По грехам нашим. В лето 6733

— Вы перекрыли торговлю, — уже кричал купец на вполне понятном мне немецком языке. — Мало кто решается ехать на Русь. Даже в Новгороде уже не так выгодно торговать, потому что вы его изолировали и переманили многих ремесленников. Торговцы разоряются, рынки разрушаются. Как жить? Воск уже так подскочил в цене, что впору хвататься за голову. Я и сам бы не решился приплыть, если бы не такие выгоды. Чего вы добились? А я скажу — объявления крестового похода. Для вас уже не секрет, что сюда идет великое войско и скоро Ригу сравняют с землей. И на лет пять город не сможет выполнять ту роль, что была.

Купец все сокрушался, и, что было странным, в некоторых его спичах я даже соглашался. Если рассуждать с торговой точки зрения, то захват нами Риги несколько ослабил Русь. Сейчас тот же Смоленск, привыкший к торговле с немцами и даже в некоторых позициях, скорее всего, зависящий от нее, терпит убытки. Нейтральная позиция псковичей становится так же более чем понятной. Жители вольного города разогнали «немецкий двор» из-за событий в Новгороде и, может, и сами рады были повторить судьбу новгородцев, вот только в Риге Вячко, на южных рубежах собирает войско Святослав, да и Ярослав не потерпит отложение от русских земель и Пскова, он и Новгород рано или поздно отобьет. Вот и взяли псковичи на вооружение принцип «моя хата с краю».

— Ганус, я тебя услышал, теперь послушай и ты меня, — сказал я на немецком, дождавшись, когда купец выдохнется и немного сольет негативную энергию. — Я предлагаю торговлю. И такую, что первые гости, которые войдут со мной в сговор, станут очень богаты сами. Ведь мне нужны, прежде всего, ресурсы и серебро. И то и другое добывается в горах империи. Мой же товар таков, что его производить, так как я не могут нигде.

Ганус хотел было что-то вновь выкрикнуть, но я его остановил резким взмахом руки.

— Не нужно, уважаемый купец, меня перебивать, выслушай и совершай поступки обдуманно, — Ганус как-то растерялся, услышав такие слова от молодого человека. — Примеры моего товара я привез с собой. Прикажите слугам, чтобы принесли из телеги образцы.

Через пятнадцать минут немецкий купец озадаченно смотрел то на меня, но на выложенные товары. Этот процесс длился бы еще долго, но я решил поберечь немецкого купца.

— Это только образцы, об объемах поставок и потребности нужно говорить отдельно. По ряду производств товаров можно планировать увеличение объемов, в зависимости от спроса, — сказал я и начал разворачивать от тряпиц среднего размера зеркало.

— И много их у вас? — спросил купец, и с уже измененным лицом, продолжил. — Вот почему в Новгороде больше нет зеркал.

Только что я видел истеричку, сейчас же передо мной сидел прожженный торгаш.

— Ну не сказал бы, что много. Знаете ли, их производство имеет ряд сложностей, — ответил я.

— И каких же? — сразу же спросил Ганус.

— Уважаемый, Ганус! — я покачал головой в стороны.

— Я понимаю, уважаемый Корней Владимирович, — с обольстительной улыбкой произнес купец.

— Обратите внимание на вот этот товар, — я показал на бумагу. — Это способ не только улучшить вашу торговлю, записывая все товары, их цены, но и возможность продать.

— Я похожее видел — это бумага! — проявил пугающую меня осведомленность.

— Ну китайские купцы, или арабы перепродавали, могли видеть, — развел я руками.

Когда купец узнал стоимость бумаги, которую я запрашиваю за лист он надолго «завис», видимо делая расчеты в голове. То, что расчеты были в пользу приобретения такого товара, говорил появившийся блеск в глазах.

— И что вы хотите взамен такому товару? — спросил купец.

— Это не весь товар. Достаточно много на продажу есть воска или уже готовых свечей, можно торговать и крепким вином — я принес на пробу. Можно колбасами, копченой рыбой, стеклянную посуду мы производим, сапоги, посмотрите на наше сукно, его у меня много, но еще больше шерстяной нити. Отвечая на вопрос о наших потребностях — нам нужны руда, некоторые минералы, серебро, кирпич, — я закончил говорить и облокотился на спинку стула. Интересно, но у купца в доме были не лавки, а именно стулья.

После еще долгих расспросов, мой собеседник вновь завис и его глаза стали тоскливыми, как будто он только что потерял свой капитал.

— Я не ведаю, яко лепей сладить. Я католик, токмо я и гость торговый. Вы порушили старые наряды, правила, а новые аще не выстроили. Торг потребен и то, что ты, боярин, выставляешь на торг мне нужно, — торговец сделал паузу и, смотря прямо мне в глаза, произнес дальше. — Две-три седмицы и придет войско великое. Император дал в войско сто рыцарей з кнехтами и князь мозовецкий також приведет свою рать. Я ведаю, что ты разбил данов, воны должны были також прийти под Ригу.

Я поблагодарил купца, вид которого был удручающий. Видимо, его мучала совесть, что он выдал информацию о приближающемся воинстве христовом, но и возможность получить товар, который смог бы поставить на недосягаемый уровень его торговлю, всяко пересилил патриотизм. Как там, у Карла нашего Маркса? Если у торгаша маячит перед глазами прибыль в триста процентов, то нет преступления, на которое он не пойдет — ну где-то близко к тексту.

Еще одним итогом разговора с Ганусом стала его скупка всего товара, что был в наличии у меня сейчас. Я, когда еще по весне отправлял к Вячко триста ратников, передал с ними Жадобе товара, но с приказом продавать только тогда, когда будет сильная нужда. Нужда приключилась и в расход пошли продукты долгого срока хранения. Вот бумагу ушкуйник не стал продавать, не зная стоимости такого товара, ну а четыре зеркала продать просто побоялся.

Так что немного, но товар был. Сторговал на девять сотен гривен к большому удовольствию купца, так как товара было на большую сумму. Я же объяснил, что сделал скидку только из-за уважения и для будущего сотрудничества. Вот только сговариваться о будущем не стали. Время покажет. Я же обещал, что при наличии воли у торговых городов, смогу переговорить с великим князем владимирским об условиях торговли. Торговый гость скептически воспринял предложение, указывая на то, что нам еще отбиться нужно от крестового воинства.

Следующие встречи с немногочисленными иностранными купцами были по схожему сценарию, за исключением того, что продавать было нечего, да и с информацией поделился только один купец. Пусть и нехотя он поведал, что в разговорах на хмельных посиделках с немцами узнал примерное количество войска, которое идет, и что часть войска будет высаживаться с моря. Получалось, что против Риги идет примерно пять тысяч германцев, и еще чуть меньше будет мозовшан. Так же никто не знает, сколько выставит уже потрепанный тевтонский орден, но из Венгрии больше сорока рыцарей перебрались в Мазовию.