорошо сложенная женщина тридцати пяти лет с огненно-рыжими спутанными волосами, покрытым грязью аристократическим лицом и гордым взглядом, была бледна, но держалась высокомерно, распрямив плечи и высоко подняв голову.

— Мы убедили ее величество отдать войскам приказ о сдаче оружия. — сказал Чаксвилли. — Когда оккупационная армия будет здесь и займет намеченные позиции, мы должны быть готовы двинуться дальше, — к новым рубежам.

Джек машинально снял с головы каску, когда мимо него прошла королева. Он с детства привык снимать головной убор при одном упоминании королевского имени или титула в любом разговоре, в любом кругу. Королева и ее охрана прошли. Джек надел каску и стал разглядывать горящий город.

День был ясным. Солнце светило ярко, и даже сквозь гарь отчетливо пахло весной. Легкий ветерок уносил к востоку широкий шлейф дыма, закрывавший обзор. Со своего холма на северо-востоке от города Джек видел все, как на ладони.

Впрочем, мысли его были далеко.

Джек думал, когда будет известно хоть что-нибудь о судьбе его родных — матери, сестер, братьев. Удобно ли спросить об этом у Чаксвилли сейчас? Пока шло наступление, полковник был слишком занят, и Джек не мог даже заикнуться о своих…

Он сделал несколько шагов к своему командиру и замер. Слова застряли в горле.

— В чем дело, Джек? — спросил Чаксвилли, взглянув на него, — ты бледный, как…

В следующий миг горло Чаксвилли также перехватило от жесточайшего потрясения; он с трудом вытолкнул из себя хриплый вздох. Смуглая кожа побледнела, сделав лицо неузнаваемым, похожим на маску. Полковник уронил головной убор и принялся ругаться сквозь редкие глухие всхлипы:

— Поздно! О, Господи, поздно… Опоздали… опоздали, Господи, на пятьдесят лет опоздали…

… Над пылающим городом медленно опускалась сверкающая сфера ста восьмидесяти футов в диаметре.

Из лагеря у подножия холма доносились беспорядочные крики и редкие выстрелы. По всей равнине сновали испуганные фигурки, похожие сверху на муравьев. Несколько боевых машин помчались прочь от города, отчаянно сигналя и дымя.

Над всей этой суетой бесшумно и плавно опускалась сверкающая сфера.

Чаксвилли застонал:

— Боже! В день нашего величайшего торжества… На пороге великой победы!.. Опоздали…

— Как вы думаете, сэр, что они теперь предпримут? — спросил Джек.

— Все, что им заблагорассудится! Все, что угодно! Мы не готовы… Мы не можем им сопротивляться!

Джек почувствовал, что его заливает липкая волна ужаса. Слишком много изображений и статуй могущественных Арра довелось ему увидеть, слишком много легенд и предсказаний о них он слышал…

— Не лучше ли нам убраться отсюда, сэр? — неуверенно спросил Джек, — мы могли бы уйти в Тракию…

Чаксвилли понемногу брал себя в руки:

— Нет, парень, бежать еще рано. Вторжение начнется не сейчас, не сегодня. Возможно, они только хотят захватить нескольких «языков», — в голосе полковника зазвучала надежда. — Похоже, это просто разведка. Если им придется возвращаться на базу, чтобы доложить результаты, вторжения может не быть еще полвека, а может и век. Черт! Еще не все потеряно! Может, нам удастся… Ей-Богу, если они чуть-чуть помедлят, мы будем готовы к встрече!

Корабль бесшумно и стремительно приблизился, завис над безлесной плешью за гребнем холма и совершил четкую посадку. Основание гигантского шара ушло в промерзший грунт на несколько футов.

Минуты звенящей тишины и тревожного ожидания… Вот в блестящем корпусе открылся люк, выдвинулся широкий трап, лег на землю.

Джек затаил дыхание; колени его дрожали. Что станут делать неведомые грозные существа, вперевалку спустившись по трапу? Просто побродят вокруг, по планете, где когда-то были хозяевами, и вернутся на корабль? Или начнут ловить ближайших к ним нынешних хозяев? А может быть, сразу предъявят свои права на все вокруг?

Да где же они?

Из темного проема в блестящем боку гигантского шара медленно появилась неясная издалека фигура. У стоящих на вершине холма вырвался дружный вздох.