Плотское желание

Но каждый раз, когда я прикасаюсь к нему, даже пальцами в перчатках, я чувствую, как он напрягается, совсем чуть-чуть. Я чувствую, как между нами возникает повышенная осведомленность, знание друг друга, близость, которой раньше не было.

Это не исчезнет только потому, что я этого хочу.

Я также не собираюсь терять работу только потому, что позволила себе зайти слишком далеко.

Я подумала, не станет ли он тише на этом сеансе, ведь он получил от меня то, что хотел, по крайней мере, физически. Но Данте поддерживает тот же непринужденный разговор, что и в прошлый раз: спрашивает меня о стилях искусства, которые мне нравятся, о том, какие татуировки я предпочитаю, делала ли я сама себе какие-нибудь татуировки. И я обнаруживаю, что открываюсь ему чуть больше, разговор течет так легко, что я могла бы снова оказаться в своей маленькой кабинке в "Ночной орхидее", болтая с любым клиентом. Я рассказываю ему, что люблю ходить в художественные музеи, но что мне не очень нравится современное искусство. Что мне нравятся тонкие татуировки, а не более традиционные стили. Что мне нравится татуировать цветы. Я показываю ему одну татуировку, которую сделала на себе, - маленькое привидение, держащее цветочный горшок чуть выше лодыжки.

— Это было для практики, в самом начале моего обучения, — говорю я ему со смехом. — Я знаю, что это не очень хорошо. Но мне нравится, что она у меня есть.

— Она лучше, чем некоторые, которые я видел. — Хихикает Данте, присматриваясь к маленькому призраку. — И это хорошая память для тебя.

Все, что он говорит, заставляет меня думать, что в нем есть что-то большее, чем кажется на первый взгляд, больше, чем просто человек, за которого я его принимаю.

Но я знаю, что думать о нем в таком ключе может быть опасно.

Когда я заканчиваю, уже очень поздно, больше часа ночи. Я начинаю собирать свои вещи, надеясь, что он не предложит мне остаться, вместо того чтобы ехать домой. Я боюсь, что не смогу отказаться.

Перекинув сумку через плечо, я оборачиваюсь и вижу, что Данте протягивает мне конверт.

— Твой гонорар и чаевые, — говорит он, и прежде, чем я успеваю взять конверт из его рук, он делает шаг вперед и немного расстегивает молнию на моей сумке, засовывая конверт внутрь, а затем застегивает ее снова. Он оказывается очень близко ко мне, настолько близко, что я чувствую тепло, исходящее от его кожи, и аромат можжевельника и соснового мыла, которое он использовал в душе. Это вызывает прилив тепла в моем теле, когда я вспоминаю, чем мы занимались в душе. Вспоминаю его руки на мне, его член...

Данте смотрит на меня сверху вниз, и я вижу, как на его лице мелькает желание. Я вижу, как его взгляд падает на мой рот, и понимаю, что он думает о том, чтобы поцеловать меня на прощание.

Я делаю шаг назад, прежде чем позволить ему.

— Мы можем запланировать еще один сеанс на следующей неделе, — говорю я ему. — Возможно, еще два сеанса, чтобы закончить набросок. Потом мы сможем начать работу над штриховкой.

Я держу свой голос настолько профессиональным, насколько могу, стараясь, чтобы он не услышал, как сильно я хочу этого поцелуя. Как трудно не сократить расстояние между нами и не почувствовать его рот на своем еще раз, прежде чем я уйду.

Я вижу, что он борется с тем же самым. Но через мгновение он тоже отступает.

— Я посмотрю свое расписание и напишу тебе. Мы сможем найти время, которое устроит нас обоих.

Я киваю и поворачиваюсь, чтобы уйти. Всю дорогу до машины я все еще чувствую запах его мыла и кожи на себе. Я сажусь на водительское сиденье, и этот запах все еще присутствует, заставляя мое сердце биться, заставляя меня хотеть вернуться в его пентхаус и снова окунуться в него.

Сдержать свое обещание не допустить этого снова будет намного сложнее, чем я могла себе представить.

9

ДАНТЕ

Выбросить Эмму из головы просто невозможно.

Я не хотел заходить так далеко. Не хотел, чтобы мы зашли туда. По крайней мере, не так скоро. Но она была так прекрасна, кричала на меня, искры практически летели из ее глаз. Ее гнев опьянял.

Я потерял контроль над собой, когда она спросила, откуда она знает, что находится в безопасности рядом со мной. Это был нелепый вопрос, как будто я когда-нибудь причинял ей боль. И в тот момент я мог придумать только один способ показать ей, что она заставляет меня чувствовать.

Обычно достаточно трахнуть женщину, чтобы унять первоначальное вожделение. Даже если мы снова увидимся, уже не будет того ощущения срочности, той потребности.

Но с Эммой все иначе.

Все, о чем я могу думать, – это увидеть ее снова.

Я провел все утро на деловых встречах и не уверен, что запомнил больше половины того, о чем шла речь. Каждые несколько минут мои мысли возвращаются к ней, к ее вкусу, к ее стонам, к ее взгляду, когда она кончает. Это отвлекает не в первый раз и совсем не способствует тем встречам, на которых я провел первую часть дня.

Первая была с подрядчиками на строительство новой высотки, в которую вложился наш законный семейный бизнес, все очень четко и мучительно скучно. Другой - видеозвонок с партнерами, с которыми мы работаем над казино и курортом, который мы строим в Вегасе, - отель Campano, который, если получится, будет соперничать с Bellagio. Все это, по крайней мере, на первый взгляд, очень даже неплохо. Мне кажется, что прошло уже много времени с тех пор, как я вытряхивал из парней деньги за защиту, которые они нам должны, или следил за тем, чтобы сделки проходили с помощью пистолета в чьем-то лице, и в некоторые дни я скучаю по этому.

Угрожать Рико было почти ностальгией, в некотором смысле.

В большинстве случаев я рад, что после смерти отца начал вести нашу семью в менее опасном направлении. Это может быть менее захватывающим, но, за исключением легкого отмывания денег, вероятность того, что меня или кого-то из моих близких посадят в тюрьму, тоже меньше. Это также означает, что мы платим меньше денег, чтобы держать копов в кармане. Мы по-прежнему платим высшим чинам, чтобы они смотрели на это сквозь пальцы, но если мы не занимаемся уличным насилием, то нет необходимости давать взятки уличным копам. Только начальникам полиции и судьям, чтобы путь к нашему богатству был гладким.

Последняя встреча - с двумя моими братьями. Лоренцо появляется рано, еще до того, как я закончил видеозвонок, заходит в мой кабинет и без лишних слов наливает себе выпить. Он всего на год младше меня, и иногда мне кажется, что он обижается на то, что является вторым ребенком. Он не тот, кого выбрали, чтобы взять на себя ответственность, ему бы это понравилось, а мне не очень, и не избалованному младшему. Кармине с радостью занимает последнее место, и, хотя мы все ладим друг с другом, между нами троими существует здоровое братское соперничество.

— С Альфио Альтьере будут проблемы, — без предисловий говорит Лоренцо, как только видит, что я закончил видеозвонок.

— С чего ты это взял? — Я откидываюсь на спинку стула, с неприятным ощущением из-за все еще заживающей татуировки, и смотрю на коньяк, который он себе налил. На мой взгляд, это напиток для пожилых людей, но Лоренцо любит считать себя самым утонченным из нас троих-четверых, если считать и нашу сестру. — Ты слышал что-нибудь конкретное?

— Это предчувствие. — Лоренцо садится, его темные глаза сужаются. — С тех пор как умер дон Пеши...