По дикому Курдистану
Шрифт:
– Может, научиться?
– Этого нельзя сделать так быстро, и, если вы не хотите нам навредить, вы вынуждены принять одно из двух возможных решений.
– Какие это решения?
– Или вы немы…
– Нем? Глух? Отвратительно! Не пойдет!
– Да, немы, даже глухонемы.
– Сэр, вы сошли с ума!
– Спасибо! Тем не менее или вы притворяетесь немым, или даете обет.
– Хорошо! Недурно! Буду дать обет! С какого времени он действует?
– Сразу же после того, как покинем Спандаре.
– Отлично! Согласен!
После утреннего кофе
За Спандаре была очень тягостная дорога, ведущая нас к горам Тура-Гара. Нужно было иметь ноги серны, чтобы пройти по этой скалистой тропе, но нам удалось без особого затруднения добраться до вершин. Здесь староста остановил свою лошадь, достал из седельной сумки пакет и сказал:
– Возьми это и передай мужу моей дочери, если ты, конечно, доберешься в Гумри. Я обещал ей персидский платок, а ее мужу для его лошади уздечку, такую, как у курдов из Пир-Мани. Передаешь им эти вещи, и они узнают, что ты мой друг и брат, и примут тебя так же, как если б это был я. Но ради твоего же блага я желаю тем не менее, чтобы ты еще раз снова ко мне вернулся. – Он указал на следовавшего за нами всадника. – Этот человек возвратит мне костюм этого чужестранца. Ему ты можешь отдать пакет, если не сможешь поехать в Гумри. А теперь расстаемся! Алейкум салам ва рахмет алла! Да пребудут с тобою мир и милосердие!
Мы крепко обнялись. Он подал и другую руку и поехал обратно.
Глава 3
В КРЕПОСТИ
По долине, в которой было очень много дубов, так напоминавших мне мою родину, спешили мы навстречу нашей цели.
– Можно говорить? – тихо спросил меня Линдсей.
– Да. Ведь нас сейчас никто не слышит.
– А курд, следующий за нами?
– Не обращай на него внимания.
– Well! Деревня называется Спандаре?
– Да.
– Как вам там понравилось?
– Весьма и весьма. А вам, сэр?
– Роскошно! Хороший хозяин, добрая хозяйка, приличная еда, красивый танец, великолепный пес!
Произнося последние слова, он взглянул на бежавшую рядом с моей лошадью борзую. Из осторожности я привязал ее веревкой к стремени. Кстати, собака уже подружилась с лошадью и, казалось, уяснила четко, кто стал ее хозяином. Она внимательно поглядывала на меня снизу вверх своими большими, умными глазами.
– Да, – отвечал я. – Все было прекрасно, в особенности еда.
– Отлично! Даже голубь и бифштекс!
– Хм! Вы в самом деле полагаете, что это был голубь?
– Нет? Не голубь? Все равно это был голубь, я знаю!
– Не голубь!
– А что же?
– Это зверь, которого зоологи прозвали латинским именем Vespertilio murinus, или myotis [36] . Я не зоолог и не знаю латинского языка! Обычно этого «голубя» называют «летучая мышь».
– Летучая…
Он
запнулся на этом слове и в ужасе раскрыл широко рот. Даже нос от этого пострадал – его кончик побелел.36
Речь идет о серой летучей мыши из рода нетопырей.
– Да, это была летучая мышь. Вы съели летучую мышь.
Он остановил лошадь и уставился в небо. Наконец я услышал громкий щелчок: рот снова закрылся, и мне стало ясно, что к англичанину вернулась способность облекать свои мысли в слова.
– …мышь!
Этим маленьким словом он завершил начатое словосочетание. Затем он наклонился ко мне, свесившись с лошади, и схватил меня за локоть.
– Сэр!
– Что?
– Не забывайте о почтении, должном оказываться каждому джентльмену!
– Я был недостаточно почтителен к вам?
– И весьма, скажу я вам!
– Насколько?
– Как можете вы утверждать, что сэр Дэвид ест летучих мышей!
– Летучих мышей? Я говорил лишь об одной.
– Все равно! Одна или несколько, это все равно оскорбление. Я требую удовлетворения, сатисфакции! Well!
– Считайте, она у вас уже есть!
– У меня? Как это?
– Вы получите сатисфакцию, которая вас полностью удовлетворит.
– Какую? Не знаю никакой.
– Я тоже ел летучую мышь, как и Мохаммед Эмин.
– Тоже? Вы и он? A-a!
– Да, я также принял ее за голубя. Когда же я поинтересовался, мне сказали, что это была летучая мышь.
– У летучей мыши же есть кожица.
– Срезали.
– Значит, все это на самом деле правда?
– На самом деле.
– Не шутка, не розыгрыш?
– Всерьез.
– Ужас! О-о! Получу колики, холеру, тиф! О-о!
Он скривил такую мину, что ему нельзя было не посочувствовать.
– Вам плохо, сэр?
– Очень! Yes!
– Могу я помочь?
– Чем же?
– Гомеопатическим средством.
– У вас оно есть? Мне становится действительно дурно!
– Какое средство?
– Симилиа симилибус.
– Опять зоология, латынь?
– Да, латынь: подобное подобным. А по зоологически это саранча.
– Что?
– Да, саранча.
– Против дурноты? Мне нужно ее съесть?
– Вы не должны ее есть, вы ее уже съели.
– Я ее уже… Я?
– Да.
– Глупости! Невозможно! Когда?
– Вчера вечером.
– A-a! Объяснитесь!
– Вы сказали, что бифштекс оказался очень хорошим.
– Очень! Невероятно хорошим! Well!
– Это был не бифштекс.
– Не бифштекс? Я англичанин! Был бифштекс!
– Не было! Я спрашивал!
– А что же было?
– Поджаренная в оливковом масле саранча. Мы называем этих деликатесных прыгунов соломенными лошадьми.
– Соломенными…
Снова, как и прежде, слово застряло у него в горле, но в этот раз он совладал с собой и крепко сжал губы.
– …лошадьми!
– Да, вы ели соломенных лошадей.
– A-a! Ужасно! Но я их не распробовал!