Пляска змей
Шрифт:
— Зато нам отлично ведомо безумие.
— Убери эту штуку от моей шеи, Ева. И… Ты серьезно думаешь, что сможешь справиться со всеми нами? Твои люди уже не представляют опасности… Ты одна.
— Вам и меня одной хватит…
Я оглянулась, на секунду возвратившись к обычному зрению. Как и прежде, множество синих глаз были устремлены на меня… Сильвия стояла внутри светящегося пульсирующего голубого пузыря. Точно в таких же пузырях находились Габриэль с Романом. Габриэль все еще пытался выбраться, молотя по стенкам пузыря кулаками, потом он достал нож и попытался разрезать его, но все было бестолку… А где же Анка? Не видать во тьме… Я вновь возвратилась к змеиному зрению, и
Ярость клокотавшая внутри меня, породила безумный смех, который против воли вырвался из моей груди. Отсмеявшись я обратилась к О’Шею.
— Вы не знаете с кем связались! Думаете я просто так ношу эту маску? Она — символ внутренней меня. Может я и человек снаружи, но внутри буду пострашнее всяких демонов. Ты сгоришь в моем черном пламени, О’Шей!
— Неужто? Мне будет очень интересно посмотреть, как это пламя разгорится…
Опасно… Я ведь действительно могу умереть… И плевать! Даже если так, это будет славная смерть!
Искореженное чудище ползет под фонарями… Закрыв глаза, я вновь увидела это. Сейчас, мне нужно снова ощутить боль той далекой ночи, а следом за ней, другую боль, которая куда сильнее…
Я сосредоточилась, и все кости под моей кожей пришли в движение. Уже больно… Но недостаточно.
Кости рвали кожу, одна за другой, а где-то в глубине тела уже росли новые, но лишь для того, чтобы точно так же вырваться наружу… Самое главное сейчас, это не повредить внутренние органы.
Превозмогая боль, я сосредоточилась еще сильнее, потом поставила ноги вместе, позволив им срастись и удлиниться…
Когда боль станет невыносимой, я уйду… Я сделала так и в прошлый раз. Я уйду куда-нибудь в прошлое, но дам своему телу установки действовать…
В истинном облике я не могу долго находиться в сознании, иначе болевой шок убьет меня, или я окончательно лишусь рассудка. Именно поэтому я уйду. Это что-то вроде самогипноза, даешь своему телу определенные указания, а сама прячешься. Такому меня Линда обучила, и хоть она и дрянь, но спасибо ей за это…
Пусть костяная змея разорвет этих хонков на части, но только пусть не трогает никого из Аканху и этого дурачка Габриэля. Пусть костяная змея повеселится, а девушка по имени Ева погрузится в воспоминания… Но в какие же? Внезапно я поняла в какие.
Двоих забавных ребят я отправила на тот свет, когда еще не была змеей… Почему бы не пережить это еще раз?
Кожа моя лопалась выпуская кости… Я закричала и ушла…
Глава 16. Воспоминания красной змеи. Часть 1
Тогда, я еще могла целовать кого-либо… И поцелуй мой не принес бы смерть этому человеку.
Тогда…
Это было в самом начале осени, более семи лет назад, и Григорович в то время только-только обустраивался в своей новой клинике. Клиника эта находилась черт знает где, вдалеке от всяческих городов и поселков. Одна лишь высокая трава кругом, и где-то далеко на востоке смутно виднеются горы… Что за странное и мрачное место?
Часть клиники я впервые увидела сквозь узкое зарешеченное окошко в кузове маленького грузовичка, в котором меня и еще нескольких пациентов подвезли к зданию. Она была не такой уж и большой, всего лишь шесть этажей, и выглядела довольно старой… Прямо на моих глазах рабочие устанавливали вокруг клиники высокую сетчатую ограду. “Какое хмурое место” тут же подумала я. Неужто, здесь теперь мне жить? Здесь, вдалеке от всего мира… Но, разве принес мне этот мир хоть что-нибудь хорошее?
Первое время
в клинике было очень мало людей. Из охраны, лишь Габриэль Марек со своими подчиненными. Из персонала, только Линда, доктор Григорович да пару невзрачных медсестер, что никогда не разговаривали со мной. Из пациентов — я, и несколько плюгавых стариков, что и передвигались то с трудом. В общем, чувствовала я себя ужасающе одинокой.Два раза в день мне разрешалось выходить во внутренний двор клиники, где стены здания зачем-то были выкрашены в кричаще-желтый цвет. Впрочем, желтизна эта мне нравилась, ведь она здорово констатировала с каждодневным свинцово-серым небом наверху…
Также, во внутреннем дворе присутствовало несколько ореховых деревьев, и странный монумент самолета взлетающего в клетке… Самолет меня очень заинтересовал, и я несколько раз подряд обходила его по кругу, пытаясь найти хоть где-нибудь на монументе хоть какие-то надписи, которые могли бы рассказать о его происхождении и значении. Однако, ничего такого отыскать мне не удалось. Взлетающий в клетке самолет выглядел крайне абсурдно. Он словно бы возник из чьих то бредовых снов…
На ореховых деревьях листья уже начинали желтеть. Пройдет совсем немного времени, и листья эти высохнут и опадут. А потом наступит зима… Интересно, каково гулять в этом дворе зимой? Я могла бы попробовать слепить снеговика… Эх.
Листья желтели, зато орехов было полно. Я подбирала эти орехи прямо с земли, когда они падали, вскрывала их, и с удовольствием ела. Орехи мне нравились… Они действительно были неплохи, хоть среди них и попадалось множество гнилых. Но, конечно, никакие орехи не могли заменить яблок. Вот яблоки — это сила! Яблоки я просто обожала. Но откуда было взяться яблокам в клинике Григоровича?
Линда была чуть старше меня… Дочка Григоровича… она ужасно на него походила почти во всем, за исключением волос. Волосы у Григоровича были темные, а у Линды пепельно-русые. В свои восемнадцать Линда выглядела настоящей красавицей, с прекрасно оформившейся грудью, и грустным, вечно бледным сердцевидным лицом.
Иногда, Линда выходила ко мне во внутренний двор, и тогда мы беседовали о всяком. С каждым днем мы все более сближались с ней, и вскоре стали хорошими подругами. Меня забавляла ее привычка вечно пытаться скрывать свои эмоции… В то время выходило это у нее из рук вон плохо и неуклюже.
День шел за днем. На улице становилось все холодней. Во внутреннем дворе клиники Григоровича мы с Линдой ели орехи, смотрели на желтые стены, гадали над происхождением монумента самолета взлетающего в клетке, вели бесконечные разговоры о чем угодно… Однажды, Линда даже пообещала раздобыть для меня яблок. И выполнила свое обещание. Она действительно принесла мне яблоки в палату, и именно такие, какие мне всегда и нравились — красные, мягкие и сладкие.
Пока мы вместе поедали эти яблоки, дочка Григоровича рассказала мне о своей матери, которая умерла от рака головного мозга, и о двоих своих старших сестрах, которые после этого ушли из дома.
— Я не могу их ни в чем винить. — Говорила Линда. — Ведь… Ведь я не такая глупая, как может показаться, и понимаю, чем занимается мой отец. Незаконные операции над людьми. По сути — он преступник. И все же… Они бросили меня. Я не виню их, но мне обидно и грустно… Ведь я очень любила их.
— Но доктор Григорович ведь тоже любит тебя, и никогда не бросит, это уж точно! — Уверила я Линду.
Та улыбнулась мне отцовской улыбкой.
— Я тоже так думаю. Что он никогда меня не бросит. Он хороший. Обучает меня докторскому делу, и у меня вроде неплохо выходит. Скоро я стану хорошим хирургом без всяких там университетов.