По-настоящему

Я хоть и не въезжаю, но не спрашиваю с чем связан этот секундный затык, ведь ей так срочно нужна была хата.

– Я думала, мы просто встретимся, и ты мне передашь ключи… – неуверенно сообщает.

– Адрес. Говори, – уверенно требую я.

Спустя десять минут я мчу на такси в место, которое по нашим городским меркам у черта на куличках.

(1)

– готов взять заказ

Глава 13.

Даша

Я не знаю, сколько у меня есть времени, поэтому, когда за братом закрывается входная дверь, начинаю носиться по своей комнате как оглашенная.

Большую часть личных вещей я уже собрала. Они запиханы в рюкзак, который спрятала под кроватью. Вещей в нем немного, в основном малогабаритные летние и нижнее белье. В конце концов, я всегда смогу вернуться и взять необходимое. Я надеюсь на это. Если останусь живой после того, как Артем узнает о моем побеге.

Мой побег шит тонкими нитками, уверенности в нем у меня никакой.

Я подслушала телефонный разговор брата и узнала, что ему срочно нужно с кем-то встретиться. Это мой шанс! Возможно, даже единственный, потому что этот деспот нацелен отвезти меня завтра утром в станицу.

Полчаса назад мы кошмарно поругались. Брат орал так, что Мавроди до сих пор сидит в шоке на пирамиде из семечек.

Я сказала Артему, что никуда не поеду. Он велел на это не рассчитывать, и я склонна ему верить.

Останавливаюсь на середине комнаты. Быстро и тяжело дышу, осматриваясь по сторонам. Ноутбук в чехле, камера с примочками, рюкзак, пакет с обувью, пакет с пряжей, кормом и комплектом постельного белья на сегодняшнюю ночь, два полотенца – собрала все по-минимуму.

Верчу головой до головокружения, боясь все же что-нибудь упустить, и натыкаюсь на брошенный на постели телефон. Подхватывают его, чтобы посмотреть время. Десять минут назад я позвонила Бондаренко.

Сама.

Я не была в аффекте, всего лишь наступила гордости на горло. Я не гордая, когда речь идет о безопасности. А мои нервы и личные границы давно в «зоне риска».

Герман сказал – созвонимся. Он не уточнил, когда и во сколько, и это не мои проблемы, если я потревожила его планы. Я свою часть уговора выполнила. Пусть выполняет свою.

Мой звонок его не устроил, я поняла это по рявкающим интонациям в его голосе. Ничего не знаю, я не просила меня забирать, но он сказал это так, что не нашла аргументов с ним спорить. К тому же, если он поможет мне с вещами, то плюс ему в карму.

Прикусываю нижнюю губу. Сердце нетерпеливо скачет, я и сама взвинчена и мысленно поторапливаю Бондаренко. Не в курсе, откуда он едет, в любом случае наш город не такой большой, чтобы добираться полдня.

Выбегаю из комнаты и мчу в кухню, из которой выход на балкон. Схватившись за перила, наполовину высовываюсь и смотрю вниз на вход в подъезд, потом по сторонам, убеждаясь в отсутствии брата. Одновременно с этим во двор въезжает такси, и я прослеживаю за его медленным движением, которое прекращается напротив моего подъезда. Настораживаюсь и с ужасом жду, что из него выползет Артем, и моему побегу наступит конец, но машина стоит на месте и из нее никто не выходит. Вероятно, кого-то ждет.

Телефон в моей руке коротко вибрирует. Это сообщение. Смотрю на экран, имя на котором выглядит непривычно – Герман Бондаренко. Кто бы мог подумать. Я-то уж точно не могла подумать, что буду иметь с ним связь. Телефонную.

Открываю месседж.

Выходи

Куда выходить-то?

Снова перекидываюсь через перила и верчу головой по сторонам, выискивая что-то подходящее Бондаренко. Скажем, личный джет или королевский кортеж. На чем там разъезжают богатые детки? Но ничего подобного, кроме машины такси, не наблюдаю.

Куда выходить? – пишу.

В окно, блин. Не тупи. Жду внизу – отвечает.

В смысле? Смотрю на машину такси, потом на сообщение.

Бондаренко и такси, серьезно? Это как селедка и молоко, поэтому уточняю:

Ты в такси?

На экране начинают бегать точки.

Печатает. Потом прекращает. Через несколько секунд точки опять пляшут, и я завороженно за ними наблюдаю. Что он там пишет? Рассказ?

Стирает. Пишет. Стирает. Пишет… Пишет до тех пор, пока не приходит:

Да

А он немногословен.

Что ж, отвечаю:

Ты бы мог подняться и помочь мне с вещами?

Я наглею? Ничего подобного! У него в паспорте штамп, это все объясняет.

Он думает над моим вопросом некоторое время, и я уже собираюсь бежать обратно в комнату, не надеясь на совесть Бондаренко, как задняя дверь машины открывается.

Я смотрю на его резкие движения и светлый ежик волос, на который сверху плюнуть желания не возникает, но возникает другое:

– Бондаренко! – кричу я.

Голова парня тут же запрокидывается, и ему требуется секунда, чтобы вычленить меня на третьем этаже.

Машу ему рукой. Не знаю зачем, инстинктивно.

Брови Германа изгибаются, и всего на мгновение на его лице отражается веселье, но потом оно снова приобретает скучающее выражение, с которым требовательно говорит:

– Квартира.

Какая важная птица! Ну и ладно! Пусть вредничает, мне безразлично, хотя и не обязательно быть такой букой.

– Восемнадцать, – отвечаю, глядя на то, как фигура парня скрывается под козырьком подъезда, после чего в прихожей вопит домофон.

Я несусь к нему, по пути одергивая края джинсовых шорт.

Нажимаю кнопку и вслушиваюсь в трубку до тех пор, пока не слышу удар захлопывания подъездной двери.

Смотрю на себя в зеркало. Убираю за уши тонкие прядки волос, выбившиеся из хвоста. Затягиваю резинку потуже.

Принт рожка с тремя разноцветными шариками мороженого на белой футболке привлекает внимание. Пожалуй, это все, что во мне привлекает внимание. Заправляю край футболки в шорты.

Потом снова выдергиваю. Подол теперь мятый и, простонав, я пытаюсь вернуть его обратно под пояс шорт, но дверной звонок пугает до чертиков. Плюю на футболку и оставляю как есть. Вряд ли у Бондаренко имеется интерес до моего внешнего вида.

Прежде чем открыть дверь, отираю о джинсовую ткань вмиг вспотевшие ладошки. Я нервничаю. Просто никогда не встречала парня. Парня, пришедшего ко мне, а не друзей брата. Как только Артем переехал сюда, в город, и те перестали к нему заходить.