По дорогам Империи

– Ну, чего застыл, заходи что ли, а то расселся тут, словно не родной. Выспался? – усмехнувшись, поинтересовался дед, пропуская мальчика вперед.

Взрывник растерялся.

– Ну, заходи, заходи, внучек, будем знакомиться, – Лют закрыл двери и задвинул засов. – Ну-ка, глянь-ка на меня…

Взрывник поднял голову и уставился в бездонные глаза, которые утягивали сознание, словно в глубокий омут, подавляя волю…

Очнулся он уже в сидячем положении, опираясь спиной на стену, и, еще не открывая глаз, услышал:

– Верно говорю тебе, Юр, это кровь от крови, он нашего рода. В том мире тебе сын он, значит, выходит, что это и есть наш Калин, только чуточку другой. А ты глянь, хитрец, подслушивает, – усмехнулся Лют и, поднявшись, пошел к кадке с водой. – На-ка, попей, полегчает. Болит голова?

– Болит, – буркнул мальчик в ответ и взял ковш из рук деда. – Что это было? Что вы со мной сделали?

– Ну, ты уж извиняй, но мне надо было немного покопаться у тебя в голове. Не нервничай, с тобой все в порядке, а головная боль скоро пройдет.

Взрывник потер виски.

– Ну и как, нашли чего интересного?

– Нашли, Калин, нашли. Я всегда подозревал, что наш мир не сложен, и Боги любят пошутить, но и представить себе не мог, что они создали несколько миров и людей в них одинаковых, а вот с условиями жизни разными.

Не считая телепатического воздействия в самом начале, знакомство с дедом прошло нормально. За день плотного общения он вполне понравился Взрывнику, и даже какие-то чувства настоящего внука шевельнулись на задворках подсознания, тем более, как выяснилось, он действительно им не чужой.

– Вот такие вот, внучек, пироги у нас, так что не свезло тебе с семейством, порченый род, с изъяном. Как ты там назвал это – генетическая мутация рода? Эх, жаль, обучить тебя уже не успею, да и расспросить о многом охота, особенно о смерти. Но ничего, Юр многое умеет, сам справится. Ты мне вот чего скажи, как там, на Том свете, чего ты видел?

– Ты так говоришь, дед, словно завтра помирать собрался.

– Ну, надеюсь, не завтра, но вскоре – да. Дела у нас скверные, и отвечать за упущение надо. Так что рассказывай, внучек, все рассказывай.

При этих словах Юр насупил брови и, звучно вздохнув, опустил голову, уткнувшись тяжелым взглядом в пол. Взрывник понял, что дела действительно плохи, что быть беде.

– Дед, может, возможно что-то придумать и избежать смерти? Зачем принимать ее так покорно, не понимаю? За жизнь бороться надо до последнего вздоха.

– Верно ты мыслишь, мальчик, но не в этот раз. Бывают ситуации, где приходится идти добровольно на смерть, осознанно, ради чего-то более важного, нежели твоя собственная жизнь. Видишь ли, ты многого теперь не помнишь, и то, что твой дед – Глава старейшин, тоже, видимо, позабыл, так же, как и законы наши. Многое тебе разъяснять придется, чтобы понял и принял ты новые правила этой жизни, этого мира, – Лют медленно прошелся по комнате тяжелой поступью, ссутулившись и заложив руки за спину. Размышлял.

– Скоро у нас будет большой праздник, – продолжил он, собравшись с мыслями. – Завершен сбор урожая, собран общий налог, подросло новое поколение. Все – год закончен. Надобно поблагодарить его, проводить с почестями и принять новый. В первый день Нового года все мальчики и девочки, достигшие тринадцати годов, проходят обряд инициации и вступают во взрослую жизнь. Ты обязательно должен присутствовать, видеть это, потому как правил не помнишь, а их знать надобно. Хотел бы я принять твою инициацию, но, не будем о грустном. Ты нашего роду, а значит, не посрамишь отца. Это важно. Тот, кто сумел пройти обряд, более не считается мальчиком – мужчина он отныне. А провалившему – позор большой. Мой внук не должен род Котовых позорить. Наш род настолько древний, что уходит корнями в Темные времена и аж оттуда несет свое название. Мало ныне сыщется таких.

Юр при этих словах гордо приосанился и, положив ладонь на ножны с ножом, бережно и как-то благоговейно их погладил. Это не укрылось от цепкого взора старика. В глазах блеснула искорка счастья, одобрения.

– Мужчина, Калин, – продолжил он поучать внука, – не живет с родителями, если в семье есть еще дети, и родители способны прокормить себя и внести свою долю в общину. Каждому повзрослевшему новому мужчине наш князь выделяет место для сева и постройки своего дома. А коли сеять не хочешь, так охотой промышляй, рыбалкой или любым другим ремеслом, которому обучен. Налог сдать можно чем угодно, главное – сдать. Дом строить молодежи помогают, но основную работу все же делает новый хозяин. Дом и то, что в доме: стол, лавки, кровать, очаг – мужчина делает своими руками, и только после этого он вправе привести себе жену. Ну, а там и люльку плести можно, – усмехнулся старик по-молодецки, – детки, это, хех… и оглянуться не успеешь, а уже пищат.

– Так что, я могу в тринадцать лет жениться? – опешил мальчуган.

– Хех, скорый какой он у нас, глянь только, – улыбаясь, Лют посмотрел на своего бородатого сына. – Ну, ежели ты сумеешь все сделать до четырнадцатой своей весны, то да – получится, что в тринадцать женился.

– А жена? Как жену выбирать? Сколько лет ей должно быть? Я не хочу на старой жениться.

Мужчины ухнули, враз покатившись от приступа хохота. Молодой гоготал словно конь, а старый смеялся, как простывший ворон, хрипло каркая и ойкая.

Калину стало не по себе, мальчик покраснел и, потупив взор, принялся старательно выковыривать грязь из трещины на углу лавки.

– Ну, ладно, ладно, будя хохотать, – Сквозь смех и слезы сказал дед. – Девочки, они ведь тоже проходят подобный обряд, но морока там у них своя, бабья: показать, чему обучена, может ли быт вести самостоятельно, да созрела ли. Ну, обычно в тринадцать-четырнадцать лет почти все проходят, редко кто дольше сидит. Засватать можно в тот же год, но пока жилья своего не отстроишь и не обставишь, жениться ни-ни. Коли любит – будет ждать, а нет – так за другого пойдет, кто шустрее или старше.

– И что, сразу вот так и замуж?

– Ну, одним прямо не терпится, да и женихи уже поджидают с новым хозяйством, сватают-то многих тут же, по окончании испытаний. Другие же сидят с родителями долго еще. Девок из дому не гонят – когда захотела, тогда замуж и пошла.

Мальчик задумался.

– Дед, я вот чего понять не могу, если мужчина каждый сам себе дом строит, то почему тогда мы в родовом живем, а ты – вообще отдельно где-то?

– Пытливый ум – похвально… Потому, Калин, что пришлось мне пост принять Главы старейшин, а оно, как водится, обязательства свои тянет определенные. Жить Главе надлежит в центре поселения, у площади, где люди на общий Совет собираются. А дом свой я сыну отдал, потому как родовой он, и нечего чужакам там селиться. Вот свое строение Юр князю вернул, а тот привез новую семью да там поселил.

– О, как… понятно. Деда, а чего со школами? Митек сказал, что школы тут есть. После женитьбы учиться не надо уже, все?

– Ты что, школы боишься? Да не может того быть, чтобы ты неучем был. Видно же – умен, – но в глаза мальчишке все же заглянул и, удовлетворившись увиденным, довольно сам себе угукнул.

– Ниче я не боюсь, просто спрашиваю. Просто не люблю я школы, – Калин шмыгнул носом, опустив в пол глаза.

– Спрашивает он, угу… Надо, милый, надо. У меня и взрослые ходят, а не то, что сопляки вроде тебя. Князь наш очень мудрый человек, даже не глядя на то, что молод, не зря он ввел грамоту и обучение истории в нашем регионе. Другим наукам тоже учим и неспроста, потому как образованный человек – умный человек. А это значит, что наши люди будут на голову выше и на шаг впереди других, и он это прекрасно понимает, вот и повелел в своем княжестве обучать всех подряд.