По прозвищу Адмирал
Шрифт:
Проследив взглядом за улетевшим бомбардировщиком, который пытались догнать две пары наших истребителей, я посмотрел в сторону шлюза. Повезло, только что из него вышел буксир с баржой, и мы обменялись гудками, у меня автомобильный стоял. Теперь ожидали нас. В будущем проще: обзвонил шлюзы и сообщил, когда примерно будешь проходить, оплатив услугу через Интернет, а сейчас по-другому. Правда, и платить не нужно, знай проходи, все грузы и суда государственные.
При приближении к шлюзу я сменил деда. Мы медленно вошли в створ и стали ожидать с баграми, пока баржа по инерции нас не догонит. Скорость у неё была небольшая, так что тарана не было. Встали у стенки, зафиксировав и баржу, и буксир. Нам помог местный работник. После шлюзования, когда двинули
Обед прошёл в молчании, все устали – не такая и лёгкая жизнь у речного моряка, много мелких особенностей. К берегу до вечера не приставали, пройдя до конца канал и добравшись до Волги. А быстро, я думал, меньше пройдём. Вечером я решил пришвартоваться в небольшом городке, однако сотрудница местного порта сообщила, что пирс занимать нельзя, ожидают пароход, но указала удобное место для стоянки. Там мы и оставили баржу, закрепив её тремя канатами. А сами приткнулись к берегу, тоже натянув канаты, и легли спать, не выставляя дозорных. У нас для этого людей не было. За баржу я не беспокоился. Стояла в небольшом рукаве в стороне от фарватера, да ещё я сигнальную лампу навесил. Положено инструкцией.
Ночь прошла спокойно. Дед первым встал и, по сходням спустившись на берег, стал кашеварить. Когда он нас с Димкой разбудил, завтрак был готов. Хлеб, можно сказать, ещё свежий, домашний, так что с сальцем и чаем всё пошло на ура. Снова взяв на буксир баржу, двинули дальше…
На седьмой день вдали показался Горький. Пришли бы раньше, если бы по неопытности дважды на мель не садились. В первый раз легко сдёрнули баржу. А во второй – пришлось повозиться, почти четыре часа потратили. За время пути оружие не пригодилось. Даже на охоту я не ходил, хотя мы трижды на ночёвку вставали вдали от населённых мест, при этом дважды у леса. Наверняка тут славная охота, но не до того было, да и продовольствия хватало, свежая убоина пока не нужна. Да ещё Димка, воспользовавшись моими рыболовными снастями, умудрился на ходу рыбину вытащить в полтора килограмма. Конечно, вытаскивал её я, у него сил не хватило, но уха вышла замечательной.
За эту неделю моя команда втянулась, дед уже уверенно стоял за штурвалом, Димка научился драить палубу и все металлические части на судне. Специальная тряпочка была из бархата, чтобы всё блестело. Я за этим строго следил. При этом энтузиазма у него не убавилось. Всё нравилось.
В Горьком нас ждали. На катерке подошёл местный служащий и показал, куда подогнать баржу. От него только мы и узнали, что повезем железные чушки для завода в Москве. Каждая такая чушка – тонна весом, а везти нам их много. Лимит веса для баржи у нас был, его мы и выдали работнику порта. Тот выписал бумаги, поставил печать и оставил нас на загрузке. Работал один портовый кран и шесть грузчиков, трое из которых – женщины. С каждым грузом баржа садилась всё ниже и ниже, но загрузить должны ровно столько, сколько выписано, чтобы за пределы не вышло, иначе мы быстро посадим её на мель.
– Ещё часа три грузить будут, – прикинув, сообщил я команде. – Предлагаю по городу погулять. Я тут уже бывал, а вы впервые.
Димка согласился с охоткой, а вот дед решил подремать, раз выдалась такая минутка, заодно и судно постережёт. Так что, забрав братишку и обоих псов, которые тоже были рады поноситься по твёрдой земле, я направился гулять. Волк с Баламутом местность не узнавали, они же со мной тут зимой были, но бегали весело. Жаль, что всех щенков Белки отец забрал, раздарил знакомым в дивизии охотникам-любителям, уж они-то понимали ценность подобных подарков. Тот же командир дивизии был завзятым охотником, так что подарку обрадовался. Один кобелёк был подарен снайперу из Сибири, что служил во взводе отца.
А первым делом я заглянул в комендатуру. Там был новый комендант. Но один из командиров, присутствовавший тогда во время празднования и небольшого импровизированного концерта, узнал меня, и мы с ним пообщались. Он рассказал,
что немцы зимой серьёзно бомбили город. И сейчас нет-нет да устраивают налёты, хотя противовоздушная защита стала сильнее. Как зенитки, так и истребители встречают супостата, но те, бывает, прорываются. Налёты-то по ночам…– Слышать-то заключительное выступление я слышал, – разливая чай у себя в кабинете, сказал старлей. Он оказался моим фанатом, если выразиться термином из будущего. Ну или поклонником, по-нынешнему.
Не пропустил ни одной передачи со мной, как и многие слушатели исходил злобой на чиновников, запрещающих такие замечательные песни, и сожалел, что их больше никогда не исполнят. – Песня о Фаберже понравилась, необычное такое исполнение, бодрящее. Только странно, зачем о себе такую историю рассказывать?
– Были причины. – Я отхлебнул из кружки. – Понимаешь, меня уже многие узнают, ну и общаются как… Да как со странным необычным ребёнком, с особенностями. В первое время забавляло, сейчас немного раздражает. Ну вот я и показал всем, что я такой же, как все, попадаю в глупые ситуации. Я – как все!
– А, ну тогда всё логично… Вы варенье пробуйте, земляничное, мама мне прислала в посылке.
– Вкусное, – подтвердил я, и мы продолжили общение.
Старлей вместе с чаем и вареньем угостил нас разными местными историями. Я ему в ответ тоже парочку рассказал. Одну такую: однажды лётчик-капитан, из выздоравливающих, собрал из раненых музыкальную группу, нашёл где-то инструменты, несколько сыгрывал их, чтобы звучало как надо, и прямо на Красной площади стал исполнять все эти запрещённые песни. И угодил в штрафбат за несанкционированное выступление. Причём зрители и зеваки были за него и долго не давали сотрудникам милиции задержать его.
Через некоторое время мы с Димкой заторопились обратно и, попрощавшись со старлеем, бегом рванули к порту, так и не посмотрев город. Добежали бы быстро и, наверное, зря отказались от машины, которую предлагал старлей, но тогда не было бы этой замечательной встречи.
– Сашка! – услышал я окрик за спиной.
Остановившись, я обернулся. Димка встал рядом, оба пса, успевшие убежать дальше, возвращались, заметив нашу незапланированную остановку. Из подворотни, мимо которой мы только что пробежали, выскользнул худой подвижный, как ртуть, паренёк лет четырнадцати, в штопаной одежде не по плечу, будто выходец из другого мира. Да он им и был. Димка его тоже узнал. Заулыбавшись во весь рот, воскликнул:
– Юрка, привет!
Это был Юра Лоскутов из нашей деревни. Соседи, можно сказать, через дом от нас жили. Вот так встреча! Да это не всё: следом за ним из подворотни выбежало ещё несколько ребят и одна девочка. Муся, наша с Маринкой одноклассница и сестра Юры. Её звали Марусей, но все именовали Мусей. И она, в отличие от Юры, который степенно подошёл и пожал нам руки, подбежала и стала нас обнимать.
– Вы тут откуда? – быстро спросил я. – Ты извини, у нас судно отходит, график, так что давай быстро. Как вы тут оказались? Да и что это за ребята с вами?
– Уплываете? – сразу поскучнел тот.
– Ну да, мы в команде буксира. Велели не задерживаться и сразу после загрузки отходить, – был мой ответ. Подошедший Волк прижался к моему бедру, и я потрепал его по холке. – Вы тоже от немцев уходили? Как тут оказались? Родители ваши где? Точнее, отец воюет, я в курсе. А мать?
– Убили мать, – хмуро ответил Юрка, а Муся со всхлипом втянула воздух. – Через неделю, как вы всем семейством уехали, прикатили на двух грузовиках какие-то ухари в немецкой форме. На разных языках говорили. Вроде из Литвы они. Нет нашей деревни больше, сожгли её. Как нашли у нас раненого лётчика, его на подворье деда Михея укрывали, который у вас дом купил, так и пустили красного петуха. Маму застрелили, когда мы через огород к лесу бежали. Когда они уехали, мы, кого смогли, похоронили, маму тоже. И за нашими пошли. Много что было. Вот ребят собрали, они тоже одни остались, я у них старший. Зимой очень тяжело было, ждём тепла не дождёмся.