Плутовки

– Мадам, – объявил он, широко улыбаясь, – по-моему, вы совершенно безумны. Откуда вы знали, что я поеду по этой дороге и именно в этот час?

– Мой конюх сказал, – честно призналась она. – Я приказала ему подкупить одного из твоих людей. Вы, милорд, разумеется, знаете, что слуги, особенно самого низкого ранга, готовы за золото продать кого угодно?

Он снова расхохотался. Одна из самых привлекательных черт Синары – ее полнейшая откровенность. Она никогда не притворяется перед ним, не лжет и не кокетничает.

– Неужели ты никогда не подкупал слуг? – удивилась она.

– У меня просто не было в этом необходимости.

– В таком случае твой кошелек набит туже моего, – искренне вздохнула она. – У меня нет времени вынюхивать и следить, выуживая обрывки сведений, которые требуется получить. Куда легче задобрить челядь солидной мздой.

– Вот как? Вижу, терпение не является вашей сильной стороной, мадам. Вы, сами того не сознавая, обличаете себя на каждом шагу, обнажая передо мной душу.

– Я готова обнажить перед вами все, милорд! – воскликнула Синара.

– Веди себя прилично, дерзкое отродье! – упрекнул он.

– А я-то думала, тебе нравятся женщины откровенные и не скрывающие своих желаний. Говорят же, что ты водишься со шлюхами, потому что они не строят из себя добродетельных особ. Пойми, я всего лишь женщина, которая тебя желает.

– Ты не женщина, если верить твоим же утверждениям, – процедил он сквозь стиснутые зубы. Вот она, рядом, всего лишь в нескольких дюймах, а он жаждет ее с таким вожделением, что сам себе не верит.

– Да, я еще не женщина, милорд, но кто в этом повинен? – парировала она.

Ведьма!!!

– Я не женюсь! – проорал он, напугав несчастного коня. Тот рванулся в сторону, и граф едва успел его удержать.

– Я не просила тебя жениться, – взорвалась Синара, – хотя верю, что это произойдет! Но только тогда, когда ты поймешь, что любишь меня, дорогой Уикиднесс. Я не выйду за человека, который не любит меня или не имеет мужества признать, что любит. Но сейчас мы не говорим ни о любви, ни о женитьбе. Только о постели, а это уже совершенно иное дело, не так ли? – Она зазывно улыбнулась. – Ты хочешь взять меня, дорогой? Многие мужчины хотят и убили бы за возможность, которую я дарую тебе.

– То есть предлагаете быть моей шлюхой, мадам? – уничтожающе уточнил он.

– Я предлагаю вам свою добродетель, милорд, – спокойно ответила Синара.

– Почему? – процедил он, глядя на нее в упор.

– Потому что люблю тебя. Я никогда не говорила таких слов ни одному мужчине до тебя. Даже в шутку.

Она так же прямо смотрела на него, не отводя глаз.

– Ты не знаешь меня, глупышка! Как же можно любить человека, о котором ничего не знаешь?!

Он снова кричал, и его жеребец стал нервно приплясывать.

– Я знаю все, что нужно знать о вас, милорд! – отрезала она. – Вы что же, воображаете, будто моя семья позволила бы мне преследовать вас, не разведав предварительно все, что можно?! Но еще до этого, еще до того, как мне все рассказали, я любила тебя! И видела в твоих глазах печаль и безнадежность. О, мне знакомо это выражение. Я хотела прогнать его, в точности как мой отец прогнал его из глаз матери. Когда-нибудь ты поймешь, насколько я искренна, и женишься на мне. Поверь, лучшей жены тебе не найти. Я хорошо понимаю, какие демоны осаждают тебя, и способна их укротить. Но пока этот день не настал, не вижу причины, почему бы нам не насладиться друг другом. Я не хочу никого, кроме тебя! Думаю, что к этому времени даже такой упрямец, как ты, успел усвоить столь простую истину!

Ее голос постепенно повышался, и к концу тирады она уже почти визжала, с бешенством взирая на графа.

– Господи! Господи! – изумленно выдохнул он, прежде чем подстегнуть коня и умчаться. Как ни странно, она не последовала за ним. Граф потрясенно осознал, что она действительно хорошо его знает. По крайней мере лучше, чем он предполагал. Какая девушка так откровенно предложит себя мужчине?! Женщинам, даже самым лучшим, доверять опасно! Разве его мать не доказала это собственным примером? И разве на смертном одре не предостерегала его от женитьбы?

Но он хотел Синару Стюарт всеми фибрами своего существа. Она искушала его. Завлекала. Дразнила. Населяла его сны так, что он не смел спать слишком долго, боясь, что она придет к нему, соблазняя своей невинностью. И все же она дочь герцога и родственница самого короля. И если он не собирается официально просить руки Синары у ее отца, значит, просто не получит ее. А что, если он все же осмелится сделать предложение и будет отвергнут? Синара может говорить все, что угодно, но она всего лишь женщина и обязана подчиняться родительской воле. Ему следует выбросить девчонку из головы!

Она смотрела ему вслед, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься за ним. Ему нужно время, чтобы осознать собственную любовь. Значит, придется обольстить его. А если он из чувства вины, терзаемый угрызениями совести, все же захочет жениться – немедленно отказать и продолжать отказывать, пока он не признается, что любит. Именно тогда он будет готов жениться, и ни секундой раньше. И тогда их ждет божественное, ничем не замутненное счастье.

Синара сознавала, что этот отчаянный, дерзкий, рискб-ванный план, вполне возможно, обречен на неудачу. Но разве у нее есть выход? Ну почему мужчины не могут прислушаться к своим сердцам? У него ведь есть сердце, и оно тревожится, иначе он никогда бы не уехал. Будь он таким повесой и развратником, каким считал себя, снял бы ее с седла, уложил на траву и взял бы, ни о чем не задумываясь. Разве не сама она дала ему на это разрешение? Но он не воспользовался им, а просто сбежал.

Менее проницательная девушка решила бы, что граф Саммерсфилд не хочет ее. Но он хотел. Это желание горело в его зеленых глазах каждый раз, когда он смотрел на нее. Она уважала силу его воли. Такой, как он, не уступит своим желаниям так легко! Значит, он человек разумный, хотя Гарри Саммерс скорее всего посмеялся бы над таким заключением.

Синара осторожно тронула бока Пушинки и отправилась домой, обдумывая следующий шаг.

Она нашла Жасмин в столовой и удивилась: не в обычае бабушки было вставать так рано, не говоря уже о том, чтобы завтракать на людях! Значит, она хочет знать, что произошло, и не желает ждать, пока Синара придет к ней сама.

– Я встретила его на холме, и мы катались вместе, – сообщила она бабке и, положив себе яиц и ветчины, села за стол.

– Ты узнала его маршрут и подождала? – спросила Жасмин.

– Да, – кивнула Синара, энергично жуя.

– И?.. – допытывалась Жасмин.

– Еще не знаю.

Жасмин кивнула.

– С твоей стороны неплохо бы обдумать, что делать дальше. Ты уверена?

– Я ненавижу каждую минуту, проведенную без него! И мучаюсь оттого, что его сердце так изранено! Я исцелила бы его, если бы он позволил, но он еще не готов принять мою нежность. Что же, – горько пошутила над собой Синара, – придется набраться терпения!