По грехам нашим. В лето 6731...

Но куда идти мне? Ни одного человека, с кем я общался не осталось. Сани мои подвезли и оставили рядом, где сынок сотника, который и правил ими — не понять. Спокойным казался только оклемавшийся, наконец, Шах, который с величавым видом осматривался вокруг. Мелкие кабыздохи начали было погавкивать, но умеренный хозяйский рык моего породистого пса сразу умерил их пыл. Ох, войдет в силу собачка — даст тут местным шавкам.

— Эй, человек! — обратился я к глазеющему зеваке в стареньком латаном тулупе. — А двор постоялый есть где?

— Чаво! А дак энто, боярин! — начал запинаться представитель городской бедноты, сняв шапку и начав ее теребить. — А ты боярин. Чудны одежи, да вон сабля. Видать ратник, аль боярин?

Словоблудие прохожего продолжалось, но мне пришлось его остановить.

— Говори, где двор постоялый! — уже прокричал я.

— О, як! Видать боярин! Дак енто — вон туды ступай да Путилы на двор, вон и горницу дасть за серебро, — сказал горожанин и указал правой рукой в сторону.

— А долече? — осведомился.

— Дык не. На третье подворье, — задумавшись, ответил человек.

— Спаси Бог, — сказал я и спешился.

Подвязал к саням Араба и двинулся в указанную сторону.

Постоялый двор, если его можно было так назвать, был двухэтажным домом сравнительно небольшого размера. На гостиницу со множеством номеров явно не походил. По двору бегали куры, весь двор был в помете и навозе. Бесхозяйственность. В голове возникало слово «притон». Никто не встречал, и когда въехали во двор, сразу завязли в грязи, и даже мощному Орлу приходилось сложно их волочить. Я же брезгливо осматривался вокруг, не решаясь вылезть из саней, чтобы облегчить участь коню. Даже Араб, плетущийся сзади, недовольно фыркал.

— Хозяин! — прокричал я.

— Чево там! — прокричали сбоку из какого-то сарая.

— На постой возьмете? — просил я и все же сделал попытку вылезть из саней. Чисто не получилось — нога погрузла в жиже выше щиколотки.

— А куны есть, мил человек? — спросил плотный мужчина, прямо вываливавшийся из сарая.

Это был, как сказали бы в девяностых годах двадцатого века, браток. Ростом под метр девяносто, что сильно выделяло его из всех увиденных людей, может, только кроме ратников. Шрам на щеке делал и без того немиловидное лицо прямо таки бандитским. Шах, весь уже в грязи, даже морду умудрился вымазать, взял оборону и тихо прорычал.

— А сколько возмешь? — спросил я, восхищаясь псом — защитник.

— Дак десять кун! — с усмешкой проронил бандит, зыркая на Шаха. — Токмо это мне, а Путиле, можа ешо десять.

Ясно, не хозяин этого непотребства. Может либо вышибала, а может и так чужой человек, но на характер попробовать меня решил.

— А ты кто таков, кабы я табе куны давал? — с вызовом посмотрел я на громилу и демонстративно взялся за эфес сабли.

— Иди да Путилы, что ты тута с этним зверем рыкаешь? — пробурчал бандит зыркнул на Шаха и опять пошел в сарай.

И то, правда. Пойду в дом, да и узнаю все. Но этот бандюган насторожиться заставил. Вот гад, этот Войсил, оставил одного и крутись, как хочешь, а приличного места и нет. А тут еще и оставить коней с санями. А потом украдут и будут строить честные глазки.

Внутри здания этого элитарного отеля было все же поуютней. После грязи и разрухи во дворе, на контрасте, показалось даже весьма нормально. Рецепшен искать не пришлось. На звук отрывающихся дверей вышла русская баба. Ну, та, что коня из горящей избы на себе вынесет, а то и слона. Огромных размеров, может весу под килограмм за сто пятьдесят. Божана казалась бы рядом с ней как лань рядом с кем… да с тем же слоном. Волосы жирные, на длинной рубахе следы грязи и жира. Брр.

— Чево надобно? — спросила гиганша.

— На постой потребно. Казали, что у вас можливо, — спросил я сдерживаясь, чтобы не развернуться и не убежать.

— А куны есть? — с хитрым прищуром спросила баба.

— А сколько? — я скопировал хитрый прищур.

— Дак за дзен… — задумалась она. — Сем кун.

Я вытащил серебряную монету, заранее приготовленную, в которой было под пятнадцать граммов серебра и демонстративно начал ее рассматривать и подбрасывать в ладони. Если все правильно рассчитал, то куна составляла четыре грамма серебра, получается сейчас у меня в руках меньше запрашиваемый цены. Я достал еще одну монету, что составило бы уже восемь кун.

— Это, — я показал глазами на две монеты в руках. — За день постоя и вечерю, да кабы з мясом.

Вытерев руки об подол рубахи, нисколько не стесняясь ее, задрав, что открыло ужасное зрелище толстых с воспаленными венами и какими-то пятнами ногами, баба подошла и взяла монеты. Да у нее и варикозное расширение вен и скорее всего диабет. Рассмотрев с большим интересом монеты, она еле уловимым движением спрятала их в кошель, который висел на тонком, в виде веревки, поясе.

— Ну, пошли горницу покажу, — сказала дородная баба.

Горница, которую мне предложили, была мягко сказать «не очень» — малое пространство, одна большая лавка, сундук, маленькое оконце в бычьем пузыре и больше сказать нечего. Мой президентский люкс был одним из четырех похожих номеров. Спать здесь ну никак не хотелось, да я уже и задумался, что этот отель пяти звезд мне не нужен. Завтра не образуется и не проясниться ситуация — ей Богу уйду на заимку в том лесу, где повстречал Войсила. Этот средневековый умник кинул меня. Или пойду в княжий город. Деньги есть, пистолет есть, крутой арбалет, даже пару гранат и две шашки с едким дымом, а винтовка — навоююсь во всю.

Божана… От имени этой девушки тепло становится. Предложу ей, как в дамском романе более поздней эпохи, сбежать. Ладно, поесть, а спать в сани пойду. Спальник выдержит и не такую непогоду, да и живность, с моим скарбом опасаюсь оставлять.

Время было еще не позднее. Мои часы показывали только семь вечера, но не думаю, что в этом средневековом отеле ужин по расписанию. Слегка просушив свои навороченные унты у печной трубы, я поспешил в большой сарай, где были «припаркованы» мои кони, и маялась от безделья проголодавшаяся сигнализация с виляющим хвостом.

Да здесь была печь! Что меня удивило, правда, в комнате уже скорее узкая кирпичная труба, но и от нее теплом веяло — единственный плюс помещения. Наверное, для местных факт печного отопления перевешивал все минусы, но не для меня.

Мой зверинец встретил меня по-разному. Шах обрадовался и чуть не сорвался с привязи для порции ласки. Кони же фурчали — стог сена у них был разворошённым. Нужно было овса купить для них. Таких коней одним сеном нельзя кормить. Найдя завалявшуюся где-то под шубами банку с рыбной консервой, открыл ее ножом и покормил пса. Потом, если мясо вообще мне достанется, принесу собачке свежеприготовленного.