По любви
Шрифт:
– Не скажу, – обещает дочь, ковыряясь в макаронах, не отрывая глаз от моего старенького айфона, который я ей передал по наследству, когда купил себе модель поновей.
– Что ты там делаешь? – тычу вилкой в телефон.
– Выкладываю видео, где я катаюсь на карусели.
– Сколько раз просил тебя за едой не сидеть в гаджетах?
– А я уже все. Спрятала, – хитро улыбается Вика, откладывая айфон вниз экраном.
– И типа не считается? – хмыкаю.
– Ага!
Складываю тарелки в посудомойку, когда телефон звонит у меня. Настороженно принимаю вызов. Звонок прокурора вечером в воскресенье явно не к добру.
– Привет рецидивистам!
–
– Я тут кое-что интересное узнал. По твоему случаю. Может, совпадение, конечно, но верится в это с трудом.
– Выкладывай.
– Наверное, слышал, недавно Степанов выдал свою дочку замуж.
Степанов, можно сказать, мой конкурент. Мы регулярно претендуем на одни и те же тендеры и земельные участки. Так что хочешь не хочешь, а за его жизнью следишь.
– Угу, я в курсе.
– А за кого, не догадался поинтересоваться?
– Да как-то не приходило на ум. А что?
– Угадай, где парень трудится не покладая рук?
– В миграционке, что ли? – вскидываю брови.
– Так точно. И семейка опять же у него непростая. Папа в УВД не последний человек. Мама – судья. Касаткина, ты, наверное, про такую не слышал. Она в общей юрисдикции.
– Ага. Не слышал. Я-то больше по арбитражам.
– Ну, вот и делай выводы, с чего вдруг такая активность. А ты им еще подыгрывать вздумал.
– Так уж получилось. Ты бы тоже, Мурат Аркадьевич, на моем месте бы не сдержался.
– И то так. Дочка – святое. Азаров подсказал, что тебе с пострадавшим делать?
– Ага. Откупиться, – фыркаю. – Но я, как ты понимаешь, пас.
– Правильно. Еще чего вздумал – платить всяким уродам. Там нужно действовать по-другому.
– Есть какие-нибудь идеи? – вцепляюсь в слова Бадоева тут же.
– Еще бы. Встречку на него накатай, мол, ходил извращенец, размахивал непотребством у детей на глазах. Предлагал потрогать. Парень сдуется на раз-два, вот увидишь. Еще и тебе заплатит.
– Слушай, я до такого бы не додумался. Вот что значит – опыт, – смеюсь.
– А то! Ты мне лучше вот что, Ставрос Агафоныч, скажи. Как ты дожился, что тебя мелкая сошка из миграционки к ногтю прижать может? Сделал бы уже гражданство. Столько лет тут бизнес строишь, а все никак.
– Да как-то не было у меня раньше по этой части рисков.
– А теперь появились. Что делать будешь?
– Понятия не имею. Надо подумать.
– На гражданство подавай. Мой тебе совет.
– Оснований нет, – открываю холодильник, достаю минералку. Бутылка моментально запотевает.
– Так озаботься. Основанием-то. – Смеется. – Ну ладно. Я что хотел – сказал. А там – сам смотри. У тебя целый штат юристов. Придумают что-нибудь.
Бадоев отключается. Я заглядываю к Вике. Дочь лежит на кровати. На голове светящиеся наушники. Болтает ногами в такт музыке. Значит, все-таки испугалась несильно. Вот и хорошо. Убедившись, что все в порядке, иду к себе. Укладываюсь в постель, хотя еще рано. Завтра надо будет что-то с этим решать. Так не может продолжаться, и правда. Где же выход? Беру телефон. Вбиваю в Гугл «основания для приобретения гражданства». Первым в списке, как ни странно, вылазит «брак». Ну… Наверное, логично. Только я теперь по доброй воле ни за что не женюсь. Ни на гражданке, ни на ком бы то ни было. Однажды я был женат, знаю, как оно. Холостым в миллион раз лучше. Или в моем случае надо говорить «вдовцом»? Впрочем, какая разница? Суть от этого не меняется.
Откладываю телефон. Закидываю за
голову руки и вырубаюсь быстро, даже не поцеловав Вику на ночь. Исправляюсь утром. Та дрыхнет – у нее с сегодняшнего дня каникулы. А у меня еще несколько рабочих дней перед новогодними каникулами. И целая куча проблем. На еженедельное совещание являюсь в числе опоздавших. Поэтому начинаю сходу. На границе встала огромная партия лифтов. Лес прибавил двадцать процентов в цене…– Уф… Извините за опоздание, – бормочет Нина Васильевна, тоже опоздав?! – Перед праздниками пробки, – добавляет сухо.
И вроде бы все как всегда. За исключением того, что она впервые на моей памяти явилась последней. Но и что-то как будто бы по-другому… Провожаю главбухшу взглядом в надежде понять, что же меня смутило. Нина Васильевна садится. Как обычно. По правую руку. Полы огромного пиджака немного расходятся. Я сглатываю, как дурак пялясь на мелькнувшую и тут же скрывшуюся под скромным шелковым топом ложбинку… Ну что, Ставрос Агафоныч. Одним вопросом, похоже, меньше. С передком у Нины Васильевны тоже все более чем на уровне. Твою ж в бога душу мать!
Глава 5
Нина
Все уже расходятся, когда в прилегающую к кабинету Николоу переговорную с конвертом наперевес забегает его секретарша. Остаемся я, сам Ставрос Агафоныч и Азаров. Вопросы, что хоть отдаленно касались моей работы, закрыты. Можно смело и мне идти. Я торопливо сгребаю блокнот, в котором обычно по ходу совещания делаю себе заметки, и встаю, прижав тот к груди, как щит. Сегодня я не решилась предстать перед коллегами в образе от соседки. Побоялась, что это будет уж слишком нарочито. Как в «Служебном романе», когда Мымра вырядилась. Я такого внимания коллег в жизни бы не пережила. Тем более не имея точной уверенности, какой будет их реакция. Вдруг меня бы за глаза засмеяли? Вот поэтому я в последний момент слилась. Решив, что буду приучать коллег к себе новой постепенно. Из наших с Настей вчерашних покупок я надела лишь красивый шелковый топ. Практически невидный под строгим пиджаком. Да и, в общем-то, скромный. Если сильно не наклоняться, как тогда, когда я изогнулась, чтобы пододвинуть себе стул.
Ох, как Николоу на меня зыркнул!
Или нет? Или показалось? Вдруг я выдаю желаемое за действительное?
Во рту сохнет. Тонкие волоски на руках встают дыбом. Низ живота пульсирует от мощного прилива крови. И видно от этого же моя голова легкая и дурная. В ушах молотит пульс, в его ритме тонут все другие наполняющие кабинет звуки. О чем мой греческий бог шушукается с Азаровым – не знаю, да мне, в таком угаре, и пофиг!
– … Нина Васильевна… – ноль эмоций. – Нина! – подскакиваю. То, что рявкать Ставрос Агафоныч умеет, я в курсе. Но со мной он еще в такой тональности не говорил. Ауч.
– Да? – лепечу, нетерпеливо сжимая бедра.
– Останьтесь!
– З-зачем? Что-то случилось?
– Нин, ну ты чего, нас вообще не слышала? – хмурится Никита.
– Нет. Я… Извините. Задумалась. Новый год скоро, а у меня конь не валялся, – семеню к столу, поджав губы. – Что? – перевожу взгляд с одного хмурого мужика на другого. Николоу пододвигает мне лежащую перед ним бумажку. Пальцы у него длинные, крупные. Чуть приплюснутые на кончиках. Такие по-мужски красивые, что я бы пялилась на них и пялилась, представляя, как они меня, как я их… Но позвали-то меня не за этим. Облизываю пересохшие губы, демонстративно сосредоточенно вглядываюсь в написанное. Бумага официальная. Это сразу в глаза бросается.