По когтю льва

– Зачем ты так говоришь? Может, новый мир ещё примет тебя. Исцелённого - ты думал об этом? Я считаю, ты достоин исцеления… больше меня!

– Леди Лира! Вы уже сосчитали мои жертвы? Нет, ни я, ни кто-либо в “Тени Стража” исцеления не достоин. Потому carere morte и пируют ночи напролёт - они знают, что иного для них не осталось! Все мы боимся своей вины. Чем старше carere morte, тем прочнее длинная цепь жертв, приковывающая его к Бездне.

– Я тоже убила!
– тихо сказала Лира.
– Но я исцелена… Вампир усмехнулся. Усмешка была доброй, немного вялой:

– Одна жизнь!

– Это очень много!
– прошептала девушка, опустив глаза.

Хиам обратился к своей стае. Звери покружили по внутреннему двору замка и скоро одна за другой выскользнули в открытые ворота.

– В окрестностях неспокойно, - пояснил вампир.
– Напрасно я отвлёкся на беседу с вами! Дэви боится, Вако может отправить в замок своих кукол под видом тел-болванок.

– А я хотела прогуляться. Значит, ты не составишь мне компанию?

– Нет, леди Лира. По правде сказать, и разговор был лишним, - холодно, а может, просто равнодушно. Хозяин был занят куклами - как бы отдалился, его взгляд изменился.

– Я возьму Мирту?
– на всякий случай спросила Лира.
– Она ещё здесь?

Хиам улыбнулся, всё-таки отвлёкшись от своих созданий:

– Разумеется, леди Диос. Мирта ждёт вас. И я… кое-что добавил от себя.

Лира забрала Мирту из конюшни и отправилась в путь. Тайной тропой - на Пустошь. Лошадка шла мерно, ровно - хозяин знал своё дело. Вокруг было тихо, и скоро Лира задремала. Пару раз её будили крики ночных птиц, один раз летучая мышь, охотясь, пронеслась над самой головой.

Она проснулась, почувствовав, что замерзает: плащ распахнулся. Лира закуталась в мягкую шерстяную ткань и поглядела вперёд. Пустошь расстилалась перед нею. Можно было погулять в яблоневом саду, можно - полазить по остаткам старой крепостной стены, но девушка тронула поводья, и Мирта свернула на север, к далёкому лесу.

Эта дорога, как все дороги Севера, вела к логову Кукловода. Лиру не интересовало, что стало со странной Калери, её даже не интересовало, возвратился ли Макта в то убежище. Она просто бездумно следовала велению сердца. Светлая тропка искрилась перед ней, приглашала ступить. Ступить, сделать шаг в иной мир, вернуть потерянное прошлое или вспомнить давно предсказанное будущее.

Лира входила в лес, как входят в Храм. С трепетом, благоговением, волнением - от того, что истина скоро, может быть, откроется ей. Колонны деревьев подпирали чёрное звёздное небо. Сестра-луна плыла меж ними справа, провожая девушку к месту таинственного откровения. Лира смотрела на неё, пока не закружилась голова… Тогда она потёрла затёкшую шею, повернула голову и нашла ещё один маячок, только не вверху, а под пологом леса. Он мелькал между деревьев, как луна сопровождал девушку. Яркий, тёплый огонь. Таинственный странник развёл костёр в стороне от тропы.

Это могли быть охотники из отряда Миры, но Лира ничуть не боялась. Смертной почему-то очень захотелось погреться у случайного огня. Она резко дёрнула поводья на себя: “Стой!”

Мирта послушно встала. Лира вспомнила о её хозяине и спохватилась:

– Прости, Хиам. Я хочу посмотреть костёр. Позволишь?

Лошадь фыркнула неодобрительно, но не запрещающее. Видимо, быстрые звери кукловода уже обследовали местность и установили, что странники, зажегшие огонь, не опасны.

Лира спешилась и пошла на далёкий огонёк. Её охватило странное чувство нереальности происходящего: сон… Сон во сне… Бред!
– и она с удивлением понимала, что такое состояние приключалось с ней раньше. Однажды… Давно, очень давно. До Макты, до Литы, даже до Дэви. Она испытывала это ощущение нереальности в далёкой юности, когда ещё была смертной, когда мир знал её, как охотницу, без презрительной приставки: “Предательница!” Она не могла вспомнить, что за событие стало для неё знаковым в прошлом, но сейчас, как тогда, Лира приближалась к новому, такому долгожданному перекрёстку судьбы. Воздух вокруг был наэлектризован её ожиданием. Костёр приближался, и сердце девушки заходилось в бешеном стуке.

У костра был один человек. В тёмной одежде и плаще с большим оплечьем. Лицо было закрыто платком, оставляя только глаза, как у бандита или охотника на вампиров. Но этот путник не был ни тем, ни другим. Изящные движения выдавали человека благородного происхождения, амуниции охотника на вампиров девушка не заметила. Странник был молод - Лира определила это по его рукам, ловко вытёсывающим колья для костра большим охотничьим ножом. Установить возраст точно можно было б по глазам, но Лира боялась в них смотреть. Повадки этого мужчины были повадками ловкого, сильного, безжалостного зверя - Лира встречала таких в свите Дэви. Но этот не был и вампиром.

– Любопытно. Что леди потеряла в глухом северном лесу?
– вдруг спросил мужчина, поднял голову и взглянул Лире прямо в глаза.
– Выходите на свет!

Какой повелительный тон! Лира спряталась за дерево и позволила тени капюшона опуститься на лицо.

– Что ж, как угодно. Оставайтесь ночной тенью. Может быть, вы мне только снитесь, - проворчал он. Знакомый голос! Не он ли кричал Лире на Балу Карды: “Вампир, убийца!”? Он? Нет, не он. В этом голосе нет ярости… и звонкости той нет.

– Вы не открываете лицо. И я не покажу своё, - проговорила она. Путник вздрогнул от звука её голоса. Должно быть, ему тоже померещился какой-то призрак. Но платок с лица он не снял, продолжил методично строгать колышек для костра.

– Со мной определились: я тень. А кто вы?
– тихо спросила Лира.

Мужчина задумался, отвлёкся - и срезал слишком много с будущего колышка. Тогда он равнодушно бросил палку в костёр и глухо, односложно сказал:

– Воин.

– За что же вы сражаетесь?

– Я вершу справедливость.

– Не многовато для человека?

Он усмехнулся под маской - короткий рваный смешок. Глаза сверкнули.

– Вы мне напоминаете одну леди… Сейчас она уже мертва. Может быть, вы её тень?

– Может быть. Я потерялась, и теперь не могу вспомнить свою хозяйку.

Он глядел на пламя костра. Глаза казались чёрными, хотя Лира уже знала: днём они другие. Зелёные, искрящиеся… В костре запищало одно полено. Оно треснуло, зелёный всполох пламени присоединился к рыжим собратьям, но скоро угас. Костёр разгорелся в полную мощь. Его середина сияла ярче солнца. Искры уносились в небо, присоединяясь к сонму звёзд.

– Так значит, это вы за мной ходите и не даёте спать ночами?
– прошептал странник и сорвал платок с лица, повёрнутого к Лире в профиль. Он достал из кармана плоскую фляжку, и отпил из неё. Лире в нос ударил резкий запах спирта.

– Он же пьян… - запоздалая догадка.
– За годы с бессмертными девушка забыла, как различать пьяных людей. Да и прежде, в Ордене, помнила этот запах только по редким застольям родителей, посвящённым, как водится, поимке какого-то важного бессмертного. “В рейде прежде всего - это трезвая голова”, - любил повторять отец и всегда ругал тех, кто тайком брал на ночные охоты фляжку с коньяком или виски.