По понятиям Лютого

Локус удивленно покачал головой:

– Видимо, за время странствий тебе удалось разбогатеть, раз ты нанимаешь такую охрану!

Модус усмехнулся, склонился к брату, положив руку ему на плечо.

– Я сказочно богат, дорогой братец, ты просто обзавидуешься! – сказал он. – И у меня очень серьезные планы на будущее. Скоро здесь всё изменится, ты даже не представляешь, как.

– Что же, за это надо выпить! – Локус поднял кубок, чокнулся с братом, взглядом проследил, как тот пьет, сам же едва пригубил.

– Но как тебе это удалось? В смысле – стать богачом? – спросил он.

Модус на миг задумался, небрежно потрепал его по щеке.

– Ум, отвага и удача, больше ничего не надо. Ну, а ты как поживаешь? – переменил он тему разговора. – Кто ты, с кем ты, в каких кругах вращаешься?

– Я теперь окружной взиматель податей! – с важным видом сообщил Локус. – На имперской службе состою! Меня сам римский префект вызывал к себе в Эксетер! Теперь я там свой человек!

– Ого, так ты почти римлянином заделался! – то ли в шутку, то ли всерьез удивился Модус. – И большой властью тебя наделили?

– Мне хватает! Взиматель податей – фигура серьезная, в окрестных деревнях меня как огня боятся!

– Значит, получается, я против римлян воевал, жизни не жалел… А ты для них подати собираешь?

Локус посмотрел на брата, слегка отодвинулся, торопливо наполнил кубки.

– Видишь ли, я просто понял, что воевать против них бессмысленно, только себе дороже! – быстро, почти скороговоркой проговорил он. – И тебе советую против них не идти. Зачем? Ну сам подумай! Я тебе лучше помогу на римскую службу устроиться, мы с тобой тут вдвоем такие дела сможем проворачивать – ого-го! Весь Девон и Корнуолл у нас вот где будут!.. Ну, давай, за наши дальнейшие успехи!

Модус едва не расхохотался, видя, как брат трепещет и заискивает перед ним. Он осушил кубок, почувствовал, как старый мед теплом разливается по жилам. Скосил взгляд на перстень. Тот давно уже не напоминал о себе ни блеском в камне, ни болью в руке. А это означало, что он в безопасности. Да и как могло быть иначе, если под его началом дюжина отлично вооруженных воинов, в то время как у Локуса лишь горстка жалких лучников, которые, судя по их виду, ни разу в жизни не ели досыта!

Внесли вторую перемену блюд – скворчащие, с пылу с жару молочные поросята с овсяной кашей, любимые еще когда-то в детстве Модусом, перепела в румяной корочке, начиненные сладким черносливом. Под радостные возгласы челядь вкатила в зал новый бочонок меду, еще выдержанней, еще хмельней и пенистей, чем предыдущий.

– А где женщины в этом замке, черт побери? Где прекрасные дамы?! – крикнул Модус. – И почему пустует место хозяйки? Ты что, до сих пор не женат, братец? У тебя какие-то проблемы?

– Я? – Локус встрепенулся. – Нет, почему… Я в общем-то… Женат, да.

– Точно? Или ты забыл? – с кривой улыбкой переспросил Модус. – Где же тогда твоя жена? Почему ее нет за столом?

– Ей что-то нездоровится… Я разрешил ей остаться у себя в покоях.

– Она рожает? У нее отнялись ноги-руки? Может, она заразилась бубонной чумой?

– Нет-нет, – замахал руками Локус. – Ничего серьезного, не беспокойся…

Модус сердито нахмурил брови:

– Тогда все это очень странно, согласись. Вернулся твой любимый старший брат, которого все считали погибшим, вернулся законный хозяин этих владений, а твоя жена даже на минуту не вышла меня поприветствовать! Как это понимать?

Локус тоже насупился, уткнувшись взглядом в стол.

– Всё не так просто, дорогой Модус… – выдавил он. – Я не хотел тебя расстраивать, только и всего.

– Не понимаю! – Модус грохнул кубком по столу. – Что, она слишком уродлива?

– Напротив.

– Тогда в чем дело? Пусть она явится сюда! Я требую!

– Дело еще в том, что она сама не хотела тебя видеть…

– Почему? Что за блажь?! – вскричал Модус. – Пусть явится сию же минуту, иначе я сам ее приведу!

Локус вздохнул.

– Хорошо. – Он повернулся к Толстому Тодду: – Сходи за госпожой, скажи – я велел.

Когда Толстый Тодд ушел, Модус откинулся на спинку кресла, осушил кубок и недовольно проворчал:

– Да-а, братец. Вижу, развел ты тут порядки… Жену разбаловал, хозяйством не занимаешься, замок почти разваливается! – Он кивнул на прикрывавшие стены шкуры и ковры, которые колыхались от ветра. – Дует так, словно в дырявом сарае сидим, а не в зале для пиршеств! Я с тебя потребую подробный отчет обо всех делах за все десять лет, пока я отсутствовал! И если ты был нерадивым хозяином, то будешь строго наказан! Я никого баловать не собираюсь!

Левая, хозяйская сторона стола совсем приуныла. Здесь никто толком не ел, веселых разговоров не вел, да и в кубки почти не подливали. Зато на правой стороне шел пир горой. Оголодавшие с дороги воины Модуса уминали одно блюдо за другим, запивая вином и медом, орали какие-то свои песни на плохо понятной местному люду латыни и произносили здравицы в честь своего хозяина. Прислуга приносила все новые и новые кувшины с питьем, а Локус следил, чтобы кубок его старшего брата не стоял пустым. И вот Модус разошелся, тоже принялся подпевать своим воинам, пристукивая кулаком по столу. Те сразу последовали его примеру. Бац, бац, бац! Звон, стук, лязг, грохот, хохот!..

И вдруг все стихло – в зал вошла Ева в сопровождении Толстого Тодда. Длинное платье лазурного цвета, расшитый жемчугом пояс и серебряный с бирюзой обруч на голове. Бросив взгляд в сторону Модуса, она быстро отвела глаза в сторону.

Модус встал, с шумом отодвинув кресло. Челюсть его отвисла, глаза пьяно моргнули.

– Так вот в чем дело… – Минуту или больше он, не отрываясь, молча пожирал глазами Еву. – И кроме моей невесты ты никого отыскать себе не мог, дорогой братец? – прорычал он сквозь зубы.

– Но все думали, что ты погиб, – сказал Локус. – Я бы никогда не посмел, если бы знал…

Он сделал знак Тодду, и тот быстро приволок откуда-то еще одно кресло, собираясь поставить его рядом с хозяином. Модус, издав неопределенный звук, похожий на рычание, вывалился из-за стола, вышел вперед, оттолкнув Тодда.

– Хватит рассиживаться! – гаркнул он, схватил кубок и тяжелым неверным шагом направился к Еве. – Зови своих музыкантов, дорогой братец! Что за пир без музыки и танцев? Я желаю танцевать с твоей женой! Ты ведь не против танцев?

Он остановился перед Евой, изобразил небрежный поклон, едва не расплескав мед из кубка.

– Сколько лет, прекрасная Ева, а ты все так же хороша! – Он наклонился к ней, выставил вперед руку, словно желая дотронуться до ее лица. – Хотя… Да, должен признать, немного потускнела… Но это понятно, ведь ты, наверное, все глаза выплакала, когда думала, что я погиб!

Ева стояла перед ним, слегка отвернув лицо, молча разглядывала пол. В зале появились скрипачи и трубачи, заиграли торопливо, уныло и нестройно.