По грехам нашим. Книга 4

Ощущение, что Атанас отбывал некую повинность, причем она его тяготила настолько, что прожженный купец, шпион и, вероятно, интриган, не смог скрыть своей иронии. Даже лицо булгарина искривилось.

Несмотря на то, что я пробыл некоторое время в заточении, узнать общие сведения об обстановке, если можно так выразиться, международной, удалось без особого труда. Как уже говорил, информация тут распространяется вопреки законам физики, быстрее, чем полет птицы.

Было много информации по Европе, так как пересекался с немецкими купцами по дороге в Рязань. Но меня, пока, мало интересовали европейские интриги, крестовые походы и другие активные игрища католиков. Большую значимость представляли сведения о делах на окраинах многогрешной, но надеюсь, благодаря мне и русским людям, богоспасаемой Руси.

Прежде всего, имелись данные, причем достоверные, о том, что мордва зашевелилась и ищет на свою филейную часть приключений. Вот неймётся им. В той истории, которая уже начинает мной забываться, но все еще не до конца, в это время племена мордвы так же пробовали на прочность и Рязанское княжество, до этого ослабленное противостоянием с Владимирский великокняжеским столом, да и Суздаль пострадал от набегов южных соседей.

Никак не мог понять недальновидность вождей и правителей того времени. Так и напрашивался некий договор о разделении сфер влияния с Булгарией и с ее сателлитами, в данном случае, скорее, вассалами, с одной стороны и Великим Владимирским княжеством, с другой. Но нет, резали и кололи друг друга, становясь слабее перед лицом общей угрозы. Как показывал мой опыт, современные правители не были глупы, даже напротив, поражала гибкость ума современных власть имущих. Им, может быть, не хватало опыта предков, то бишь, познаний в истории, но уж точно не жизненной мудрости.

Так что нелогичным представляется тот факт, что племена мордвы готовятся, даже не к набегу на Русь, а к полноценному походу. Мы разобьем их, возможно и с определенными сложностями, лишимся какого-то количества уже опытных воинов, командиров, но одолеем. А дальше, разбитая мордва представится легкой добычей для монголов, становятся их вассалами, так как не верю я в то, что Булгария устоит, и с упоением идут со своими среднеазиатскими друзьями резать русских.

А булгары не выстоят, нет у них таких, как мне кажется, тиктонических сдвигов, как в Северо-Восточной Руси. Если, конечно я не помогу волжанам. И не звездная это болезнь, считать себя спасителем большого государства, а расчет. Те же пушки много решают на поле боя. Нам нужно обкатывать пушкарей, которых набрали из толковых ребят более чем достаточно. Вот только где им набираться боевого опыта? Проблемка, как и самый больной вопрос с селитрой, пороху то сожжем безбожно.

– Атанас, я поразмыслил над твоим предложением и скажу, но ты не хватайся за клинок, так как мои слова будут жесткими, но не к тебе, мой друг, а к правителю твоему, - обратился я после долгих раздумий к булгарину, уже на его родном языке, коверкая слова, монгольский в обучении идет лучше.

– Я готов к любым словам твоим, но прошу не подвергать сомнению нашу дружбу, - горделиво ответил булгарин, а я пристально, несколько изучающе, на него посмотрел.

Это намек на то, что он готов и против воли своего правителя пойти? Сейчас купец, или кто он там по основной специализации, предполагая, что я могу ругать или даже оскорблять его правителя, говорит о дружбе? Что ж пусть так! И я начал «рубить правду-матку»:

– Мне особого дела до твоего правителя нет. Он не дальновидный правитель, потому что дал убежище Джеллал-ад-Дину. Ходят слухи, что именно в битве с этим шахом-правителем без своего государства и погиб Ченгизхан и завещал покарать своего обидчика. А знаешь ли ты, сколько войска у монголов? Много, очень много. Десять туменов придут и следом за ними еще десять. А что делает твой господин? – я сделал паузу, ожидая реакции Атанаса, но тот, казалось, превратился в статую, пришлось продолжать монолог. – Он натравил мордву на русские княжества, в то время, как у нас союзные отношения с вами. Не считаете ли вы, ну или ваш престарелый правитель, что Русь не знает, за чье серебро собирается поход на ее земли?

– О том мне не ведомо, боярин, - наконец, отмер булгарин.

– Ой, ли, друже, ты пришел дабы забрать долю рати русичей до своего правителя и ослабить сим русские полки, токмо того не будет, друже, и я скажу тебе коли я приду на земли твои. Токмо когда монголов сечь станем на земле твоей, да полон у них отбивать. И Булгария будет заодно с Русью и там правитель будет иной, может и знамы мне, - закончил я свою тираду и ждал реакции Атанаса.

Намек прозвучал недвусмысленный. Я предлагал, прямо не говоря, занять своему знакомцу достойное место в иерархии его родины, которая, может и, скорее всего, должна пасть под напором монголов.

С Великим князем мы эту проблему не обсуждали, но с Нечаем – да. А как было не поговорить о Волге-матушке? Мое мнение такое, что без подчинения себе Булгарии и, не взяв под контроль волжский бассейн, невозможно будет планировать развитие Руси в принципе. Это не говоря уже о том, что именно уральские земли, да Сибирь принесли государству столь необходимые для ее существования и развития, вопреки даже многим катаклизмам, ресурсы. Металлы, золото, уголь – лишь то немногое, без чего выжить в условиях конкуренции с углубляющейся экономикой Европы просто невозможно.

Покорить чужими руками булгар? Что может быть слаще для наследников подлой и хитрой Византии, которую, вернее ее осколки, к слову, так же из вида упускать не следует.

– Следует ли сие, что ты, боярин не придешь на помощь к моему народу? – спросил задумчивый Атанас.

– Может и приду, токмо когда монголы уже столицу Биляр брать будут, али возьмут сей град, - с показным спокойствием ответил я на вопрос.

Глава 9. Ищите женщину!

На следующий день, после разговора с булгарином, я все же отправился в женский монастырь к Агафье и Мышане, непривычно мне их иными именами называть.

Увиденное мне понравилось. Швейная мануфактура, а может из нее будет и две уже, набирала свой производственный ритм. Очень хотелось помочь девушкам, скорее даже девочкам, в их труде и «создать» швейную машинку, но, как ни ломал голову, не смог прийти к техническому решению по данному изделию. Решил, когда освободится наш «Кулибин», Никифор, озадачить его. Вряд ли и у него что получится, но авось! Принцип то знаю, там и электричество не нужно.

Получался огромный перекос с готовой пряжей, которую изготовляли на станках. При этом и наличие готовой ткани был налицо, но в раз так пять меньше, чем было пряжи. Создание именно ткацкого станка никак не выходило, да и в иной истории его смастерили англичане только через сто лет после прядильного. Но и так я наблюдал самое передовое в этом мире и времени производство. Наши ткани расходились молниеносно. Некоторые купцы останавливались жить на постоялом дворе месяцами, ожидая очередные изделия, и отрывали их с руками, как только те были выделаны. Даже повышение цен не сильно смутило купчин, которые побурчали, но уезжать не торопились. Они то получали если не сверхприбыли, то окупали все траты. Нам же было выгодно немного промариновать купчин. Так они немало оставляли серебра при постое.

Постоялый двор, способный принять одновременно от тридцати до пятидесяти гостей, вопрос только в комфорте пребывания, требовалось расширять, и уже начались работы в этом направлении. Расширяли и помещения для празднеств. Насколько я знал, некоторые поселяне уже празднуют свадьбы и некоторые другие торжества в ресторане. Важно, что от меня не потребовалось ни грамма серебра, постоялый двор расширяется со своей прибыли.

Одновременно Дарен в складчину со своим сватом, владельцем мельниц, открыли и что-то типа пивного бара. Там и несколько комнат для постояльцев оставили. Так что и сфера услуг работала уже без моего участия.