По нехоженой земле

11 июня 1931 г.

У Журавлева боль в глазах прошла. Меня она все еще беспокоит. Все же решили не задерживаться. Дам отдых глазам на мысе Берга, пока будет определяться астрономический пункт. Надел две пары снежных очков.

От Базарных скал проследовали вдоль южного берега фиорда. Почти 17 километров шли по языку глетчера, впадающему в фиорд. Опять часто поднимались на ледяные волны и ныряли вниз. Но на дорогу все же пожаловаться нельзя. Снег здесь в прекрасном состоянии. Собаки бегут весело. Но скоро все изменится. Нас, видимо, ожидает борьба с необычными трудностями. До сего времени врагами были метель и мороз, теперь ими станут тепло и вода.

Сегодня на всем протяжении ледника не встретили ни одного выхода горных пород. Это испортило настроение Урванцеву. Возможно, что ледник скрывает под собой интересные месторождения: в конце 17-го километра пути, уже на обнаженной земле, нам попались обломки изверженных пород, несомненно принесенные льдом.

Ледник еще долго будет скрывать под собой возможные богатства, и мы пока что беспомощны перед его ледяным панцирем. Собрав образцы и дав небольшую передышку собакам, двинулись дальше. Путь здесь был еще лучше. Только изредка попадались неширокие полосы рыхлого снега, которые мы сравнительно легко проходили.

Берег повернул почти по прямой линии на север. На 28-м километре остановились на ночлег. Тепло. Но картина совершенно зимняя. Только пролетающие над бивуаком люрики и чистики напоминают, что во внутренних областях Земли уже началась весна. Птицы летят на северо-восток и обратно. По-видимому, там есть открытая вода, и они летают на кормежку.

13 июня 1931 г.

Вчера не вел записей. Глаза разболелись не на шутку. Проделав 28-километровый переход, мы вышли к астрономическому пункту Гидрографической экспедиции и нашему депо на мысе Берга.

Всю дорогу я ехал в двойных снежных очках, но это уже не могло помочь. К концу пути почувствовал мучительную боль. Слезы текли из воспаленных глаз. Закроешь веки — испытываешь необычайно яркое ощущение малинового цвета, словно он залил весь мир и других цветов больше не существует.

На мысе Берга немедленно поставили палатку и накрыли ее брезентом. Пустил в глаза раствор кокаина, прижег веки алюминиевым карандашом и с завязанными глазами отсиживался в палатке. Только сегодня к концу дня боль в глазах утихла, и сейчас в полутемной палатке я уже могу не только смотреть, но и писать.

Николай Николаевич закончил определение астрономического пункта. Разница между данными Гидрографической экспедиции и нашими получилась незначительная: по широте 11", а по дороге 15". Оба расхождения находятся в пределах точности инструментов.

Журавлев убил трех медведей. Сначала самку с пестуном, караулившую около продуха нерпу, потом крупного, необычайно жирного самца. За последним он погнался на собаках по торошенным льдам. Дело кончилось тем, что жирный зверь, измученный погоней, не выдержал и лег. Собаки тоже настолько устали, что, догнав медведя, не могли даже лаять. Первым же выстрелом охотник свалил добычу.

Вчера товарищи видели на льду первую нерпу. Это еще один признак полярной весны.

Завтра расстаемся с Журавлевым. Он уже увязал свои сани — забрал все скопившиеся образцы горных пород и медвежьи шкуры. Груза набралось около трехсот килограммов. А еще ведь надо взять образцы с мыса Ворошилова. Мы посоветовали ему бросить медвежьи шкуры. Он только Удивленно посмотрел на нас и отрицательно помотал головой. Несомненно, наше предложение показалось охотнику таким же несообразным, как нам показалось бы предложение бросить уже заснятые планшеты или данные по определенным астрономическим пунктам.

Открытие пролива Шокальского

14 июня 1931 г.

Утром наш коллектив, и без того маленький, разделился. Мы распрощались с Журавлевым. Немногословно пожелали ему счастливого пути, а он нам, столь же коротко,— скорого возвращения. За сдержанными словами и крепкими рукопожатиями крылась обоюдная тревога: мы думали о его путешествии в одиночку, с небольшим запасом топлива, без палатки, с риском попасть в распутицу. А для него не была секретом наша верная встреча с распутицей и со всеми вытекающими отсюда возможными последствиями. Никто из нас не мог сказать, когда мы встретимся вновь. В хороший исход каждый мог только верить. Однако говорить об этом было ни к чему.

Журавлев направил свою упряжку к северу. Скоро она превратилась в точку, а потом и совсем исчезла среди льдов.

Через несколько часов вышли и мы, только в противоположном направлении — на юг. У каждого в упряжке было по десять собак. Кроме аппаратуры, снаряжения и одежды, на санях лежал месячный запас продовольствия, запас керосина на полтора месяца, двадцатидневный запас собачьего пеммикана и дней на пять свежей медвежатины. Уменьшенные запасы корма для собак взяли сознательно, в надежде на встречу с медведями. И совсем на экстраординарный случай, то есть если бы вскрылось море и мы были бы надолго отрезаны от базы, на моих санях лежали как неприкосновенный запас заветные триста штук винтовочных патронов. С ними энергичные люди в Арктике не пропадают.

Сделали хороший переход. Покинув мыс Берга в 18 часов, на ночлег остановились в полночь. Наши одометры отсчитали 83 километра. Первую половину пути заметно припекало солнце. Собакам было уже жарко, и они еле переводили дух. К тому же неблагоприятно изменился характер льда. Когда-то здесь вплотную к берегу была прижата полоса торосов шириной до пяти километров. За минувшие годы торосы обтаяли, сгладились и не представляли особых препятствий, но свободные пространства между ними оказались забитыми снегом. Обычно в таких условиях снег лежит рыхлый, а сегодня его еще пригрело солнце. Поверхность снежного покрова совсем перестала держать собак, и они не могли вытягивать тяжело груженные сани.

Мы впряглись сами и помогали.

К вечеру начало примораживать. Неровности льда, а вместе с ними и наносы рыхлого снега стали попадаться реже. Подмерзшая снежная поверхность легко выдерживала сани. Теперь мы быстро покатили вперед и наверстали потерю расстояния за первую половину дня.

Наш лагерь, должно быть, на виду мыса Анучина. Уверенно сказать нельзя, так как то, что мы видим перед собой, не особенно схоже с картой Гидрографической экспедиции. Впереди, километрах в пятнадцати, действительно виден мыс, который, судя по пройденному расстоянию, и должен быть мысом Анучина.

Однако между мысом и стоянкой лежит довольно глубокий залив, которого нет на карте.

Лагерь развернут. Собаки уже накормлены медвежатиной и отдыхают. Наша порция жарится на сковородке.

Мои глаза почти в порядке, хотя я все еще в двойных очках. Завтра надеюсь быть совсем в форме.

15 июня 1931 г.

Быстро проскочили 15 километров и вышли на мыс Анучина. Решили закрепить его астрономическим пунктом. Поводом к этому были крупные расхождения очертаний берега с картой. Кроме отсутствовавшего на карте залива, мы обнаружили севернее мыса два небольших острова. Думаем, что они-то с моря и закрыли от экспедиции залив. С южной стороны мыса видно несколько мелких островков, а затем берег уходит прямо на юг.