Плюс

КАП КОМ ИМП ПЛЮСУ (мгновенно поступила резкая линия ПС, мгновенно распространившись в короблениях люмена, которые придали видимость движения устойчивым отпечаткам ископаемых ложноширей, однажды зазыбивших гуморальные расстояния среди морфоген-наростов), НЕ ПРИНИМАЙТЕ ВО ВНИМАНИЕ ПОСЛЕДНЮЮ ПЕРЕДАЧУ КАК НЕИСПОЛЬЗОВАННЫЙ МАСКИРОВОЧНЫЙ МАТЕРИАЛ ИЗ ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПЛАНА, КАП КОМ ИМП ПЛЮСУ, СИЛА, ГЛЮКОЗА, ВОДА ПОКАЗЫВАЮТ ОЖИДАЕМОЕ СНИЖЕНИЕ.

Но вода есть, сказал Имп Плюс словно Въедливому Голосу, и знакомые овалы, борющиеся со своими узорами частицы на тихоокеанском острове, ответили. Борьба говорила, но думала сама по себе: Показания были не теми, что сказал Кап Ком, но как мог Въедливый Голос это передать—?

Имп Плюс знал.

— или переправить то, что Кап Ком приказал Въедливому Голосу ограничить себя лишь получением фактов от Имп Плюса?

Поэтому Въедливый Голос еще не знал, что на самом деле он общался по индивидуальной линии с Имп Плюсом!

Хотя сейчас, когда он мог связаться с Въедливым Голосом лишь напрямую, а не через Кап Ком, Имп Плюс хотел любой незначительный или даже поддельный тест от Кап Кома — даже поддельный тест на готовность, чтобы показать, что старый режим цепи все еще работает. Но затем этот шанс потерять Кап Ком рассеялся среди слоев решетки, и где-то Имп Плюс уже объяснял, что однажды разъединенные отдельные атомы молекулы воды оказались пойманными, скрученными, вышвырнутыми и задутыми вокруг спиральных орбит Солнцем, намотанным на его солнце, и они множились в небо рождения, так что, когда сейчас намного более многочисленные атомы возобновили связи, уровень воды значительно увеличился, и, возможно, Центр мог объяснить почему и рассказать была ли разница между показаниями воды Центра и Имп Плюса из-за плана Чрезвычайной Маскировки, о котором не знал Имп Плюс.

И хотя он оказался сейчас в долгом цикле темноты, Имп Плюс обнаружил в сформированных зонах себя и также ранее сказал Центру, что немыслимое количество глюкозы, поступающее из растительных грядок, тем не менее не начало уравниваться с уровнями глюкозы в Имп Плюсе, и все указывало на то, что глюкоза, возможно, посредством заполнения из растительной трубки, ведущей к мозгу, возможно, сквозь уже указанный разбредающийся процесс производилась напрямую в том, что было мозгом раньше, но не сейчас, поскольку полностью изменилось.

Откуда-то поступила запинка, и она была в одном месте, а не в каком-то другом. И Имп Плюс не мог различить, было ли то, что имелось у него в кратковременных зонах коробления решетки, образом активности в частицах Въедливого Голоса на тихоокеанском острове. Но продолговатый длинный овал их личной цепи объединил его текущий эллипс, так отчетливо, что он вспомнил танец — картографированный на какую-то сладкую решетку влаги для последующих.

И сквозь наступающую темноту долгого цикла вместо Въедливого Голоса поступило статическое деление Кап Кома: между возможным и чужим, потребностью и сомнением: КАП КОМ ИМП ПЛЮСУ, ПЛАНОВЫЙ ПОЛЕТНЫЙ ТЕСТ ГОТОВНОСТИ: ИДЕНТИФИЦИРУЙТЕ РУКОВОДИТЕЛЯ ПРОЕКТА ПС ПО ИМЕНИ, ОТВЕТЬТЕ ИМП ПЛЮС.

Но как, в своих слоях, ему хотелось противоположную встряске замедленную закрепленность, хотя более тонкую закрепленность — заслуженную — и он знал, что даст Кап Кому другой, лучший ответ, чем тот, какого Кап Ком хотел, он обнаружил то, что предвидел за главным вопросом Въедливого Голоса Какой рост? — который был вставлен Имп Плюсом во Въедливый Голос. Он обнаружил, что в одном близком соответствии слоев он предвидел, что не будет знать, как ответить на этот вопрос.

И Имп Плюс, не помнивший другого имени Хорошего Голоса, ответил Кап Кому: ТОТ, С КЕМ МЫ ВЕЛИ РАЗГОВОР, ВЪЕДЛИВЫЙ ГОЛОС. ПОВТОРЯЮ, ВЪЕДЛИВЫЙ ГОЛОС.

На тихоокеанском острове овалы, ощущаемые как уступившие бомбардировке утраченные конечности, и это и был Кап Ком во Въедливом Голосе, пока ПОЧЕМУ ВЪЕДЛИВЫЙ? не поступило из Центра.

Но сказанное Имп Плюсом было необходимо сказать, потому что помогло.

Так как, хотя Центр, среди ускоренного кружения восстановленных частиц, ответил ПОВТОРИТЕ ЕЩЕ ИМП ПЛЮС (и был проигнорирован), Имп Плюс знал, что, поскольку кружение Въедливых частиц было намного любопытней, назвать имя Хорошего Голоса заставило бы тогда Кап Ком задуматься, что имя в конце концов было известно настолько далеко вовне тугой безопасности ПС, насколько Имп Плюс в этой точке был изогнут мимо коммуникационной линии от того сухого тихоокеанского острова. Кап Ком узнал бы сейчас от Въедливого Голоса почему «Въедливый»; и, узнав это. Кап Ком поверил бы, что передача поступила от Имп Плюса, поверил бы в данные воды, глюкозы и силы; и Кап Ком признал бы, что Имп Плюс имел способ связываться с той точкой в Тихом океане во время долгого темного периода.

Но постой: они бы этого не сделали: постой, сам Въедливый Голос и Кап Ком сейчас вместе.

Хотя Имп Плюс придерживался с состоящим из частиц Въедливым Голосом индивидуальной частоты, которую Въедливый Голос все еще ощущал, как свое мышление на том острове, но которое выделялось Имп Плюсу, здесь в формирующей игре решетчатого света, замедляющегося в направлении растущей тонкости закрепленности, и состоящего из частиц образа Въедливого Голоса и его ответов, как предвидение, в слоях. Но как Кап Ком сдвоился с иным, телесным Въедливым Голосом на луче, колеблющемся от дыханий между Солнечными косами и малиновой скруткой, так решетчатые поля Имп Плюса стали осознавать, что они всегда склонялись направленно: что их индивидуальный луч к состоящему из частиц Въедливому Голосу переносился главным мотком луча, а не каким-то иным способом. Но, несмотря на сдваивания мотка Солнечных кос и малиновой скрутки, голоса расплетались по желанию решетчатых клеток. И Въедливый Голос в медлительном скоплении фигур взаимного света тек все быстрее и быстрее, словно мог круговесием картографировать одно единое поле или растворитель для всего происходящего с глюкозой, водой, взором (которое решетчатые слои были способны вспомнить) и всем ростом — Какой рост, какой рост? — пока Имп Плюс, еще не желающий давать, как позиционное закрепление, данные о звездных руках, которые жили, как безротая гидра, данные о мембранах, которые полипами прилипали к свету и даже о самом взоре, об увеличениях, через которые его смещающаяся субстанция разбухла и разделилась и умножилась, спросила, мыслимо ли для клеток мозга вернуться к их первоначальным зародышевым формам, чтобы затем произвести быстрорастущие умножения перед тем, как вновь развиться во взрослую форму; и Въедливый Голос наблюдал, как Имп Плюс, несмотря на то, что снова передавал почти слишком медленно для ясности, он, казалось, видел спорные явления и добавил, что на самом деле на протяжении нескольких лет — каких лет? подумал Имп Плюс — проекты искали, как бы расщепить нейрон, хотя, насколько он знал, не нейроглии, то есть глиальные клетки — Кап Ком опять вклинился, требуя узнать, что значило слово «МЫ» в передаче ТОТ С КЕМ МЫ РАЗГОВАРИВАЛИ, и Кап Ком, который мог бы звучать как Хороший Голос, если бы все кристальные слои решетчатых клеток были склонны к вниманию, спросил, был ли там кто-то еще — что-то еще — с Имп Плюсом, и еще дважды спросил.

Но цикл темноты заканчивался. Солнце нагрело пряди. С косами они дышали намного легче. И пока излучения люмена. струились по решетке. Солнце казалось сейчас не столько пальцами, сколько ладонью. Ладонью или кулаком, с которым Имп Плюс мог столкнуться и отскочить. Ладонь, бесконечно наклоненная, и с ослепительно-широкими морщинами, и то ли из воспоминаний Имп Плюса, то ли из предвидения, ладонь, слегка сложенная чашечкой.

Ничего не зная о загибах, кроме того, что они были движением, Имп Плюс, тем не менее, сквозь них ощущал очертание очертаний среди клеток решетки, выделяющих ему необходимый ответ, который старая и новая боль растворили в себе, чтобы сделать неизвестное между Солнечными косами и слиянием, которое они почти охватывали. Но в продолжающейся мысли Въедливого Голоса его ответ на вопрос оказался перекрыт и утрачен. Очертание очертаний было тем вращающимся шансом, который он вдыхал в бледно-зеленых комнатах на Земле. Вдыхал, увидев сквозь них частицы дыма. Частицы, которые, как он сейчас видел, поступали так же от странного голоса с его ископаемыми фокусами в овале на продолговатой зеленой мелодоске, как и дым поступал в его нездоровое тело. Он смотрел сквозь частицы на формы, которые были не вне частиц — формы въедливой утраты, которая, если ее можно было бы сделать хорошей, могла выделить четкий процесс, но должна быть зонами оставленными, действительно опустошенными утратой, которая, суровый голос вряд ли чувствовал, имела значение в нездоровом желании фразы Подумайте, что вы собираетесь утратить.

Слова, лично переданные Имп Плюсу, который во время закашлялся до громоздящейся головной боли. И в тот момент, который был скорее зоной, поднимающейся по краснеющему горлу, чтобы стать в реальности скорее местоположением, на котором Имп Плюс сосредоточился в своем мчащемся мозге, чем нездоровым желанием и сумасшедшим страданием из-за будущего мертвеца или нежильца, так что одно преследовало другое: он видел это сейчас сквозь жесткую, как кость, энергию решетки, которая была им: видел, как теплое сосредоточение мига в бледно-зеленых комнатах потерпело неудачу или угодило в преследование: так что зияние, движущееся между преследующими двумя, стало их умножением.

Но в какой бы части своих клеток Имп Плюс это ни видел — оно предвещало себя в бледно-зеленых комнатах в момент сплетенного деления, нездорового желания, страдания, гнева и каскадного наклонения. Преследование было в нем, и миграция зияний рисовала — уже врисовала — в формы процесса, очищенного от всего загрязняющего, за исключением брошенной вперед возможности, чье местоположение было чрезвычайно бледной коралловой решеткой, в чьей одновременной общности он минул — уже миновал — сквозь то, чем он был: влажными мышцами света; дождями питания, — обвалами роста и пустоты, ставшими реальными, благодаря самому побегу, протянувшемуся над ней; видом мысли, стоявшей рассеянной; глюкозой, сделанной или надуманной по пульсации цвета радуги, сжатой через зияние зрачка; формами равновесия, которым он скорее был, чем видел среди кувырков положений ИМПа по неизвестному плану Центра; формами затрудненного дыхания внутри вдохов и вдохов, и повсюду тропы частиц, проделанные сквозь локоны света дыханием овальных силовых установок-растений, так близко пересекающими жизни мозга и водорослей, что в тени идеи зеленого Имп Плюс мог казаться Въедливому Голосу фотосинтезирующим — и если по воле гетеротрофным, то аутотрофным в коренной форме — казаться, то есть, этому суровому присутствию, которое было еще одной формой. Въедливым присутствием, как-то перерастворенным Имп Плюсом в узорах частицы, так похожих на его каскады веретенообразных осей-частей, обломанных в новейшем движении, которым Въедливый Голос мог взглянуть на Имп Плюса как на его же субстанцию. Но обвалы, цвет, форма, сила — то, что он должен иметь сейчас, было способом удерживать то большее, чем он стал — в то время как Въедливый Голос, казалось, настойчиво хотел это больше.

Повторите еще.

Решетка поглотила слова.

Слова сгинули в несказанную пустоту, где, будучи неоднократно сказанными до этого, они остались несказанными. О, что бы это значило? Страдание, гнев, нездоровое желание, пустота, боль старая и новая, растворившаяся, чтобы создать нечто между Солнечными косами и слиянием, которое они почти охватили.

Его поблагодарили. За что?

Да, структура косы, согласился Въедливый Голос; и если видимая, то где? И не сочеталось ли она каким-то образом с ранее упомянутым красным, увеличивающимся с жарой?