По медвежьему следу
Шрифт:
А она все шла и шла, прямо на север.
Перейдя ручей, медведица с медвежатами легла под ветви могучей лиственницы.
Андрей и Василий, внимательно оглядев следы, идущие к лиственнице и от нее, решили: и те и другие одинаковые, вчерашние, и, наверно, семейство не долго пролежало в этой неуютной берлоге.
Прошли почти пять километров (по шагомеру) и вошли в бурелом. Там насторожились, зарычали собаки.
Андрей показал жестом: «Стоп!»
Сняв с плеча карабин, скользнул он в чащобу, и Василий — уже привычно — за ним, придерживая Чепкана.
Ждать и на этот раз пришлось (или показалось?) долго. Наконец-то они бесшумно появились. Рукой Андрей показал:
Лишь когда отошли метров двести, он остановился, сказал:
— Залегла в пустой берлоге! Даже об удобстве уже позаботилась, веток натаскала!
— Шла она уверенно — значит, знала, помнила об этой берлоге! — заметил Борис.
— Не для того же она ее строила, чтобы забыть, — резонно рассудил Андрюша.
— Но знает ли она о берлогах других медведей — мы этого никогда не узнаем! — пожалел Борис.
— Об этом попробуем побеседовать с другим клиентом, из берлоги номер два, — улыбнулся Андрей.
Вечер в избушке прошел весело. Все были рады, что судьба семейства решилась, как сказал Борис, «в лучших традициях охраны материнства и младенчества». А результат если и не подтвердил рассказ Черкасова, то его и не опроверг.
Утром отправились к берлоге номер два, расположенной в двух километрах от первой, на склоне, негусто поросшим кедровым стлаником.
На этот раз запасным игрокам было видно, как занял Андрей позицию против лаза, а Василий подполз к «хвосту» берлоги и концом рогатины расширил щель в кровле. Прикрывая пламя спички ладонью, он запалил шашку, осторожно протолкнул ее в щель и поспешил отползти по-пластунски, ускользая от цепких веток кедрача. Андрей догнал его, и в этот миг заклубился дым. Раскидывая палки, высунул из лаза голову медведь, оскалив пасть, и раздался страшный рев.
Лапами молотил медведь воздух и землю, силясь в ярости достать незримого врага, и выпрыгнул гонимый дымом, побежал, натыкаясь, ломая кусты, вокруг берлоги. Сделал еще один круг, уже близко, метрах в десяти от запасных игроков, не видя их, и повалился на снег. Катался по нему, наверно инстинктивно стараясь прогнать удушающий запах, и вдруг стремительно побежал прочь от берлоги вниз по долине, скрылся из вида.
— На сегодня концерт закончен, — решил Андрей.
Утром все повторилось. Проверили берлогу — пусто! И пошли по следу. Несколько раз теряли в камнях, но собаки его легко находили. Этот медведь шел как пьяный, спотыкаясь, кружа, переходя с одного склона долины на другой и снова, непонятно зачем, возвращаясь. Несколько раз он ложился где попало, не ища защиты.
Уже лежали на снегу длинные тени, когда увидели его. Он нес голову у самой земли, виден был только могучий загривок.
Не упуская медведя из вида, шли они часа два и ясно поняли, что тот бредет, сам не зная куда, ни на что внимания не обращая.
— Подождем до завтра, — решил Андрей, и все повернули к своей избушке.
Весь следующий день шли они по следу и несколько раз, приближаясь к медведю, видели, что все так же — голова у самой земли — бредет он бесцельно.
Особенно это стало очевидным, когда пробирались сквозь чащобу и Чепкан вдруг насторожился, потянул поводок. Совсем близко — метрах в пятидесяти от следа — увидел Василий берлогу, и не пустую! А медведь прошел мимо, головы не повернув.
На этот раз вернулись в избушку уже в темноте, разочарованные, не зная, что делать дальше, и все же надеясь, что найдет он пристанище — свое или чужое.
И опять утром отправились по следу; медведь шел совсем уже как пьяный, то падал, то поднимался во весь рост и впивался в деревья когтями и зубами. Временами он бежал, обычно по
кругу.Когда его увидели, медведь шел еле-еле и вдруг прыгнул на куст, как на врага, начал его терзать.
В бинокль было видно, что пасть его в пене, а глаза красные…
— Этот уже не ляжет, — сказал Василий.
Андрей кивнул и жестом показал запасным игрокам, чтобы остались на месте. Он снял с плеча карабин и вместе с Василием подошел к медведю поближе. Медведь повернулся и, должно быть увидев, заревел, вздыбился. Грохнул выстрел, и бесшумно повалился он на снег. Андрей подошел ближе и еще раз выстрелил — для страховки.
Без лишних слов охотники начали сдирать шкуру, разделывать тушу. Борису поручили пожарить печенку.
Пахло аппетитно, и аппетит был волчий, но все же мелькнуло в сознании:
И в горло мне кусок не лез. И в сердце голос ныл, Ходило чудо по земле, А ты его убил!..Чтобы прогнать эти сентиментальные мысли, Борис впрягся коренником в слаженные из жердей сани и энергично тащил медвежий груз…
Настроение было скверное — «дебютная идея» померкла. И все-таки какая-то надежда теплилась, когда вспоминал о том, как легко нашла та медведица пустую берлогу.
Поэтому Борис попросил Андрея:
— Давай уж до конца доведем. Коль обнаружилась еще одна берлога, посмотрим, что скажет ее хозяин!
— А как иначе? — удивился Андрей.
И всё начали снова. Подняли удачно, медведь воспринял дымовую атаку не так нервно, как предыдущий хозяин, и ушел от берлоги, не торопясь…
А дальше — чудо! Пошел медведь от берлоги к берлоге (всего их оказалось пять), у каждой он останавливался, наверно, и в лаз заглядывал — во всяком случае, топтался на месте, судя по следам, довольно долго, — но ни с одним владельцем в драку не вступал, а шел дальше и в конце второго дня нашел себе квартиру, в ней залег…
— Если бы кто такое рассказал — не поверил бы! — ликовал Борис.
Теперь и он, и все охотники убедились в правоте Черкасова. Правда, с оговоркой, что медведи, но, конечно, не все, могут находить и чужие, и свои берлоги.
Срок командировки заканчивался, а желание продолжить розыск берлог и новым и старым способами было так велико, что Борис послал телеграмму: «Прошу предоставить отпуск». И, не дожидаясь ответа, кочевал по тайге. Шесть берлог выявили белковщики по инею над берлогами. Под руководством Андрея двух медведей подняли. Одного из них с большим успехом: пять берлог показал этот невольный «стукач» — такую кличку дал ему Борис в своих записях.
Вернулся он в трест ликующим, всем показывал фотографии, подтверждающие, что это не охотничий рассказ. Их поместили в стенгазету с пояснениями и шутливым эпиграфом:
Медведи-соседи живут и не тужат. Семейства медведей берлогами дружат, Помогут, чем могут, соседи друг другу. Окажут любую медвежью услугу.На оставшиеся четыре дня отпуска, тут уже с тревогой в душе — как-то она встретит его, — вылетел он к Тане.
Таня была рада — глаза ее сияли, и сразу все стало как прежде, словно и не было долгой разлуки и всего того, о чем не хотелось даже вспоминать.