По дороге в легенду

«Ну что, второй акт пантомимы будет?» – хихикнул Фэй, довольный пополнением своего матерного словаря.

Угу, как же. Вот прямо сейчас и начнем.

«Жду с нетерпением. Заранее занимаю себе место в первом ряду зрителей, особенно в предвкушении третьей попытки».

И кто ты после этого?

«Сволочь, разумеется,– беззастенчиво отозвался Фэй.– Но сволочь полезная, а местами даже необходимая».

Правильно говоришь.

– Майна? – осведомился Джерайн.

– Лесом,– послала в недалекий путь его я, опираясь на деревянные края лохани и пытаясь дотянуться до полотенца. Порезы уже не кровоточили, а глубокая рана на боку затянулась наполовину благодаря усилиям браслета.

Джерайн, недолго думая, протянул мне нужный предмет:

– Пожалуйста.

– Спасибо.

– Не за что.

– Ну и ладно.

Я завернулась в полотенце, прикрывшее меня от груди до середины бедер, и, кое-как выбравшись из лохани, отчалила в сторону широкого ложа, рассчитанного, по-моему, не столько на отдых, сколько на активное времяпрепровождение. Но не успела я сесть на краешек этого произведения столярного искусства, как рядом уже оказался д’эссайн с полосками бинтов.

– Скорая лекарская помощь. Организуем перевязку заказчика в любой части его тела.– Несмотря на немного помятый вид, Джерайн пытался проявить чувство юмора. Получалось пока неважно, но лучше, чем похоронные речи.

– Из нас двоих заказчик ты, а я исполнитель,– хмыкнула я, беря несколько бинтов и скидывая полотенце, чтобы наложить повязку поперек живота. Конечно, Фэй помогает, но все же бинты необходимы.

Следующие десять минут мы в четыре руки делали из меня некое подобие языческого покойника из далекой южной страны, а к окончанию процедуры сволочь по имени Фэй заявила, что больше блокировать мои болевые рецепторы он не может, поэтому придется слегка помучиться...

И это он называет «слегка»?! Контраст был весьма ощутимым, причем настолько, что сил хватило лишь на то, чтобы рухнуть на покрывало кровати, не заботясь о более чем частичной обнаженности, и негромко застонать. О том, чтобы пошарить и найти себе одеяло, и речи не шло.

– Скажи спасибо, что я окончательно пришел в себя, так что могу отвлекаться от любования столь изумительным зрелищем, которое представляешь ты даже в таком замученном состоянии,– вздохнул Джер, укутывая меня одеялом.– Доброго утра и хорошего сна. Постарайся выспаться, хорошо?

– В гробу высплюсь, там для меня уже давно местечко заготовлено,– пробормотала я, закрывая глаза и привычно отгораживаясь от пульсирующей в местах порезов боли. Переживем, бывало и хуже.

«Не сомневаюсь, что бывало. Только не надейся, что я дам проснуться тебе раньше положенного».

Чего-чего?!

«Разумеется, форс-мажорные обстоятельства учитываются. Считай меня своим персональным будильником».

Уже считаю... сволочью персональной.

«Весь в тебя».

Теперь я понимаю, почему не хочу размножаться. Второй Алессьер-отступницы этот мир не выдержит.

Уже проваливаясь в сон, я почувствовала, как теплая, почти горячая ладонь д’эссайна медленно и осторожно перебирает мои мокрые после купания волосы. Нежность? Честно говоря, не думала, что они на такое способны... Хотя... Если подумать, то и Танцующие с лезвиями не способны на ярко выраженные эмоции, а от моего взрывного характера шарахалось немалое количество народу.

«Лесс, перестань размышлять так активно! Спать!»

Я даже возмутиться не успела, как этот паразит усыпил меня окончательно...

Джерайн Тень

Ты видишь вампира? И я нет. А он есть.

Самая популярная последняя фраза охотников за вампирами

Сидхе спала, я же совсем не чувствовал себя уставшим. Все так, как и рассказали мне Шепчущие. Сила. Много-много силы. Человеческие возможности, возможности рядового д’эссайна... Тлен и прах. Я – последний из активных д’эссайнов этого мира, и этим все сказано. Если я умру – на несколько ближайших тысячелетий спокойный сон всем гарантирован. Шепчущие просто так не смогут возродиться. Разве что вернется кто-то из Тех, Кто Ушел...

Но это вряд ли и, скорее всего, относится к разряду чудес мирового масштаба. К сожалению, Танцующие не дали мне узнать все новости, но было что-то в общении, что меня откровенно настораживало. Понять бы еще что.

Так. Успокоиться. И еще раз, для себя, по пунктам.

Первое. Я – последний из живых д’эссайнов. Совсем. Соответственно на мне действительно д’фра, «проклятие самого сильного д’эссайна». То есть могу победить в армрестлинге тролля, не спать трое-четверо суток и прочее подобное «счастье» вроде слабой эмпатии, способностей повелевать некоторыми видами чудовищ... Много всего. Из минусов – невозможность полной маскировки: рубиново-красные волосы длиной «чуть ниже спины» в сочетании с красной радужкой не спрячешь никаким заклинанием и никаким париком. Кроме того – опытный маг вычислит меня по ауре моментально. Этакая черная дыра, засасывающая в себя ману. Кроме того – специфический «след», который может уловить специалист. Пусть недостаточно сильный, чтобы указать мое убежище, но с точностью до пары десятков километров меня найти можно. И опять-таки куча мелочей, в которые меня не посвятили.

Второе. То, что вчера ко мне заявился Дрейк, означает, что прежние уговоры, скорее всего, все еще в силе. Нет, это нестрашно, вот только все материалы, естественно, остались в моей лаборатории. Которая стараниями некоего сидхе, коего я вчера имел счастье лицезреть, для меня совершенно недоступна. Ну... почти, но это дела не меняет.

Третье. Сидхе взяли себе слишком много власти. Охотиться на меня в наземном Иррестане, который издревле был нейтральной территорией,– это беспредел. Так как они даже не боялись обиды гномов – мне жаль коротышек. Надеюсь, что Дрейк расскажет мне, в чем тут дело.

Четвертое, и самое приятное. Душа одной из Танцующих попала ко мне в кристалл. Это, конечно, не вся боевая тройка, но тоже очень и очень неплохо. Всего и делов-то, что забрать у несчастной все ее знания. Так что я смогу не мучить Алессьер допросами об удачном пути в Столицу сидхе.

Алессьер... Я вынырнул из своих размышлений. Девушка спала, вытянувшись на кровати, и выглядела она при этом беззащитной, как ребенок. А еще она напоминала степную кошку-хищницу, которую невозможно застать врасплох. Хищницу... Алессьер-хищница. Алессьер-отступница... Ей идет. Смертельно опасная, удивительно красивая... И совершенно безобидная для нетребовательного взгляда, только при всем при этом умудряется преподносить ежедневные сюрпризы.

Я прилег на кровать рядом с Лесс, аккуратно, чтобы не потревожить ее сна. Рефлексы – они и во сне рефлексы. Затем я выудил из кармана медальон, который едва не забыл в ее старой комнате. Покрутил его кругляшок между пальцами – и повесил ей на шею. Действительно хорошо получилось... Мифрил, крошки адаманта, серебро и немного стали – а как их сочетание оттеняет ее бледную кожу! Думаю, что, когда она придет в себя, смотреться подвеска будет еще лучше. Звездочку, которую повесил ей на шею незадачливый искатель приключений, я трогать не стал. Я не смог бы снять ее незаметно и не был уверен, что вправе это делать.

Я взял ее за руку, согревая чуть подмерзшие длинные и тонкие пальцы в своей ладони. Поцеловал их – слабо-слабо, чувствуя губами вкус целебного настоя и ее кожи. Казалось, время остановилось, пока я лежал рядом, слушая постепенно крепнущее дыхание девушки.

Так прошел целый час вынужденной дремоты, пока рука наконец-то не зажила. Не полностью, конечно, нервные окончания откровенно барахлили, но мышцы успели срастись, да и пальцы шевелились нормально. Можно покинуть Лесс, благо в моей защите сейчас она нуждается лишь постольку-поскольку, и отправиться на поиски вампира. Мне нужно прояснить некоторые моменты наших с ним взаимоотношений, для того чтобы не возникло некоторых непредвиденных обеими сторонами обстоятельств. [9] Я встал с кровати и, затворив дверь на засов, покинул номер. Через окно.

9

Вроде ненароком отрезанных голов, осиновых колов в сердцах и прочего подобного.