По пути в бессмертие
Шрифт:
Софья(в дверях). Произошло покушение на министра внутренних дел Столыпина. Он смертельно ранен.
Наталья(смотрит на мужа). Кошмар! Неужели опять начинается?..
Рахманинов. Не начинается, Наташенька, а продолжается.
Наталья с шумом встает, отодвигает стул.
Наталья.Мы можем опоздать, пора выезжать.
Рахманинов кивает.
Все расселись
Наталья(теряет терпение). Ну где же он, наконец!
Она выходит из машины, направляется к дому.
Наталья проходит из комнаты в комнату, и камера движется за ней.
Наталья.Сережа! Сереженька, где ты?..
Она проходит осиротевшие комнаты с мебелью, накрытой чехлами, сумрачные от того, что некоторые ставни уже завинчены, и нигде не может найти Рахманинова. Она резко останавливается в коридоре. На лестнице сидит Рахманинов: его самого не видно за косяком, только его длинные ноги в начищенных до блеска городских ботинках.
Наталья(подходя, испуганно). Сереженька, что с тобой?
Лицо Рахманинова устало, он выглядит постаревшим, плечи опущены.
Наталья.Сереженька, мы опоздаем…
Рахманинов. Я не знаю, но каждый раз, когда я уезжаю отсюда, мне кажется, что мы никогда сюда не вернемся. Наташа, я боюсь…
Наталья садится рядом с ним.
Наталья.Милый мой, дорогой…
Рахманинов. Я готов работать с утра до ночи, не разгибая спины, писать музыку, дирижировать, играть, зарабатывать любым способом, только бы сохранить эту крышу, эти стены, в которых мы так счастливы… Ты, Соня, наши девочки…
Наталья.Сережа, мой единственный, Бог будет милостив.
Рахманинов смотрит на Наталью каким-то вопросительным, полным доверия взглядом, и откуда-то издалека возникают мощные аккорды главной темы Третьего концерта. Музыка ширится, растет…
Руки Рахманинова обрушиваются на клавиатуру. Трагическая тема подхватывается оркестром. Рахманинов за роялем. Зилоти дирижирует.
Зал Дворянского собрания полон. Люди гроздьями висят на верхних балконах. Звучит музыка.
И вот уже первые разрывы снарядов на равнинах Европы.
Музыка Третьего концерта продолжается. Она смешивается со звуками войны, гудками паровозов, тащащих составы с ранеными… Крупный заголовок газеты: «14 ИЮЛЯ РОССИЯ ОБЪЯВИЛА МОБИЛИЗАЦИЮ».
Тракт в степи, заполненный обозами и новобранцами. Гармошки, крики, плач. Мимо обозов, обгоняя их, идет запыленная машина Рахманинова. Люди перегораживают дорогу, останавливают машину, кричат что-то, машут перед невозмутимым лицом Рахманинова руками. Он всматривается в эти лица — хмельные, озлобленные.
Трагическая музыка Третьего концерта продолжает звучать, смешиваясь с разноголосыми всхлипами гармошек. В пыли, в тесном кругу Иван танцует вприсядку. Кто-то сует ему четверть, и он, открыв рот, плещет туда самогон. А за ним, на путях — тысячная толпа в солдатских шинелях грузится в состав.
Снова руки Рахманинова, извлекающие мощные аккорды из рояля. Сосредоточенное, возбужденное лицо Зилоти.
Вниз по Тверской сквозь обильный снегопад несется лихач.На заднем сиденье его завернутая в доху и прозрачный пергамент огромная корзина белоснежной сирени.
Музыка стремительно движется к финалу концерта. Смычки скрипок взлетают и опускаются в унисон.
Наталья в вечернем платье с бриллиантовой брошью, Софья — одетая, как обычно, более чем скромно.
Лихач подлетает к подъезду, из которого выскакивают служители в ливреях. И вот уже корзина с сиренью плывет над засыпанной снегом толпой мерзнущих ожидающих поклонников и скрывается за лакированной дверью с зеркальными стеклами.
Не успели отзвучать заключительные аккорды концерта, как зал взрывается овациями. Рахманинов, не поднимая глаз, встает, бесстрастное лицо его напоминает маску. Он кланяется. Оркестранты стучат смычками по пюпитру. К эстраде подступает толпа, и — букеты, букеты цветов…
Два служителя выносят на сцену огромную корзину с белой сиренью. Этот дар производит впечатление на Рахманинова. Он благодарно кланяется.
Рахманинов пробирается к уборной сквозь толпу поклонников, Старый капельдинер расчищает дорогу.
Капельдинер. Господа, разрешите. Мадам, прошу вас…
Десятки рук протягивают программки концерта для автографов.