По кому палка плачет? Рассказы о рязанских юродивых

* * *

Тихо, упокоенно стоит на горе около града Михайлова Покровская женская обитель. Пасха. Весна, как добрая хозяйка, шьет-прошивает землицу тоненькой зелененькой травкой, вышивает леса белыми ландышами, а поля желтеньким первоцветом.

У монастырской ограды сладко пахнут можжевеловые кусты. Собор в честь Архистратига Михаила плывет своим высоким-превысоким куполом с золоченым крестом прямо к облакам. А в соборе идет причащение. И вдруг во время этого святого таинства насельницы переполошились, как куры, почуявшие лисицу, а игумения растерялась до того, что даже прикрикнуть на них забыла. А все из-за того, что одна женщина, Марфа, подойдя к Чаше, закричала грубым мужицким голосом:

– Не надо меня жечь, не надо, я и так словно головешка!

И вдруг ее лицо на глазах у всех почернело, а потом словно пеплом покрылось. Двое крепких мужиков взяли Марфу под руки, попытались силой подвести к причастию, но не смогли.

Когда они отцепились от Марфы, она обмякла и, присев на лавочку у выхода, заплакала.

Подошел к ней юродивый Феофилакт и, подбоченясь, прокукарекал:

– Ку-ка-ре-ку, не царствуй лежа на боку! Причастие – это счастие!

– Да я-то об этом знаю. Бес не знает! А ты что, решил беса вразумить?! Так он тебя в бараний рог скрутит! Тебя, праведника. А уж я-то что могу с ним поделать? Как мне освободиться от него?

Женщина судорожно задергала маленькими, слабыми плечами и по-детски расплакалась. Горючие слезы царапнули ее щеки.

Обнял Марфу отец Феофилакт.

– Не печалься, дочка, так шибко. Пойдем-ка, родная, сходим с тобой на могилу блаженного Прокопия. Уж он-то не оставит тебя в беде.

Бесноватая безропотно покорилась.

Отец Феофилакт привел Марфу на могилку Прокопия. На кладбище то ли липы пошумливали пасхальной воскресшей листвой, то ли, пролетая над вечным покоем, тихохонько шелестели крыльями невидимые ангелы. Феофилакт блаженно улыбнулся и сказал:

– Хорошо-то как, Марфута… Пасха, Воскресение Христово. «Небеса убо достойно да веселятся, земля же да радуется, да празднует же мир, видимый же весь и невидимый: Христос бо воста, веселие вечное».

Потом юродивый иерей встал вместе с Марфой у креста блаженного Прокопия и стал читать молитвы. Что тут сделалось с несчастной женщиной! Она упала на могилу, стала биться о нее головой, царапать землю, брать в горсть, жевать и выплевывать. При этом истошно кричала:

– Не хочу, не хочу, не хочу!

А по окончании молитв отца Феофилакта упала на спину и умерла… Недожеванная могильная земля со слюной вытекла из ее рта и застыла, словно малюсенькая черная ящерица.

Юродивый подошел к омертвевшей Марфе и воскликнул:

– Кукареку! Не царствуй лежа не боку!

И женщина стала подниматься, стала восставать из мертвых. Пасха! Ее лицо из пепельного сделалось розоватым, даже детским каким-то. Так воскресла Марфа.

– Слава тебе, угодник Божий Прокопий, – прошептала она с умилением и запела: – «Воскресение Христово видевше…»

С тех пор беснование оставило ее.

Этот случай дошел до слуха архимандрита Илария, настоятеля Покровского монастыря в Солотче, тогда еще затерянной в глухой лесной Мещоре.

Отец архимандрит пожелал встретиться с юродивым иереем. И как-то, будучи в Михайловской Покровской обители, пригласил его в свою келью для разговора. Поговорили. А в конце беседы отец Иларий заметил:

– Ты вот всего-навсего заштатный, негодящий священник, а почитаешься повыше, чем я, архимандрит знаменитого, основанного самим князем Олегом Рязанским монастыря.

– Эка невидаль, – ответил иерей Феофилакт. – И разбойник может быть повыше архиерея. Вспомни-ка, кто первым в рай попал!

– Ну ты молодец! – рассмеялся отец Иларий. – Только, говорят, не причащаешься?

Иерей Феофилакт, до этого корчивший дурковатую гримасу, посерьезнел и тихо вымолвил:

– Я всем говорю: без причастия нет счастия. А я счастлив. Значит – причащаюсь. И духовник у меня есть. У него исповедуюсь и в грехах каюсь.

– Грешен, значит… А почитаешься праведником. Как так? Может, ты и мне, грешному, посоветуешь, как праведность стяжать? – спросил архимандрит Иларий.

– Не царствуй лежа на боку…

Вскоре отца Илария перевели в Задонский Рождество-Богородицкий монастырь. Как-то была там на богомолье девица Надежда, послушница михайловского Покровского монастыря. Встретилась с отцом Иларием. Он вручил ей книжку творений святителя Тихона и сказал:

– Передай это в подарок иерею Феофилакту. И скажи, пусть он мне письмецо напишет.

Вернувшись в Покровский монастырь, Надежда передала юродивому книжку.

– Батюшка Феофилакт, – сказала она, – отец архимандрит просил вас письмецо ему написать.

– Наш архимандрит, наверное, хандрит… – задумчиво произнес юродивый, – а ты, Наденька, когда царствовать будешь, не лежи на боку.

Надя ничего не поняла, но вскоре получила от юродивого иерея написанное каракулями письмо к архимандриту Иларию.

Оно было написано на листке, который Феофилакт не счел нужным не только запечатать, но даже хоть как-то сложить. Так и передал раскрытым.

Надя, взглянув на листок, подивилась каракулям, которыми оно было написано. «Как курица лапой», – подумала она, вчитываясь в несколько нацарапанных строчек. А когда прочитала их, то пришла в недоумение. В письме было написано: «Ваше Высокопреосвященство и Высокопреподобие! Когда наши рязанские паломники придут в Соловецкий монастырь, вы уж их, как начальствующий, примите, и учредите, и обласкайте. А Надежду сделайте игуменией». «Чепуха какая-то, – подумала Надя. – Какое Высокопреосвященство? Какой Соловецкий монастырь? И, в конце концов, какая из меня игумения? Как можно передавать такое письмо уважаемому архимандриту? А ну как рассердится и прогонит с глаз долой?»

Задумалась Надежда: «А может, все ж таки есть здесь что-то, мне неведомое?.. Ведь этот Божий человек – предсказатель. Вот и создание Покровского монастыря под Михайловом он предсказал».

И вспомнилась Надежде слышанная недавно история о предсказании юродивого Феофилакта. Лет с десяток тому назад на месте Покровского монастыря была богадельня, в которой жило несколько девиц да стариц. Живал в ней и отец Феофилакт. И вот однажды взял он клубок ниток и стал делать замеры вокруг богадельни, приговаривая: «Здесь будет монастырская ограда». Потом набрал камушков, выложил их в центре своих замеров и торжественно объявил: «А здесь будет престол монастырского собора!»

И десяти лет не прошло, как Покровский монастырь перевели на место, которое обозначил иерей Феофилакт. Вспомнив об этом, Надя отбросила все сомнения и с оказией передала письмо отца Феофилакта архимандриту Иларию. Вскоре отца Илария перевели в Соловецкий монастырь наместником. А наместники там служили по архиерейскому чину. Вот и стал он на место Высокопреосвященного. А Надежда постриглась в монахини с именем Раиса и впоследствии стала игуменией Покровской обители.

И несли бремя священноначалия архимандрит Иларий и матушка игумения Раиса, помня наказ юродивого иерея Феофилакта: «Не царствуй лежа на боку».