По грехам нашим. В лето 6731...
Шрифт:
Игры закончились и потешные полки, просуществовав месяц, становятся гвардейскими только до конца не понятно кто император над этими полками.
Кровь войны
Глава 29. Кровь войны
Правы те, кто говорит, что экономика — кровь войны. Вот чего стоило мне месяц назад расселить огромное количество людей, дать им пропитание, а воинов начать встраивать в систему обучения воинской школы. И справиться со всем этим я бы и не смог, если не действительная помощь полковника — так я начал называть тысяцкого Глеба Всеславовича, чтобы отличать от тысяцкого городского. В резонанс стериотипу о безинициативности князей Руси, их неудачливости, и Василько и Юрий проявили волю и существенно помогли. Во-первых, из Новгорода Нижнего пришел караван из шести судов, в которых были в основном строительные
Вышло у меня и купить земли соседа, «позорно почившего на девке срамной во хмелю». Вдова, да и дети не выдержали отчуждения и явного позора и решили уехать. Продали они свое поместье Войсилу, но а тот уже мне. Я так и не узнал сумму сделки тестя, но мне он загнал поместье с людьми за четыреста тридцать гривен. Дорого, да только у меня хватало серебра. Последняя ревизия показала мое состояние примерно в 5 200 гривен. И это очень много! В учет же не шла земля, сами холопы и дома. Это только наличность! Правда я постоянно менял серебрянную посуду на гривны, так как не сильно то и стремился к роскоши.
Удалось мне и насладиться огурчиками, зеленью. Ягоды же я закупал у населения. Задешево, как я думаю, но и дети теперь смогли копеечку заработать. А так и бабы целыми группами пошли в леса за ягодами, грибов пока было мало. Ягоды я использовал для… настоечек. Наконец собрал самогонный аппарат и гнал как солодовое виски, так и настаивал ягоды. Не пробовали здесь еще крепленых напитков. Думаю, зайдут. Спаивать население я не собирался, и продажа неселению пока была под запретом, но на ярмарке я открою закрома и надуюсь на этом и заработать.
Еремей и Бела поженились и уже обживали новую избу, рядом с которой шла стройка прядильного цеха. Бела оказалась замечательной кандидатурой на должность управляющей прядильной мастерской. И опять некуда применить Симеона, которого я прочил на эту должность. Она раньше, чем Божана освоила науку работы с механической прялкой, которых было уже четыре, и уже обнаружилась нехватка шерсти, чтобы заполнить производственные мощности. Свадебным же подарком от меня стало десять метров шелка, взятого в Киеве, чему жена Еремея была неимоверно рада. Такой же подарок получила жена Филиппа и Мышана, готовящаяся к замужеству с Андреем. Последнего мне вначале пришлось уговаривать жениться, сильна была у него память об утеряной семье, но после близкого знакомства с управляющей, приходил и благодарил.
Святой отец Михаил так же стал благоволить мне. Такое расширение паствы не могло не льтить священнику, а строительство каменной церкви, хоть и шло со скрипом, но не останавливалось.
— Пошто пригорюнился, — Божана вошла в мой кабинет, где я перебирал грамоты от старост и думал, что необходимо начинать делать бумагу.
— Да вельми людьми приросли, холопов ужо меньш за вольных, земли аще треба, — сказал я.
— Так по ту сторон Унжи також ужо земли наши, а там земли аще много, — сказала любимая женщина, усаживаясь ко мне на колени. — Тяжко без бабьей ласки?
Да, мы уже месяц как не занимаемся любовью. У Божаны был период осложнения беременности и после того, как кризис миновал, я боюсь и притрагиваться к ней. Жена даже предлагала девку какую взять, пока она не разрешится, но я наотрез отказался. Выдержу!
— Без твоей бабьей телесной ласки и тяжко, токмо ты — моя душа и не треба поганить душу девками срамными, — сказал я и поцеловал любимую.
— Так кольки людей то? — переменила Божана тему, но с колен не встала, чем только усугубляла ситуацию с воздержанием.
— Так боле тыщи и аще двух сотен, — ответил я, уже начиная тяжело дышать. Пришлось самому отстраниться от жены.
— За утро поеду в Речное з Юрием погляжу яко же жита збирают. Бабы бають, што стольки урожая аще не было, — сказала Божана.
— Я також пойду по бортников, потым до Лесного, а потым у школу, — озвучил я свои планы.
Лесным назвал я поместье бывшего сластолюбца Честислава. А вот первоначальные поселения так и не были названы, называли их первое и второе, а усадьбу так и называли «усадьбой». Образовывался еще один поселок — ремесленный, который хоть и примыкал к Речному, но практически был автономным, там уже жило двенадцать семей. Все главы семей занимались кузнечным и оружейным делом или другими ремеслами.
Мы стали, наконец, выплавлять сталь из чугуна. Мне пришлось требовать целование креста клятвой о неразглашени тайн. На ярмарке начну продовать сталь. Но вскрылась новая проблема. Катастрофически не хватало руды, от чего горн простаивал большую часть времени.
Серьезных изменений в вооружении я пока не сделал. Главным нововведением стало
удлинение клинка за счет уменьшения веса. Сталь была прочным материалом, и ширина клинка сократилась вдвое. Меч становился не только рубящим оружием, но и колющим. И тут уже мои азы фехтования пригодились, и все ратники школы и старшие и младшие с упоением тренировались на новых мечах, которых пока было только четырнадцать. Особое умение показывал Филипп, прирожденный поединщик. Большинство же фехтованием заниманились в свободное дело. Первоначально нужно было освоить пять-семь основных ударов, которые необходимы в строю. Когда же пройдут экзаменацию на автоматизм использования этих техник работы в строю и связках, будут уже осваивать и искусство индивидуального боя.Однако планы на инвентарь из стали пока повисли в воздухе. Кос сделали еще с десяток, и это также позволило досрочно собрать планируемое количества сена, даже с учетом прибывших коней и другой скотины пришлых, и продолжать косить и сушить его в излишки. Те же ратники пошли на сенокос и выполнили норму на своего коня и заводного. Руду же стали покупать, где только можно, чем почти остановили кузнечное дело в Унже, за что я получил нагоняй от Войсила.
Демьян-мельник, что вначале сомневался в целесообразности двух жерновов на мельнице, уже требует еще строить еще одну. И рук ему не хватает, и бабы не успевают шить мешки для муки и людям, что приходят за хорошим помолом, нет в графике места, и ночью тоже мельница не останавливается. Но страду выдержит. Муки намололи очень много еще до збора урожая, из княжьего зерна, а сейчас уже начали убирать свое. Жена его, Марфа, мало того, что грамотной была, так и еще превратилась в настоящую бизнес-леди. График составила и на дорогущем пергаменте, что сама же купила в Унже, вывесила график работы и определила время, когда селяне могут приносить свое зерно для помола. Когда же я удивился такому ноу-хау средневековья, женщина сослалась на меня, что я некогда выдвинул идею.
— Ну, Корней Владимирович, коли крещены не был ты, то кудесником прозвал бы, столько жита не видал я, — Войсил пересыпал сквозь пальцы зерно. — А великое какож! Богом цалованы ты. Заутро пришлю посыльного, кабы сто гривен привез, а не было во мне веры в то, што ты баял.
Меня посетила великая инспекция по сбору урожая. Тут я немного смухлевал, и повел на свое поле, где зерно из XXI века дало для этого времени фантастический урожай. По моим подсчетам — сам тридцать было точно, если не больше. Эти сорта в будущем давали и куда больше урожайности, но не было у меня ни миниральных удобрений, ни иной химии и такой урожай и вовсе запредельный. Но, это все зерно пойдет в семенной фонд, и на будущий год уже четверть полей посеем, да и на озимые будет что сеять. Спор же я мог и проиграть, так как в среднем урожайность была сам девять-десять, что так же было много, но не достаточно, чтобы половину населения своего поместья выделить на производство. Но хлеб будет в достатке в эту зиму на каждом столе. Вот с пшеницей я ошибся. Взял ее мало, а она так же дала большой урожай. Климатический оптимум еще был в силе, и выращивать эту культуру было вполне рационально.
Побаловал я высокую комиссию в лице тестя и полковника огурцами и даже первыми помидорами, которые они с большой опаской ели и даже кривились, не выплевывая только из-за уважения или по каким другим причинам. Недаром до середины XIX века томаты считались ядом. Ничего, соус должен зайти. А огурцов засолили пятнадцать бочек и урожай все прет.
— Диковино все это, — Глеб Всеславович обвел стол рукой. — Не наше то, токмо снедать можливо.
Это он про жареные кабачки и вареную кукурузу, а вот картошка с салом пошла за обе щеки, только приговаривал: «Добрая репа!». А не репа то, а спасение людских жизней. Ни колорадов, ни медведок, ни химии, вовремя окученная и без халтуры, да погода и земля добрая. И из привезенной мной картошки — почти двести кило урожая. Это большую часть посевной картошки резали на две части и сейчас под кустом по полведра. Правда и отравления были, не смертельные, но показательные. Одна смена охраны съела ягодки на батве картошки. Но за то, после выздоравления были наказаны и лишены на две недели занятий, а если не здадут нормативы, то выгоню из школы. Людей там хватает уже четыре сотни и строим новую базу в часе верхом от Лесного. Там и поле неплохое для тренировок и учений и полигон будет получше. Делить будем по неделям — часть живет и тренируется на полигоне, часть на прежнем месте. Вообще по местным меркам собирается армия. Обещался и князь Василько приехать на ярмарку, и мы уже готовим показательное выступление. Не показное, а именно показательное. Так же третью часть личного состава решили отправлять, пока не будет пристроена новая казарма, на лесозаготовки.