По грехам нашим. В лето 6732

— Много пять веверица, вот три за три пуда — то добре буде, — сказал, наконец, кузнец.

— То одна веверица за пуд. Добре, токмо уклада треба много, апосля страды на полях, токмо зброю ладить будешь, — сказал я и с удовлетворением увидел понимание у кузнеца.

Мается без работы деятельный мужик. А когда загрузится делом, так и мысли всякие воинские из головы выветрятся. Ему не воевать, а ковать победу нужно. Кузнец уже стал незаменимым и освоил такие знания, что хоть самого на цепь сажай. Правда, Яндака не остановила и цепь. И вообще, на Дарена есть планы и большие. При условии договоренностей с великим князем, что пока не получается, он станет главным наставником княжьих кузнецов в деле выплавки металла. В этом мастер уже намного грамотнее меня, тем более что он практик и уже многие процессы определяет «на глазок», тогда как мне нужны были бы измерительные приборы.

— Пушку покажи, треба до стекольщиков да до мельницы идти, — сказал я и увидел мечтательную улыбку у кузнеца, который выпрямился и стал выглядеть гордецом, на лице возникла самодовольная улыбка.

Ранее за этим человеком никогда не замечал горделивости и чванства. Видимо, он так уверен в своем изделии, что рассчитывает меня поразить. Посмотрим, как там дело, а то Дарен уже считает себя чуть ли не Гефестом.

— Так за околицей у версте вона, били седмицу тому как. Так вона якоже гром небесный громыхает. Токмо сера чуется там, якоже вельзевулово зелье, — последнее кузнец произнес шепотом, наклонившись к моему уху.

Вот не хватало мне еще обвинения в сатанизме. Невольно даже подумалось, что был бы жив отец Михаил, так точно зачислил бы меня в пособники дьявола, даже пожертвования и строящаяся церковь, в большей части на мои деньги, не спасла бы. Эту проблему нужно как-то решать. И сразу пришла в голову идея пригласить в гости Даниила, который толи Заточник, толи Затворник. Этот служитель культа показался прогрессивным, он должен понять перспективу для защиты богоугодной Руси. Решено — если в ближайший день, наконец, не появится Жадоба и Шинорой с флотом, то обязательно отправлю кого другого к монаху. Думается, что будет, что еще ему предложить.

Вообще, я боялся церкви в деле совершенствования оружия. Сохранить в тайне не получится, и обязательно возникнут вопросы о продаже души дьяволу, или обвинения в колдовстве. Церковь на Руси не имеет такого влияния, как в католических государствах. Православие по греческому образцу — это непрямое подчинение церковной власти императору. На Руси, при определенных особенностях, князья имеют больше возможностей, чем церковники. Поэтому главное — это найти общий язык со светской властью и не сильно раздражать церковь, чтобы та не пожаловалась тому же князю.

Не распаляясь на лишние разговоры, двинулись к околице поселка и дальше к полигону, ну, по крайней мере, небольшому оврагу, который пока использовался как полигон.

Пушка, которая предстала перед моими глазами, была красива. Нет, никаких украшений в виде декоративного литья на стволе, как в изделиях XIV- начала XVII веков, не было, но пушка все равно была изящна и поражала воображение своей мощью, гением воинской мысли. Не мы гении, но вот русские оружейники, которые создали пушку, наводящую ужас на протяжении всего XVIII века на всех врагов империи, точно были гении. Даже на Бородинском поле именно эти гаубицы били француза. Ведь гениальное просто. Нужно было только правильно отлить орудие с конусной каморой и все — дальность больше в два раза. Конечно, не все просто и к подобным решениям и технологиям шли год, были и неудачи, но вот сейчас она — богиня войны — передо мной.

Я, увлекаясь некогда реконструкцией времен наполеоновских войн, немного знал конструкцию, как и тактико-технические характеристики. Главное, что отличало единорог, как называлась пушка, к созданию которой мы и стремились — это конусная камора, которая обеспечивала правильное положение заряда при досылании пробойником. Это пока еще пушка с массой ствола в сто двадцать один пуд. Не получилось пока подойти к номиналу весу в сто двенадцать пудов, как это было в 1747 году. Тем более не получалось и создать и облегченный вариант единорога, но почин есть. Главное, чтобы стреляла, и не разорвался ствол на первом выстреле.

Я не заметил, как за моей спиной ковыляли со связанными руками понурые люди с узким разрезом глаз. Именно они вышли вперед, вытянув руки. Сам Дарен развязал руки пленникам и прикрикнул, со словами, которые, если убрать не цензурные звучали бы: «Быстро делайте, боярин смотрит!»

— То кто? — спросил я у главного кузнеца.

— Так то тати, что напали на нас, а мы полонили их, вот и бахают воны з той граматы, — ответил Дарен.

Стало ясно, что создатели пушки все еще боятся своего творения и привлекают смертников для выстрела. Не совсем гуманно и там всякие Женевские конвенции, но я одобрил такой подход. Мне жизнь не только мастера, но и любого жителя поместья важнее, чем те, кто преступил все грани и убивал женщин и детей.

— Не бахают, а стреляют, Дарен, — сказал я, наблюдая как пушку заряжают.

В дуло засунули картуз с порохом, который пробили через запальное отверстие, насыпали в отверстие порох и все прыснули в стороны. Остался один пленник, который, трясясь, смотрел с надеждой на Дарена. Я, приметив, что длинный пальник, по сути — факел на древке, находится в стороне от пушки, подошел. Подошел к орудию и осмотрел. Ни трещинок, ни каких-либо иных дефектов не усмотрел и решил покуражиться.

В голову вдруг пришло послезнание, как царь Петр I, не самый великий, на мой взгляд, правитель, требовал от производителей пушек, чтобы они лично стреляли из своих изделий, проверяя качество. Тут же ситуация другая — плохое изделие и тот, кому должны быть благодарны за сытую и интересную жизнь, погибнет.

— Ужо стреляли? Прочистили пушку апосля? — задал вопросы я.

— Так, — ответил испуганный Дарен.

Я же, под ахи и вздохи немного подбил пушку, забрал пальник у пленного и сам подпалил.

— Бах! — от грохота заложило уши, я даже забыл закрыть их и открыть рот, но контузии, даже оглушения не было.

— Боярин, ты якоже, по здрову? — выкрикнул Дарен.

— Посчитай шаги, куда ядро прилетело, — перебил я кузнеца. Некоторая оторопь быстро сменялась щенячьим восторгом.

Все собравшиеся «повылазили» из-за деревьев, которые использовали как укрытие и смотрели на меня благоговейно. Я так понимаю, что боятся этой вундервафли все и набрать артиллерийскую обслугу будет крайне сложно. Вот еще проблема из проблем, которую решить будет сложно.

Через некоторое время узнал, что ядро улетело на полторы тысячи шагов. Это было маловато. Такая конструкция и на все три тысячи может стрелять. Да и ствол чуть потеплел. Можно увеличить заряд пороха, как и пересмотреть сам его состав. Последнее — самое сложное, пороха еще перед походом в Юрьев я сделал мало, по моим подсчетам не более, чем на двадцать выстрелов. Да и качество его вызывало сомнение. В селитрянках постоянно собирается и выпаривается селитра, вот только таких селитрянок мало для использования артиллерии, да и только один человек собирает, а я уже сам смешиваю все составляющие. Да и нужен человек, верный человек, чтобы сам пороха составлял. И где такого найти? Не знаю! Если только обучить молодых — они лучше впитывают знания и часто лишены разных предрассудков.

С порохом — беда! Те запасы серы, что привез мне булгарский купец, крайне малы, и даже еще один заказ на подобный товар не решит проблемы. Я уже думал выходить на венецианцев с этой проблемой, чтобы они привезли ингредиент, запасы которого имеются на Сицилии, но вот их действия на сегодняшний день ставят крест на торговых операциях. Придется отправлять Гильермо и Франческо в родную для них Геную, чтобы они и организовали доставку серы. Шаг рискованный — их контракт заключен на два года и я могу потерять и деньги и наемников, но нужно рисковать, да и кормить генуэзцев зиму и весну, когда никаких боевых действий не планируется, не очень то и хочется. А так, пусть еще наймут такой же отряд — хорошо они проявили себя.