По дороге к нашей любви

– Что?
– задала я вопрос, удивленно посмотрев вниз на колени, чтобы убедиться, что не сделала ему больно.

– Без презерватива, - выплюнул он.

– Все хорошо, я на таблетках.

Он нахмурился, натягивая обратно нижнее белье и джинсы.

– Лив, я только вчера посетил клинику. Еще нет результатов.

При этом я надела свои трусики и поспешила, обежав вокруг дивана, в ванную комнату, чтобы умыться.

– Уверена, с тобой все в порядке, - бросила я через плечо, мое сердце бешено колотилось.

Я надеялась, что он в порядке.

«Черт».

Я закрыла дверь ванной, оперлась на раковину и уставилась в зеркало передо собой. Мои щеки пылали, а глаза приобрели ярко золотой оттенок. Я выглядела тщательно оттраханной. Так и было. И я так торопилась ощутить вкус своей новой обретенной зависимости, что забыла о защите.

Теперь, если у меня будут дети, я стану вечным лицемером, читая им лекции по этому поводу.

Я успела загнать себя в ад и вылезти обратно, но затем мне пришло в голову, что это не только моя вина. Нейт тоже забыл. Я посмотрела на дверь и сразу поморщилась. Я могла бы возмутиться, утверждая что, в данном случае, он был опытнее, как собственно и было, но на самом деле это не оправдывало взрослую двадцатишестилетнюю женщину, которая и сама должна была все прекрасно понимать.

Услышав шум телевизора, я побрела из ванной в комнату и обнаружила, что Нейт включил DVD, а сам на кухне делал сэндвичи. Внезапно мой желудок заурчал.

Нейт посмотрел на меня:

– Прости, что забыл о презервативе.

– Я тоже забыла. Но все будет хорошо. Да?

– Я никогда не забывал про защиту до сегодняшнего вечера, так что, думаю, все будет в порядке. Но мы действительно должны быть осторожнее.

Он слизал сливочный сыр с большого пальца и повернулся к холодильнику за газировкой.

Решив, что больше не хочу странных окончаний наших встреч, я подумала, что лучше не говорить об этом и сменила тему:

– Что мы сегодня смотрим?

Нейт протянул мне мой сэндвич, и я, поблагодарив его, последовала за ним на диван. К моему удивлению, он сел ближе чем обычно, положив ноги на стол и расположившись рядом со мной.

– Это мюзикл.

Я подавилась куском бутерброда, быстро проглотила и с недоверием спросила:

– Ты шутишь?

Усмехнувшись, он покачал головой:

– Это сатирический мюзикл.

– От этого он лучше?

– Будем надеяться.

Как выяснилось, мюзикл поначалу был довольно забавным, но вскоре начал сдавать. Очевидно, заскучав, Нейт отпил кока-колу и не отрывая глаз от экрана задал вопрос:

– Где бы ты предпочла жить: в мюзикле или в пост-апокалиптическом мире?

Я расплылась в улыбке. Такое невероятное облегчение - зависать со своим другом и отвечать на его дурацкие вопросы.

– Какой пост-апокалиптический мир?

– Например, «Книга Илая».

– Суровый.

– Да.

– А мюзикл тогда какой?

Он повернул голову, чтобы улыбнуться мне:

– «Бриолин 2».

Я сделала глоток газировки, с минуту пыталась отдышаться и, наконец, спросила:

– Ты смотрел «Бриолин 2»?

Нейт вспыхнул, пожал плечами и повернулся к экрану:

– Алана меня заставила смотреть.

«Ох. Призрак в комнате».

Я решила преодолеть этот неловкий момент и вернуть хорошее настроение. Подтолкнув его плечом, заявила:

– Я определенно выбираю пост-апокалиптический мир. Особенно, если в нем есть люди, которые выглядят как Дензел.

На левой щеке появилась ямочка:

– Я бы тоже выбрал пост-апокалиптический мир.

– Из-за Милы Кунис, конечно?

– Ну, и из-за этого тоже, но в основном потому, что я против насилия.

Я сморщила нос в замешательстве:

– Не понимаю. Пост-апокалиптические миры, к сожалению, как правило, идут рука об руку с насилием.

– Да, но я, гораздо более вероятно, буду тем, кого в пост-апокалиптическом мире убьют. А если бы мне пришлось жить в «Бриолине 2», то с вероятностью больше девяносто пять процентов, я пристрелю любого ублюдка, встревающего в песню.

Он посмотрел на меня невозмутимо:

– Такая жизнь неприемлема для пацифиста.

Хихикнув, я кивнула головой в знак согласия:

– Значит, выбираем антиутопии.

Он кивнул, а потом спросил с небольшой морщинкой между бровями:

– Ну и почему ты против жизни в мюзикле?

Я покачала головой, наблюдая, как пара на экране пародирует сцену из известного музыкального фильма.

– Я не совсем против жизни в мюзикле, как таковой. Мне просто больше нравится идея жить в пост-апокалиптическом мире. Думаю, я была бы реально крутой.

Я не смотрела на него, но чувствовала, как трясутся его плечи.

Я покосилась на него:

– Перестань смеяться надо мной. Я бы была охрененно крутой.

– И каким образом?

– Я... я... э-э ... Ну, я умная. И остроумная. Я бы была твоим остроумным, изворотливым, начитанным корешем, а ты бы ходил и надирал всем задницы, демонстрируя приемы дзюдо.

Смеясь, Нейт смягчился:

– Ладно, может это и сработало бы.

Его глаза оглядели меня с интересом, прежде чем вернуться к экрану:

– Хотя, ты бы немного отвлекала.

Стараясь не показывать насколько мне приятен комплимент, я усмехнулась:

– Тебе бы это нравилось.

– Да, если мы откроем твои ноги.

Я толкнула его коленом, и он как бы случайно положил руку на мою ногу и придвинул ее к себе.

– Кажется, кому-то нравятся мои ноги.

Он ласкал мою кожу, почти рассеянно:

– У тебя восхитительные ноги, детка.
– Он потянулся за блокнотом.
– Но становится все хуже, и хуже.

– Фильм?

– Ага, а что еще?
– пробормотал он, строча что-то на бумаге.
– Есть ли какие-нибудь остроумные комментарии, О, Кореш?

Размышляя, я смотрела на экран:

– Фильм страдает от эректильной дисфункции.

Он фыркнул, забавляясь:

– Это как?

– Ну, сюжет и песни начинаются хорошо. Каждая последующая песня лучше предыдущей. Но доходишь до середины сюжета и понимаешь, что все уходит в никуда. Это еще более очевидно во второй половине, когда сюжет ухудшается, а песни заставляют кровоточить уши, и все ожидание словно…