Плюс-минус бесконечность (сборник)
Шрифт:
— О, Сарасвати, благодарю тебя за напиток бессмертия! — проговорил Сингх, когда дым рассеялся.
«Восточные варвары! — сморщился мистер Пайкрофт, английский торговый атташе. — А ведь не случайно извлекли из музея пушку времен сипайского восстания! И вот, ее разорвало… Реклама? Нет, скорее символ!»
Но остальные были довольны. Интеллектуальный робот Сингх, новейшая модель Индийской национальной компании по освоению планет-гигантов, выдержал последнее испытание.
Исповедь
— Говорите, —
— А стоит ли? — с усилием произнес Ивари. — Это всего лишь формальность. Ну что изменится, если я обнажу перед вами душу? Легче мне станет? Возможно… Но дело ведь не в минутном настроении.
— Вот именно. Уйти никогда не поздно. Но подумайте, сколько уставших, сомневающихся, опустошенных вернула к жизни исповедь. Значит, это не просто формальность, как считаете вы. После вашего возникновения еще не ушел никто. Ведь вас синтезировали двадцать четыре года назад?
— Да, 6 марта 20019 года, — кивнул Ивари. — Тогда последний раз образовались вакансии за счет добровольно ушедших…
— Вот видите, — мягко сказал Исповедник. — Их было трое. И между прочим, младшему перевалило за триста. Да и то они ушли не от жизненной усталости, а от неудовлетворенности творческим потенциалом. А вы думаете об уходе в двадцать четыре…
Ивари горько усмехнулся:
— С меня хватит. Жизнь принесла мне боль, невыносимую боль. Не могу и не хочу дольше терпеть. Отпустите меня…
— Я не собираюсь препятствовать вам. Да и как бы я мог это сделать? Прошу лишь уделить мне немного времени. И попробуем вместе разобраться, что же с вами произошло. Согласны?
— Пусть будет по-вашему, — склонил голову Ивари.
— Итак, ваш генетический код?
— Регулярная триада.
— Мужчина и две женщины?
— Наоборот, двое мужчин и женщина: триада не просто регулярная, но и перевернутая.
Исповедник задумался.
— И кто ваши доноры?
— Мыслелетчик Дженд, астральный поэт Никунаджие и абстрактная женщина…
— А кто абстрагировал женщину?
— Генный абстрактор Гударс.
— Не знаете, ее уравнение было трансцендентным или нашелся гарант?
— Ни то и ни другое.
— Значит, прототип? И какой же?
— Обобщение трех женщин, изображенных на одноименной картине Ле Корбюзье!
— Но ведь это…
— Чудовищно? Я тоже так думаю.
В словах Ивари звучала горечь.
— Вы меня неверно поняли, — возразил Исповедник. — Я потрясен смелостью замысла.
— Жюри было такого же мнения. Золотая медаль и лавровый венок — вершина успехов Гударса. А я… С детства мне известно, что чувственные отношения между мужчиной и женщиной порочны, безнравственны и вообще лишены смысла. От беспорядочного размножения давно отказались, оно вело к деградации и вырождению человечества. Единственно оправданный способ воспроизводства — это упорядоченный генный синтез. Но на собственном примере я увидел, что бывают неудачи…
Исповедник спросил бесстрастно:
— Вы считаете себя неудачей?
— Разум подсказывает такой вывод.
— Кроме разума есть чувства, — негромко проговорил Исповедник.
— Это атавизм.
И не уверяйте меня в обратном. Из-за них-то всё и произошло. Помните всеобщую дискуссию, стоит ли сохранять деление человечества на два пола? Я был уверен, что оно скорее традиция, чем необходимость, и высказался за слияние полов. А на следующий день…— Вы встретили женщину и поняли, что дело не в традициях, — перебил Исповедник. — Кто она?
— Велена, созерцательный палеоритмолог. Мы обсуждали проблемы космоэнергетики, делились впечатлениями о нашумевшей сверхзвуковой симфонии Лапидуса. «Хотите сделаться моим постоянным раутпартнером? — спросила она однажды. Не находя слов, я несколько раз кивнул. — Тогда запросите R-матрицу и закодируйте алгоритм согласования интересов…»
— И что же было дальше?
— Вероятно, я потерял рассудок…
— Вы ее… поцеловали?
— Да… Кажется, так называли это древние…
— А Велена?
— Сказала, что я первобытный человек, и что она просто не ожидала такого оскорбления. И вот, я больше для нее не существую. Зато она… Она здесь, — он стукнул себя в грудь. — Ни на миг меня не покидает, душит своим презрением. Я ничтожество, правда?
— О нет, совсем нет… — ответил Исповедник, не пытаясь скрыть замешательство.
— Что означает слово «Исповедник»? — спросила Дамура.
— Это сокращенное название: «Исследователь поведения нейронно-импульсный компьютерный».
— Ясно… Так что с ним случилось, с этим… Исповедником?
— Не могу понять… — озабоченно сказал Булиш. — Ни с того ни с сего взял и… сгорел!
— Вы же консультант-регулировщик мыслящих компьютеров!
— А вы, насколько известно, интеллектолог? И, конечно, знаете, почему одновременно с самоуничтожением Исповедника ушел Ивари?
— Я не занимаюсь патологическими состояниями, — сухо произнесла Дамура. — Сентименты — не мое амплуа, это по части машин. Коэффициент интеллектуальности Ивари соответствовал норме. Остальное меня не касается.
— Справедливо, — согласился Булиш. — Копаться в человеческих душах способны только компьютеры. Их терпение безгранично.
— А в памяти Исповедника что-нибудь сохранилось?
— Не думаю. Тайна исповеди соблюдается строго.
— Машинные штучки… — осуждающе произнесла Дамура. — Мы, интеллектологи, их не признаем.
— Откуда такая нетерпимость? — огорчился Булиш.
— Сразу видно, что вы сотрудничаете с компьютерами, — отрезала Дамура. — Проверьте лучше блок памяти!
— Сейчас проверю. Странно… Компьютер, действительно, не все успел стереть.
— Поцелуй… Любовь… — недоумевала Дамура. — Не знаю таких слов. Видимо, они давно вышли из употребления.
— Сейчас включу энциклодешифратор.
Взглянув на дисплей, Дамура зажмурилась.
— Какой ужас! Наверное, это очень противно…
— Вы так думаете? — спросил Булиш. — Давайте, убедимся.
Он подошел и неумело, но очень старательно поцеловал ее в губы. Дамура не шелохнулась.
— Простите меня, — виновато сказал Булиш. — Сам не знаю, как я мог…
— Я прощу, — пообещала Дамура, не открывая глаз. — Только… знаете что? Сделайте это снова. И не торопитесь. Должна же я убедиться как следует…