По пути в бессмертие
Шрифт:
Наталья подходит к нему сзади, кладет руки на плечи.
Рахманинов. Надо наконец-то набраться смелости и признаться, что как композитор я кончился…
Наталья.Сереженька, это уже было, и не раз.
Рахманинов. Я сейчас вспоминал, как тетя Маша провожала меня из Петербурга, когда меня выгнали из консерватории. При тетке я еще крепился, а когда остался один, почувствовал себя никому не нужным и горько заплакал. С того дня начались мои скитания. Всю мою юность мне так не хватало дома. Я мечтал о семье,
За окном фыркает лошадь. Через двор наискось движется телега с тюком, на котором под мокрым брезентом сидит Иван.
Наталья.Иван одеяла привез. Хочешь чаю?
Рахманинов. Как было хорошо!..
Наталья.Чаю с медом?
Рахманинов. Ну почему (неожиданно поворачивается к жене) в двадцать лет просыпаешься и чувствуешь себя гениальным, и музыка тебя распирает так, что едва успеваешь ее записывать…
Наталья(перебивает). Сереженька, ты забыл, как ты и в двадцать лет ныл и жаловался на свою бездарность, а после этого нытья всегда появлялась твоя гениальная музыка.
Рахманинов. Боже, я несносный человек, зануда!..
Наталья.Я сейчас зажгу лампу, ты закончишь свое письмо о свиньях, а чай с медом я тебе принесу в постель.
Моросит дождь. По грязной, размытой дороге едет повозка, запряженная парой. На телеге, устланной соломой, — закутанный в рогожу рояль. Наружу торчат прорвавшие рогожу ножки с колесиками. Правит низкорослый мужичонка Василий Белов с носом пуговкой и глазами, как две оловянные пуговицы. На голове у него военная фуражка. Рядом с телегой шагает Иван, смоля цигарку и поминутно сплевывая.
Колесо телеги западает в колдобину. Рояль смещается и едва не сбрасывает с грядка телеги Белова. Следующий толчок возвращает и поклажу, и Белова в прежнее положение.
Белов(жалобно). Просил же тебя за дорогой следить!
Иван(сплевывая). Пошел к лешему.
Белов.Вещь ценная. Ну-ка не довезем?
Иван. Ну и хрен с ним.
Белов.Отчаянный ты, Иван!
Иван… Правь себе да помалкивай.
Рахманинов в сопровождении главного конюха, степенного мужика Герасима, обходит конюшни. Герасим открывает дверь одного из денников. Там лежит жеребая кобыла с раздувшимся животом. Она приподнимает узкую благородную голову и смотрит на вошедших. Рахманинов достает из кармана кусок сахара и на ладони протягивает кобыле.
Герасим. Ждем со дня на день. (Крестится.) Авось жеребчика принесет.
Рахманинов. Не оплошать бы с ветеринаром. Пусть загодя приедет.
Герасим. Он важная персона. Что бы вам, Сергей Василич, самому ему написать?
Рахманинов.
Сегодня же напишу.Герасим. Он сейчас в Отрадине, у графов Сокольских. Я письмо свезу.
Рахманинов. Что-то не так?..
Герасим. Так — не так… Шехерезада любой затраты стоит. Это ж краса — природы совершенство!
Рахманинов. А ты поэт, Герасим.
Герасим. За что, сударь, обижаете? Я — конюх!
Телега с роялем стоит возле парадного входа. Вокруг драгоценного груза собралось чуть ли не все население усадьбы. Тут и Наталья, и Софья, и Марина, и фрейлейн с Ириной, Феона с Танюшкой на руках, вся кухня и охрана в лице хромого сторожа Степана.
Наталья.Всю грязь с дороги собрали! Неужели нельзя было поаккуратней?
Белов(жалобно). Уж мы ли не старались! Мне весь хребет отшибло!
Иван, не затрудняя себя объяснениями, сует Белову крышку рояля, завернутую в рогожу. От неожиданности Белов чуть не валится с ног.
Белов.Сдурел?
Иван, так же молча, сдирает грязные рогожи с рояля, обнажая черное полированное тело инструмента.
Иван(не глядя). Гужи!
Сторож Степан с берданкой за спиной подает ему гужи.
Степан.Держи, Ваня. Бог тебе в помочь.
Иван, поднатужившись, приподнимает рояль и подводит под его переднюю часть гужи, потом — под заднюю.
Наталья(просительно). Ваня, поосторожнее. Я так волнуюсь.
Иван. Наталь Алесанна, не робей! Потяжельше носили — не роняли. (Мужикам.) Берись, робя! Белов и Козел — взад, Митрич — со мной в супряге.
Мужики занимают указанные места, перекидывают лямки через плечи.
Белов.Раз, два, взялись!
Рояль приподнялся над телегой и повис на гужах.
Иван. Белов и Козел, заходи вперед!
Этим мужикам Иван доверил узкую и более легкую, «маневренную» часть громоздкой ноши, а сам с дюжим Митричем принял главную тяжесть.
Иван. Хорош!.. Степан, держи дверь. Пошел!..
В дверях передняя пара застревает.
Иван. Чего вы там?
Белов(сдавленным голосом). Осади!..
Белов уперся скулой в косяк двери. Задние носильщики нажимают на него всей тяжестью инструмента и вот-вот выдавят ему глаз.
Иван. Что там опять с тобой?
Белов(хрипит). Расплющили!
Иван и Митрич подают рояль назад. Белов получает свободу. Рояль благополучно пролезает в дверь, но дальше начинается самое трудное.