По дуге большого круга

— Поняла вас. Это не тот случай. Благодарю за помощь.

Потом, уже став женой Станислава, встретила адвоката на улице. Он вежливо поклонился мне, приветливо улыбнулся, и в глубине глаз мелькнуло нечто едва уловимое, но я поняла, что он все обо мне знает, помнит и знает. Тогда я испытала чувство презрения к себе, однако человек так уж устроен, что вечно себя презирать не может… А вот про угрызения совести этого не скажешь. Тут без рецидивов не обойтись.

Навестил меня и Юрий Федорович Мирончук, секретарь парткома Тралфлота. Не стал утешать, просто посидел на кухне, выпил стакан чаю…

— Знаете, Галя, я уж так, по-домашнему, здесь посижу…

Волков его уважал, да и другие тоже… Я знала, что Мирончук воевал вместе с отцом Игоря. А до войны работал в одной с ним экспедиции… Он, Мирончук, как и Волков-старший, был прежде землеустроителем. Юрий Федорович и раньше изредка бывал у нас. Мне казалось иногда, что в его внимании к моему мужу было нечто отцовское… Но сейчас я уверилась в том, что все предали Волкова, оставили Игоря в беде. И Мирончук тоже… Тогда мне и в голову бы не пришло, что главное предательство оставлю за собой.

Юрий Федорович уже уходил и, ступив ногой за порог, неожиданно сказал:

— Что бы там ни решили в суде, а я твоему Волкову верю. Здесь что-то не так. Ничего пока не обещаю, но и отчаиваться, Галя, не следует. Попробуем разобраться в этом деле до конца.

Потом протянул мне руку, больно стиснул ладонь и стал спускаться по лестнице, а я смотрела ему вслед и с горечью думала о том, что вот явился навестить, зарплату за это получает и «галочку», поди, сейчас поставит в плане мероприятий.

Если б знать тогда, кто есть на самом деле этот человек.

Однажды поздним вечером пришел Станислав Решевский. Он весь день бегал по городу, собирал подписи известных капитанов под ходатайством в прокуратуру республики о новом разбирательстве дела.

Подписей было немного, и Стас, расстроенный, поникший, сидел на том же месте, где пил чай Мирончук, и сил, чтобы меня утешать, видно, не было у Стаса. И слава Богу.

Он сказал мне:

— Завтра снова всех обойду… Представляешь, странное дело: вроде бы друзья Игоря, а подписаться боятся… А ведь письмо не оправдывает его. Там содержится только просьба заново рассмотреть дело.

— Кто отказался? — спросила я.

— Брагин не стал и Рябов… А Женька Федоров сам меня разыскал, спросил про бумагу и подписал. Хотя они с Игорем были в последнее время на ножах…

Вскоре он ушел. Я проводила Стаса до порога, заперла дверь и осталась одна. Ждать…

…В первом же письме оттуда Игорь спокойным и деловым тоном сообщал мне, что он обо всем не единожды подумал и принял такое решение. Мне не имеет смысла ждать его восемь лет, а с его стороны бесчеловечно рассчитывать на это. Посему он считает, что я абсолютно свободна в действиях и вольна поступать в соответствии со своими желаниями и потребностями. Надо правильно понять его… Это не значит, что он больше не хочет быть моим мужем. Он, бывший капитан, а ныне заключенный Игорь Волков, просто не имеет на это права в силу, так сказать, определенных обстоятельств. И я, мол, могу на это письмо ему не отвечать. Молчание он воспримет как проявленное мною понимание сложившейся ситуации.

Лихое письмо написал мне мой муж. В нем сказался он весь, эдакий непробиваемый сверхчеловек. Конечно, я ответила, что попросту обидел меня, если мог обо мне такое подумать, а выходит, что Волков был прав…

И все-таки не верю я тебе, Игорек. Вот сейчас только и стала понимать. Вовсе ты не такой…

Внезапно оркестр оборвал мелодию, остановились и захлопали музыкантам пары.

Волков вел меня по залу к столу, держал за локоть, и мне вдруг подумалось, что теперь, после всего пережитого, он, вероятно, стал мягче. А могла бы я начать с ним все сначала? Дикая мысль, а все-таки пришла ко мне. Случайно ли?

«Наверное, нет, — подумала я. — Не смогла б… Если тогда, в самом начале, я была бы уверена, что он действительно любит меня больше своего моря… Тогда, может быть, и не было бы сейчас Стаса?.. Что это за мысли у меня шальные? А вдруг это оттого, что нас разлучили надолго? Может, сейчас, когда после двухлетней разлуки он появился, мне опять станет трудно жить без него? Так ведь тоже может случиться… Боже, о чем я думаю! Перестань, Галка, сейчас же перестань! Разве ты можешь…»

Волков придвинул мне стул, что-то сказал, кажется, он благодарил меня, и это помогло мне справиться с внезапно нахлынувшими чувствами.

Мы сели за стол и увидели, как между столиков идет в нашу сторону Стас.

Игорь затеребил вдруг пачку с сигаретами, пытаясь выудить одну, покосился на подходившего Стаса и спросил:

— К Светке на могилку сходим вместе?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Итак, приступим. Я — следователь прокуратуры Прохазов. Мне поручено вести ваше дело. Прошу отвечать на вопросы. Фамилия?

— Волков.

— Имя и отчество?

— Игорь Васильевич.

— Год рожденья?

— Тысяча девятьсот тридцать пятый.

— Место рождения?

— Город Можайск.

— Национальность?

— Русский.

— Образование?

— Среднее специальное. Мореходка…

— Партийность?

— Был…

— Ранее судим?

— Не доводилось.

— Домашний адрес?

— Ведь держите меня в КПЗ, зачем вам домашний адрес?

— Потрудитесь отвечать на вопросы, гражданин Волков.

— Уже «гражданин»… Ладно. Улица Северная, дом пятнадцать, квартира пятьдесят четыре.

— Хорошо. Вам, очевидно, кажется, что все это — формалистика, но здесь, в этих моих вопросах, имеется особый смысл. Говорю вам об этом как достаточно образованному и интеллигентному человеку, Игорь Васильевич…

— Сермяжная правда… А за оценку моей личности спасибо.

— Вот-вот, — сказал следователь. — Надеюсь, мы найдем с вами общий язык.

Непросто человеку, которого подозревают в совершении преступления, найти общий язык с тем, кто обязан поддерживать обвинение. Но, видимо, это необходимо — найти со следователем общий язык…

Со времени гибели «Кальмара» прошло более двух месяцев, когда меня доставили в родной порт.

О событиях, предшествовавших первому допросу у следователя прокуратуры, я узнал позднее, когда вернулся из колонии. Под стражу меня взяли уже в Москве. Самолет приземлился на Шереметьевском аэродроме, вместе с сопровождающими нас с Денисовым товарищами мы поехали в город. Моториста отвезли в больницу, а меня ждали в номере гостиницы, чтоб предъявить ордер на арест согласно требованию нашей областной прокуратуры. Затем привезли в родной порт… Одним словом, вышел я на «Кальмаре» курсом на запад, а вернулся домой с востока.