По большому льду. Северный полюс

Обед: солонина с зеленым горошком под соусом, пудинг, чай.

Среда.

Завтрак: каша на выбор двух видов, рыба для матросов и колбаса для членов экспедиции, хлеб с маслом, кофе.

Обед: жареная говядина с томатами, хлеб с маслом, чай.

Четверг.

Завтрак: каша, яичница с ветчиной, хлеб с маслом, кофе.

Обед: солонина с зеленым горошком, пудинг, чай.

Пятница.

Завтрак: каша на выбор, рыба, гамбургер на правый борт (на наш столик), хлеб с маслом, кофе.

Обед: гороховый суп, рыба, пирог с клюквой, хлеб с маслом, чай.

Суббота.

Завтрак: каша, тушеное мясо, хлеб с маслом, кофе.

Обед: жареная говядина с томатами, хлеб с маслом, чай.

Воскресенье.

Завтрак: каша, «бруз» (размоченные ньюфаундлендские галеты, приготовленные с соленой камбалой), хлеб с маслом, кофе.

Обед: лосось, фрукты, шоколад.

Наши разговоры за столом обычно касались работы. Мы обсуждали подробности последнего санного похода или строили планы насчет следующего. У нас постоянно было много работы, и наши мысли были настолько заняты разрешением насущных проблем, что просто некогда было тратить время на традиционную зимнюю тоску, которая способна свести с ума зимующих в Арктике. Я специально подбирал для экспедиции людей оптимистического склада, кроме того, мы взяли с собой множество различных материалов, которые требовали обработки, поэтому каждый был занят чем-то полезным, а не скучал без дела.

По воскресеньям я завтракал у себя в каюте, давая коллегам возможность отдохнуть от меня. В таких случаях беседа приобретала более непринужденный характер, затрагивая самые разнообразные темы – от книг до застольного этикета, а иногда Бартлетт пользовался случаем, чтобы то ли в шутку, то ли всерьез поучить своих компаньонов тонкостям поведения за столом. Он напоминал им о том, что наступит время, когда они вернутся к цивилизации, поэтому, дескать, нужно следить за собой и не распускаться. Таким образом, академизм и практика при общей благоприятной атмосфере встречались за одним столом.

Я никогда не требовал от членов моей экспедиции жестко придерживаться режима, потому что не вижу в этом необходимости. У нас только точно оговаривалось время приема пищи в кают-компаниях. Все понимали, что после полуночи нужно гасить свет, но если кому-то он был нужен в более позднее время, это не запрещалось. Таковы были наши правила.

Эскимосам разрешалось есть тогда, когда они того захотят. Если у них возникало такое желание, они могли засиживаться допоздна, но при условии, что на следующий день им все равно придется выполнять возложенные на них обязанности: готовить нарты или шить меховую одежду. Для них существовало только одно строгое правило: им возбранялось шуметь, например, рубить мясо для собак или кричать, с десяти вечера до восьми утра.

Зимуя на борту «Рузвельта», мы во многом отошли от того жесткого распорядка, которому подчиняется жизнь экипажа, когда судно находится на плаву. Склянки били только два раза в сутки: в 10 часов вечера и в полночь. Первый сигнал означал, что следует прекратить всякий шум, второй – погасить свет. Вахты несли только вахтенные матросы, которые регулярно сменялись днем и ночью.

За исключением нескольких случаев гриппа, здоровье всех участников экспедиции на протяжении всего периода зимовки было вполне удовлетворительным. Грипп в Арктике, который совпадал с эпидемиями в Европе и Америке, явление довольно любопытное. Первый опыт, связанный с гриппом, я получил в 1892 году, после одной весьма характерной для Гренландии бури, подобной тем, что случаются в Альпах. Она возникла где-то на юго-востоке и пронеслась через всю Гренландию, причем температура при этом поднялась с минус тридцати до плюс сорок одного градуса в течение 24 часов. После такого атмосферного потрясения многие члены моей экспедиции, включая некоторых эскимосов, тяжело переболели гриппом. Мы решили, что возбудители инфекции были принесены к нам этой бурей, которая, видимо, зародилась не в Арктических широтах.

Если не считать ревматизма и бронхиальных заболеваний, эскимосы обладают крепким здоровьем. Правда, у взрослых иногда проявляется специфическая разновидность психоза, которую эскимосы называют пиблокто – одна из форм истерии. Я никогда не встречал ребенка, страдающего пиблокто; но среди взрослых раз в 1–2 дня у кого-нибудь обязательно случался приступ, а однажды даже случилось 5 приступов за день. Трудно выяснить, что является непосредственной причиной этого нервного расстройства, но порой кажется, что припадки случаются, когда человека преследуют мысли об отсутствующих или умерших родственниках, или его мучает страх перед будущим. Приступы эти производят ужасающее впечатление.

Пациент, чаще всего женщина, начинает пронзительно кричать и рвать на себе одежду. Если это происходит на судне, она мечется по палубе, кричит и яростно жестикулирует, обычно полностью обнажившись, несмотря на то, что температура может быть при этом около сорока градусов ниже нуля. Если интенсивность приступа нарастает, она может перепрыгнуть через поручни на лед и пробежать с полмили. Приступ может продолжаться несколько минут, час или даже больше; некоторые больные доходят до такого состояния, что продолжают бегать по льду совершенно голые, и, в конце концов, могут погибнуть от холода, если их не вернуть силой.

Если приступ пиблокто настигает больного в доме, никто не обращает на это внимания, если только больной не схватит нож и не станет на кого-нибудь бросаться. Приступ обычно заканчивается истерическими рыданиями, а когда больной успокаивается, у него глаза наливаются кровью, пульс учащается, и он начинает дрожать всем телом. Через час или чуть больше после окончания припадка все приходит в норму.

Хорошо известно, что подобным недугом страдают и эскимосские собаки; у них это заболевание также называется пиблокто. Хотя это заболевание не является, скорее всего, инфекционным, его проявления напоминают водобоязнь. Собак, заболевших пиблокто, обычно пристреливают, а их мясо эскимосы, зачастую, съедают.

Первое зимнее полнолуние пришлось на 1-е ноября, а 7-го Макмиллан отправился на мыс Колумбия, чтобы в течение месяца понаблюдать за приливами-отливами. Он взял с собой Джека Барнса, матроса, а также Эгингва, Инигито и их жен. Пуадлуна, Ублуя и Сиглу тоже отправились с Макмилланом в качестве вспомогательной партии, взявшись везти провизию, а Вешаркупси и Кешунгва двинулись к мысу Ричардсон за шкурами мускусных быков, оставленных там во время осенней охоты.

Макмиллан решил провести наблюдения приливов и отливов на мысе Колумбия, чтобы дополнить ими общую картину. Аналогичные наблюдения проводились на мысе Шеридан в течение зимы и осени, а позже и на мысе Брайант, по другую сторону пролива Робсон. Исследования экспедиции 1908–1909 годов представляли собой самую северную из предпринимавшихся где-либо серий непрерывных наблюдений; подобными наблюдениями занималась и экспедиция в заливе Леди-Франклин, в Форт-Конгер, в 60 милях к юго-западу.

Марвин и Боруп во время ноябрьского полнолуния продолжили наблюдения приливов-отливов на мысе Шеридан. Иглу для наблюдений приливов было построено прямо на приливной трещине в 180 ярдах от судна; это было обыкновенное эскимосское снежное жилище, предназначенное для защиты от непогоды людей, проводивших наблюдения за водомерной рейкой. Эта рейка, около 12 футов длиной, втыкалась в дно, на ней ставились отметки в футах и дюймах. Когда уровень воды изменялся, лед с построенным на нем иглу поднимался или опускался вместе с водой, а рейка оставалась неподвижной. По положению льда относительно рейки мы отмечали изменения уровня воды, а он менялся в зависимости от дня лунного месяца и времени года.