Пляжный клуб

Оставив ферму на попечение Дэвида Прингла, семейного поверенного, и Венделла, правой руки отца, Мак положил в сумку диплом об окончании школы, сел на автобус и рванул на восток с намерением ехать вперед и вперед, куда дорога приведет. Романтика. Мама бы одобрила. Конечной точкой его пути был город Хаянис штата Массачусетс. По прибытии Мак думал подыскать себе угол и какую-нибудь работенку, но впервые в жизни увидел океан. Люди подсказали, что можно забраться еще восточнее, если сесть на паром, потому что там дальше – остров. Нантакет.

В «Пляжный клуб» Мак попал по чистой случайности. Когда паром причалил, Билл Эллиотт как раз стоял на пристани. Мак ступил на землю, и Билл похлопал его по плечу.

– Приехал работать в «Пляжном клубе»? – спросил он.

Мак особенно не раздумывал.

– Да, сэр, – сказал он и последовал за мужчиной к оливковому джипу. Хозяин забросил его дорожную сумку в машину, и они, не обмолвившись ни словом, покатили прямиком по Норт-Бич-роуд. Когда Билл вырулил на парковку перед отелем, Мак как зачарованный уставился на воду. Чудно было с непривычки. И тут до него донеслось: «Дум-м-м, дум-м-м, дум-м-м».

– Что за звук? – спросил он Билла.

– Чайки, что ли? – не понял тот. – Да, кричать они мастера. Ты сам-то откуда родом?

– Из Айовы, – ответил Мак.

Билл нахмурился.

– А я думал, ты из Нью-Джерси.

Худшие опасения Мака подтвердились: какой-то паренек из Нью-Джерси теперь наверняка стоит на пристани и ждет Билла.

– Нет, сэр. Я из города Суишер штата Айова.

И вновь послышался звук. «Дум-м-м, дум-м-м, дум-м-м». Словно голос издалека: «Дом, дом».

– Вы ничего не слышите? – спросил Мак.

Билл улыбнулся:

– Должно быть, в Айове не так уж много чаек. Тебе, пожалуй, все здесь в диковинку.

– Да, сэр, – сказал Мак.

И вновь зазвучало: «Дом, дом». Совершенно ясно и отчетливо.

Мак протянул Биллу руку и представился:

– Я – Мак Питерсен.

Билл нахмурился.

– Мак Питерсен – это не тот, кого я должен был забрать с парома.

– Я так и понял, – пробормотал Мак. – Просто вы спросили, работать ли я приехал, а мне работа и вправду нужна.

– Ты что-нибудь знаешь про отели? – спросил Билл.

– Скоро узнаю, – ответил Мак и вновь услышал «дом-м-м». Удивительное дело.

Духи, провидцы, загробная жизнь, гадалки на картах таро и хрустальные шары – все это было не для Мака. Паренек, вопреки представлениям матери, верил в бога и рай. Но то, что сейчас он услышал, не было божьим гласом. Звук раздавался не с неба, он шел из самой земли, из-под ног.

За последние годы Мак столько раз слышался этот зов – и не счесть. Он читал о подобных явлениях. Таосский шум, шепот Кармели – давно известные явления, но только на Нантакете ничего такого не наблюдалось. Как-то раз, собравшись с духом, Мак поинтересовался у Марибель: «Ты когда-нибудь слышала здесь непривычные звуки? Как будто остров говорит». И девушка ответила, прикрыв синие глаза: «Да, я считаю, у острова есть голос. Это волны, птицы и шелест луговых трав».

С тех пор Мак ни разу об этом не заговаривал, вообще ни с кем.

Вот и теперь, стоя на дюне, он прислушивался в надежде уловить чудной голос. Четыре дня назад ему позвонил Дэвид Прингл, который все эти годы заправлял делами на ферме. Дэвид звонил регулярно – то посоветует сдать родительский дом внаем, то изложит вкратце положение дел по балансу и налогам, то сообщит о погоде. Однако в прошлый раз, четыре дня назад, его тон был серьезен как никогда.

– Венделл увольняется, – сказал Дэвид. – Уходит после жатвы.

– Ух ты… – растерялся Мак.

– Я предупреждал тебя, что это однажды случится. Ты обещал подумать.

– Было дело, – пробормотал Мак.

– И не подумал.

– Нет, – признался Мак. – Не особо.

Когда в последний раз они общались? В ноябре минувшего года сразу после сбора урожая? Может, черкнул открытку на Рождество. Начисто вылетело из памяти. Мак смутно помнил, что был какой-то разговор про Венделла, о том, что старик вот-вот оставит дела.

– Нам нужен человек, который будет здесь всем заправлять, – продолжил Дэвид.

– Наймите кого-нибудь из местных, – сказал Мак. – Я полагаюсь на ваш выбор.

В трубке послышался вздох.

– С тех пор, как открылся «Орал-би», у нас не осталось рабочих рук. На ферме больше полугода не выдерживают. И ты предлагаешь доверить отцовскую ферму первому встречному проходимцу?

– Неужели вокруг одни проходимцы? Наверняка найдется пара работящих парней, которым только дай шанс.

– На этот счет иллюзий нет, – ответил Дэвид. – Мы с Венделлом уже не раз это обсуждали. Мак, если ты пустил корни на острове, тогда самое время выставлять ферму…

– На продажу?

– Угу.

– По-моему, я еще не готов, – проговорил Мак.

– У тебя лето впереди. Подумай, – посоветовал Дэвид. – Если не хочешь продавать, возвращайся домой и сам здесь всем занимайся. Давненько, кстати, ты дома не был.

– Двенадцать лет, – подсказал Мак.

– Двенадцать, – повторил Дэвид. Маку живо представилось, что Дэвид сейчас неодобрительно покачал головой. – Решай сам. Речь о том, что завещал тебе отец. Уж лучше продавай. Не смогу смотреть, как все здесь разваливается.

– Понял, – ответил Мак. – Вернемся к разговору через пару месяцев.

– Я буду позванивать, – ответил Дэвид.

Маку не хотелось покидать остров, и в то же время он не мог расстаться с фермой. Там он в последний раз поцеловал маму в щеку, там родился и вырос, бок о бок работал с отцом. Так что же? Продать отцовское наследство – или навсегда распрощаться с Нантакетом? Неимоверно трудный выбор. Двенадцати лет как не бывало, а ничего не прояснилось. Вот он и замер на вершине дюны. Ждал голоса, который подскажет ему, как быть дальше.

Билл Эллиотт не любил первое мая. В этот день он даже не прикасался к жене, позволяя ей насладиться драгоценными минутками утреннего сна. Не поддаваться панике! Нервы его погубят. Если верить врачам, малейший стресс может обойтись ему в несколько месяцев жизни. Месяцев!.. Подумать только! Билла передернуло. Страшно, когда твоя жизнь измеряется отрезками по тридцать дней.

На рассвете он вышел из дома и направился куда-то по Гульберт-авеню. Билл брел мимо заколоченных летних домиков, и на сердце у него потихонечку стало легче. Все вокруг было словно в спячке, а значит, еще хватит времени привести отель в порядок. К началу марта все номера уже распределены на месяцы вперед. Записывать бронь – дело нехитрое. Непочатый край работы – вот что воистину приводило в дрожь: пляж за зиму занесло песком, номера не подготовлены, все, что можно, – поставлено на кровати, остальное – под белыми простынями. Всюду пыль и запустение.