По дороге на Оюту

Я в очередной раз ощутила себя несмышленым ребенком. Как многого, оказывается, я не знаю. Я вообще никогда не интересовалась иными расами. С трудом могла отличить лишь тех, чьи системы были ближайшими от нас, ну и еще может те расы, что сильно отличались от нас физиологически, например, миранцев. Все остальные жители вселенной оставались для меня тайной. И вот, сейчас я остро ощутила нехватку знаний.

Недолго думая, я полезла в свой рюкзак. После досмотра я бросила вещи кое-как, и сейчас в сумке царил бардак.

— И что ты там ищешь? – поинтересовался Демьян, рассматривая одну из фоторамок.

— Свой планшет, — буркнула я, вытряхивая все свое имущество на кровать перед собой, — он должен быть где-то здесь.

Заметив, наконец, пропажу я радостно воскликнула:

— Вот он, у меня там много книг. Должны быть и энциклопедии. Я ничего вообще не знаю об иных расах. Буду, пока летим, восполнять пробелы в знаниях.

Взглянув на Демьяна, я невольно дернулась вперед и попыталась отобрать у него свою вещь. В руках он держал не просто фоторамку, а именно ту, на которую мама размещала мои фото из больниц и реабилитационных центров. На них вся история моей болезни и выздоровления. Там я такая, какой не хочу себя помнить, и тем более, вообще показывать эти фото посторонним.

— Верните, пожалуйста, – я несильно дернула пластиковый корпус фоторамки на себя. Мои руки тут же перехватили, а меня прижали к огромной мускулистой груди.

— Ты была премилой девочкой.

— Верни ее, — там не на что смотреть, — закусив нижнюю губу, попыталась освободить руки из захвата.

— Не дергайся, маленькая земляночка. Я посмотрю и отдам.

Я затихла, внимательно наблюдая за его реакцией на эти снимки. Я-то ведь знаю, как выгляжу там. Маленькая тощая девочка с потерянным взглядом в никуда. Часто с опухшими глазами, потому как фотографироваться я не любила никогда. Рядом неизменные врачи, куча развивающих игрушек и пазлов. Мама делала фото и в те моменты, когда я проходила курсы медикаментозного лечения и иглоукалывания, когда собирала пазлы и просто играла в присутствии психиатров. В общем, не фотоальбом, а медкарта с подробным отчетом.

— Демьян, не нужно это смотреть, пожалуйста, — взмолилась я, когда он особенно долго вглядывался в один из снимков. Но он не послушал. Методично перелистывая, он все мрачнел. Понять причины такой реакции я не смогла.

Единственное, что пришло в голову - он понял, что его разместили рядом с психически больной. И вот сейчас эта мысль приводит его в бешенство.

— Я могу поменять койка-место, — промямлила я тихо, – если вы предъявите претензии стюардам, они меня отселят.

— Что за чушь ты несешь, Анита? – в недоумении одна его смоляная бровь поползла вверх.

— Я же вижу вашу реакцию на фотографии. Поэтому и не хотела, чтобы вы видели, – дернувшись, я попыталась еще раз высвободиться из его объятий, – никто не хочет находиться рядом с такой, как я.

— С такой, как ты?! – Демьян отпустил мои руки и, обхватив подбородок, заставил поднять голову и взглянуть в его лицо, — расскажи мне - какая ты?

— Я …я… вы же сами видели, – я несмело указала на фоторамку .

— Видел, – усмехнулся он. Его взгляд странно менялся. Глаза словно пеленой заволакивало. Большим пальцем он очертил контур моих губ. – Я все успел тщательно рассмотреть, – хрипло выдохнул он. Его лицо приблизилось вплотную, а я забыла, как дышать. Кожу опалило таким жаром смущения. И в то же время я хотела, чтобы он поцеловал меня.

На соседней койке из-под одеяла послышался тяжелый хриплый кашель.

Демьян моргнул, словно прогоняя наваждение, и выпустил меня из объятий. Пребывая в диком смущении, и что скрывать - разочаровании, я не рискнула поднять голову и глупо рассматривала свой планшет.

— В чем-то этот кошак драный прав, – в голосе Демьяна слышалась усмешка, – и доверчивая, и наивная, и невинная, и красивая. А главное - свободная.

Мои уши запылали с такой силой, что казалось, вот сейчас они вспыхнут и осыплются пеплом.

Подхватив свою огромную черную сумку, он двинулся на выход.

— Пойду, пройдусь, – бросил он мне напоследок.

Просидев с планшетом и почитав «Энциклопедию великих рас Млечного пути» сделала неутешительный вывод. Я полный необразованный неуч. Да я и четверти рас не знала, а те, что все же были мне очень хорошо знакомы, закончились еще на двенадцатой странице книги. Порывшись в своем планшете, я нашла еще несколько серьезных энциклопедий: об устройстве нашей галактике, о развитых и заселенных системах. Особый интерес вызвали книжки о первых переселенцах и о возникновениях условно искусственных рас, к которым можно было бы смело отнести и марионеров.

Все это время Демьян не появлялся. Устав читать, я заметила, что большинство пассажиров двинулись на выход. У некоторых в руках я увидела контейнеры для еды из пищевого автомата. Вспомнив об обеде, я печально вздохнула. Мама всегда безумно вкусно готовила, и меня научила. На Земле никогда не было дефицита в продуктах. Огромные тепличные комплексы и животноводческие заводы по производству натурального и синтетического мяса обеспечивали нас полностью. Так что белковые бульоны – это удел марсиан и венериан, а уж никак не землян.

Так было раньше.

Сейчас же ничего другого, увы, съесть мне не удастся. Даже яблочек, которыми меня угощал Демьян. Знала бы я тогда, что будет впереди, приберегла одно из них. С такими печальными мыслями и бурчанием в животе я встала с кровати, убрала сложенный комбинезон в рюкзак. За неимением подушки спала я на собственных вещах. Ботинки и одежду с себя, естественно, не снимала. И вообще, признаться, боялась подцепить какую-нибудь кожную болезнь за время путешествия. При такой стоимости перелета такие не просто отвратительные, а просто жуткие условия проживания. Тут за месяц на этих матрасах, да при таких неоднозначных соседях, можно даже вшей завести инопланетных да экзотических.

Выйдя из жилого отсека в коридор, обратила внимание на стоящих у входа в санблок двух женщин непонятной мне расы. Вроде и человечки, а ушки заостренные и кожа с голубоватым оттенком. Да и волосы приятного, но чуждого землянам, сиреневого оттенка. В руках они держали скрученную валиком одежду, и вроде как даже полотенца.

«Стоят в очереди в душ» - эта мысль меня, измученную грязью, приятно обогрела, значит, и я могу помыться. Надо только разведать, что тут да как: где очередь занимать и кто вообще всеми помывками заведует.

Пробравшись в столовую, я застала все ту же картину: за многочисленными легкими белыми пластиковыми столиками сидели на хлипких стульчиках мужчины всевозможных рас и рубились в карты. Кто-то просто разговаривал, ну а единицы еще и обедали при этом. Тут же виляя задами дефилировали женщины, в основном человеческой расы. Как-то, даже обидно за собственную звездную систему стало, со стороны глядя на этих дам, можно было подумать, что все мы «легчайших» нравов.

Возле пищевого автомата никого не обнаружилось. Я, быстро вставив жетон, извлекла контейнер с бульоном, одноразовую ложку, бутылку с водой и, найдя укромное местечко подальше от основной массы мужчин, принялась есть. Не скажу, что это было совсем уж мерзко на вкус, но при иных обстоятельствах я бы это в рот не взяла.