По дороге могущества. Возрождение

— Вот что я тебе скажу, Саргон, — старик облизнул край бумажки и аккуратно заклеил, — если курить всякую дрянь, то, безусловно, можешь попрощаться с чистыми лёгкими. Но мало-мало разбираясь в травничестве, можно собрать табак такого сбора, который и курить одно удовольствие, и влияние от него только положительное. — Он достал из-под лавки коробок спичек и зажег одну, чиркнув головкой о скамью. — За свою жизнь я перепробовал множество составов, как собственных, так и от разных травником и алхимиков. И в конце-концов нашел устраивающий меня вариант, который улучшила практически до идеального Вейри. Так что у тебя есть возможность бесплатно попробовать уникальный продукт, за мешочек которого отдают пятьдесят тайверов.

Закурив, он насмешливо посмотрел на меня.

— Так я и не отказываюсь.

Быстро наклонившись, подкурил самокрутку о догорающую спичку и затянулся. Я ожидал чего угодно: слёз, приступов кашля, отвратительного запаха дыма и вкуса. Каково же было моё удивление, когда по лёгким растеклась живительная прохлада, словно выпил ледяной воды и занюхал её освежающей мятой. В голове мгновенно прояснилось, я стал замечать доселе невидимые детали: мелькнувший солнечный блик на крыле стрекозы, скребущаяся под лестницей мышка, строгая выправка Сидиуса, прямая как доска спина, старые шрамы от когтей, железа и клыков, татуировка высокой башни с внутренней стороны левого предплечья.

— А где вы служили, мастер?

Мечник едва заметно вздрогнул и перевернул руку, пряча татуировку.

— В ополчении, в городской страже, в армейской дружине, потом… много где, короче. И на службе побыл, и в наёмничестве. Всего и не упомнишь. Ладно, докуривай и на поле, продолжим тренировку. А я сейчас, на кухне приберу, и тоже, значит…

Склонив голову набок, я проводил его взглядом. Странно, с чего бы это такая реакция на столь безобидный вопрос? И эта татуировка. С чего ему её прятать? До этого он вообще не обращал на неё внимание. Как выдастся свободное время, надо бы навести справки о своём учителе. Да, понимаю, что лезу не в своё дело, но чем больше я буду знать об этом мире и людях, его населяющих, тем лучше. Любая деталь может сыграть свою роль, помогая мне в поисках.

Тяжело вздохнув, выбросил в ведро окурок. Знать бы ещё, в поисках чего именно, ведь не только Древних ищу. Хотя и их-то найти — проще сказать, чем сделать. Я вернулся на поле и стал ждать мастера. Удивительно, но после волшебного табака и плотного завтрака я чувствовал себя отдохнувшим и готовым к новым подходам.

Но, несмотря на всё это, я оказался не готов к тому, что было дальше.

— О, вновь вижу в глазах энтузиазм. — Сидиус встал напротив и передал мне учебный меч. — Это хорошо, он тебе пригодится.

Не придав значения его словам, я, пожав плечами, занял уже привычную стойку: немного согнуть колени, правая нога вперёд, закругленное острие меча смотрит сопернику в грудь.

— Кто начнёт, мастер?

— Начну я, но правила изменились. Теперь я буду наносить удары в произвольном порядке, также постепенно наращивая темп. Твоя задача защищаться. Всё ясно?

Мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть.

— Тогда начали!

Он бросился на меня и началось форменное избиение младенца. Я словно забыл всё, чему меня учили, пропуская удар за ударом!

— Я смотрю, твоя нога окончательно выздоровела. Ты даже не хромаешь, — заметил мечник, когда я в очередной раз пропустил удар по больной конечности и с криком схватился за неё.

Про бедро он был прав, рана полностью закрылась и совершенно меня не беспокоила… до тех пор, пока Сидиус не попал по нему в первый раз и я не взвыл от боли. После этого он словно специально ещё несколько раз ощутимо ударил по нему, так что мне пришлось, стиснув зубы, стойко переносить боль и внимательней следить за его атаками.

Всю вторую половину дня я был мальчиком для битья. Когда мне казалось, что я успешно парирую большую часть ударов, менялась скорость атаки и всё начиналось сначала. Мои пальцы были разбиты в кровь, несколько ногтей почернело, по всему телу синяки, голова в сплошных шишках. Надо сказать, когда Сидиус мощным ударом сломал мне нос и и едва не выбил глаз, я был готов сдаться. Фиксация? Не, не слышал! Только удары в полную силу, только хардкор! Мы сломали три, учебных меча. Три, Карл! И я, несмотря на заливаемое кровью лицо, вернувшуюся хромоту и один опухший глаз, упрямо продолжал драться, хрипя от усталости.

— Ладно, на сегодня закончим, — наконец сжалился учитель и я рухнул на колени, запрокинув голову к сумеречным небесам. — Помочь встать?

Я помотал головой и со второй попытки поднялся на дрожащие ноги.

— Иди в дом, та койка у печи твоя. Только умойся сначала, а то испачкаешь всё.

Подойдя к бочке, я окунул в неё голову. Я был разбит, в прямом и переносном смыслах.

Не помню точно, как добрался до кровати, но едва щека коснулась подушки, я отрубился.

***

— О, Древние! Во что ты превратил бедного мальчика?! — словно издалека пробился к сознанию встревоженный голос.

— Пока что только в некрасивого мальчика, а планирую выковать из него настоящего мужчину.

— Но зачем так жестко-то? Ему же ещё до первого такта, как до Индилии пешком.

— Ошибаешься, у него уже один такт в драке и мечах.

Тяжелый вздох.

— Теперь понятно. Твоя усиленная методика обучения, если не ошибаюсь?

— Она родимая.

— Эхх, кто ж тебе, дурья башка, Сидиуса-то посоветовал? У нас ведь здесь столько добрых мастеров, а ты самого жестокого и неадекватного выбрал.

— Чего это я неадекватный-то? — возмутился мастер.

— Да потому что зверь ты форменный! Исколошматит, а я лечи! Вот если бы у нас не было уговора, чёрте с два ты бы стал эту свою методику прорабатывать на юных посланниках.

Сидиус раздраженно отмахнулся.

— Стал бы, не сомневайся. Во-первых, добровольцы всегда в избытке, ну а во-вторых — силпаты за десовку и сами отлечатся, и снова на передовую.

— Переломы за эту десятку часов не излечиваются!

— Да я ему только нос-то и сломал. А это сущий пустяк — сколько раз ему его ещё ломать будут. Так что пусть привыкает.

— А с глазом что? Ты же его едва не выбил!

— Сам виноват, нечего было вверх блокировать колющий. Ещё легко отделался. А вот как он сегодня зубы все сохранил для меня загадка…

Когда я наконец смог разлепить опухший глаз, то поначалу склонившийся надо мной смутный силуэт никак не хотел становится чётче, но вскоре всё-таки оформился в мою добрую знакомую.

— Здравствуйте, госпожа Вейри, — прошептал я, едва шевеля разбитыми губами.

— Молчи уж, остолоп. Лечить тебя будем.