Плоть

Пришли Кэи. Мэри занялась напитками, а Джозеф отправился осматривать книжные полки. Остальных я знал плохо — это были люди с юридического факультета, включая одну студентку, бледную, суетливую и очень женственную, поставившую перед собой амбициозную цель: уложить в постель все мужское население «Оле Мисс». Это я слышал от двух жертв и одного кандидата.

Разговор с Максом стал немного меня раздражать. Я теперь понял его тактику: он придерживался правых взглядов только потому, что большинство из нас придерживались левых. Из четырех своих собеседников Макс сейчас вцепился в четвертого, приводя исторические прецеденты для того, чтобы доказать что-то, но я забыл что именно. Кажется, речь шла о том, что левые всегда берут у полковника Сандерса темное мясо. Холли была явно растеряна от такого неожиданного превращения либерала в консерватора. Она не привыкла к таким мгновенным переходам, и ей, должно быть, казалось, что пришла она сюда совсем с другим человеком. Сьюзен пыталась время от времени храбро вмешиваться, но Макс мастерски использовал ее аргументы только для того, чтобы, прожевав очередную порцию салата, не оставить от них камня на камне. Что касается меня, то я помнил о своей решимости напиться и, допивая третий джин с тоником, был уже на полпути к желанному забытью.

Холли, как я заметил, все время беззаботно жевала — было такое впечатление, что она поедает свои слова. Действительно, всякий раз, когда казалось, что она вот-вот что-то скажет, Холли, вместо этого, отправляла что-то в рот: петрушку с сыром, паштет, обильно намазанный на галету, или лососевый мусс с овощами. Макс наконец обратил на это внимание или просто решил высказаться по этому поводу. Он вожделенно похлопал Холли по животу:

— Куда все это уходит?

— В бедра, — буркнула мне в ухо, проходя мимо, Лора Уэстон.

Я решил разыскать Лору позже.

Макс повторил свой вопрос, поглаживая обширное туловище Холли. Она покраснела, но не убрала его руку.

— Пища поступает внутрь здесь, — Макс обвел рукой ее жующий рот, провел по горлу, — а дальше идет сюда…

Он провел ладонь между грудей Холли и остановился в области живота. Потом он принялся массировать его, разминая полноту подруги под туго натянутой тканью.

Сьюзен демонстративно отвернулась, а вскоре и совсем ушла, уединившись с Мэри Кэй. От джина с тоником я чувствовал приятное отупение и решил не вставать. На Холли была синяя блузка, туго застегнутая на мелкие пуговицы. Макс, как Наполеон, просунул руку между двумя пуговицами. Было видно, как его твердые пальцы ритмично поглаживают гладкую белую плоть.

— Вот сюда и пришел этот паштет, — приговаривал он, — а сверху на него лег лосось…

Холли нервно улыбалась, не зная, как реагировать, или просто смущаясь от моего присутствия. Мне оставалось только наблюдать эту сцену остекленевшими глазами.

— Наверное, мне не стоит так много есть, — отважно произнесла Холли, — но все так вкусно.

— Тогда ешь еще! И я чуть-чуть поклюю. — Он почавкал у нее над ухом, и она на этот раз привычным жестом толкнула его в бок.

Он потащил ее к буфету, одной рукой поглаживая по уютной талии, а другую прочно утвердив на ее заду. Ягодицы Холли обладали поразительной, исполинской кривизной, но одновременно были похожи на лицо, я бы даже сказал, на ангельское личико. Я хватил еще джина и вспомнил, что ягодицы называют щеками. В тот момент это сравнение показалось мне чертовски умным.

Где-то в глубине заиграл Дэвид Боуи. Музыка зазвучала громче, и кто-то начал свертывать ковер. В камине горел огонь — в это время года холодно уже даже в штате Миссисипи, — и кто-то стоял у огня, стараясь поджарить на нем кусок сыра, подцепленный на длинную вилку. Студентка, лениво развалившись, лежала на огромном диване Нэнси в очень опасной близости от Джозефа Кэя. Мне показалось, что она что-то делает с его бородой — может быть, разглаживает, — хотя другая изящная ручка обвила его шею. Джозеф имел озабоченный вид, но не двигался, словно околдованный. Мэри была на кухне и, наверное, разговаривала с моей женой. Из солидарности со Сьюзен я взял одно из ее печений. Оно пахло джином. Один из псов Нэнси подошел ко мне и ткнулся в мою руку влажным носом, и я дал ему остаток печенья. Я долил свой стакан и отправился дальше не вполне твердым шагом.

У буфета я столкнулся с местным архитектором Четом, как бишь его там, и его приятелем, подрядчиком. Они что-то хлебали из фляжки, по-собачьи встряхивая головой после каждого глотка. По запаху мне показалось, что они пьют какой-то растворитель. Решив, что с их помощью мне удастся опьянеть быстрее, я попросил Чета дать глотнуть и мне.

— Это не фабричное питье, это самогон, — ответил он, смерив меня взглядом с головы до ног. Короткий конский хвост при этом элегантно дернулся, сделав Чета похожим на хорошо воспитанную лошадь. — Почти чистый спирт. Забористая штука.

— От нее твой хер уткнется на полшестого, — кивнув, добавил его приятель. Руки его безвольно висели вдоль тела, красные и синие жилы делали их похожими на дорожную карту.

Я никогда в жизни не пробовал ничего подобного, но, конечно, читал о таких напитках. Это зелье обычно перегоняют в карбюраторе, рискуя в любой момент взорвать гараж.

— Если оно такое крепкое, — сказал я, — то почему бы не смешать его с виноградным соком или чем-нибудь еще?

Они посмотрели на меня так, будто я предложил смешать с содовой «Шатонеф-дю-Пап». Отступать было поздно.

— Ты слышал, что он сказал? — спросил Чет.

— Да, он просто ничего не понимает, — ответил подрядчик.

Они собрались уйти. Учитывая, что по пути к ним я уже выписывал немыслимые кренделя, я понял, что второй случай может и не представиться.

— Подождите, дайте мне хотя бы попробовать, ну, честно!

Чет посмотрел на подрядчика. Подрядчик — на Чета. Они одновременно пожали плечами. Чет полез в широкий боковой карман куртки и извлек оттуда фляжку.

— Осторожно, сначала вдохни.

Я опрокинул фляжку подсмотренным у них жестом и сделал основательный глоток. Мне показалось, что по моему пищеводу побежала дюжина олимпийских факелоносцев с горящими факелами. Это была не жидкость, а живой огонь.

— Ааах! — Я выплюнул проглоченное на Чета.

— Эй, приятель, это вообще-то моя куртка.

— Аааах! Аааах! — Рот и глотка горели огнем, и я, схватив ближайшую бутылку, принялся пить из горлышка бурбон. Это немного помогло. Подрядчик дал мне ломтик лайма, это помогло еще больше. Чет забрал у меня фляжку, оба постояли некоторое время, глядя на меня, а потом ушли.

Я сделал несколько шагов в противоположном направлении, но наткнулся на свернутый ковер и тяжело уселся на него. Сидеть на нем оказалось удобно, тем более что рядом оказался забытый кем-то стакан со свежей выпивкой. Взяв стакан и приняв приличный вид, я решил пока остаться на этом месте. Отсюда мне были видны только ноги, а потом я перестал видеть и их, так как кто-то приглушил свет. Приехали еще гости — среди них ноги Джона Финли и его жены. Джон был мужчина с факультета и поэтому был на прицеле студентки-правоведа, но она лишь небрежно махнула ему рукой. Да, она была высоким профессионалом, которого невозможно отвлечь от дела всякими пустяками. Теперь она откидывала волосы со лба Джозефа и временами ласково гладила его по щеке. Теперь дело должно было дойти до поцелуя, но поцелует она его в губы или просто чмокнет в щечку? Она просто лизнула его, и я едва не закричал, что нас надувают.

— Боже, это уже пятый за семестр. — Лора уселась на ковер рядом со мной и ткнула пальцем в рекордсменку. — Не знаю, как она это делает, то есть я, конечно, знаю, как она это делает, но не могу понять зачем.

Лора очень забавная женщина, и я рассмеялся. Ее глобусы медленно вращались под мочками ушей. Я поднял свой стакан, чтобы чокнуться с ней, но обнаружил, что он почти пуст.

— Мне нужно еще выпить, — остроумно заметил я.

— Давайте поменяемся. Я сегодня и так уже слишком много выпила, — она уловила мое дыхание, — как, впрочем, и вы.