По пути Ясона

Мотор катера, нависшего над нами, глухо зарокотал.

— Меня отправили сопровождать вас и оказывать любую посильную помощь…

Лейтенант Асаф Гюнегрен, командир сторожевого корабля номер 33, отлично говорил по-английски и оказался вполне компанейским парнем. Он согласился перейти на борт «Арго» и познакомиться с новыми аргонавтами. По всей видимости, те письма, которые я слал властям через Турецкую федерацию яхтинга, не пропали втуне — их прочитали и одобрили. Алпай Чин и другие представители федерации совершили настоящее чудо. Министерство внутренних дел Турции, министерство спорта, министерство туризма и местные власти решили оказать нашей экспедиции всестороннюю поддержку и для начала направили приглядывать за нами сторожевик. Последние два дня Асаф ходил вдоль побережья, высматривая нас, и предупредил на наш счет гарнизон на Гекчеаде. «Вот откуда капрал узнал название вашего судна», — пояснил лейтенант с усмешкой.

Мы сидели на корме галеры. Команда «Арго» отдыхала, а сама галера стояла на якоре в виду песчаного пляжа. Пока мы с лейтенантом беседовали, на берегу, среди дюн, показалась группа людей в форме. Похоже, это были солдаты, получившую увольнительную. Одни принялись играть в волейбол, другие просто бродили по песку, а некий коренастый тип разделся, плюхнулся в воду и поплыл к «Арго».

— Кто это? — спросил я Асафа. — Солдаты гарнизона? Или их привезли сюда на выходной?

— Не знаю, — ответил лейтенант, — сейчас выясним.

Он окликнул пловца; тот что-то крикнул в ответ и подплыл ближе. Последовал продолжительный разговор на турецком, потом пловец развернулся и направился к берегу.

— И что? — поинтересовался я. — Кто это?

Асаф помедлил с ответом.

— Вообще-то это заключенный, — сказал он наконец.

— То есть?

— Заключенных за хорошее поведение переводят сюда, на Гекчеаду, и они отбывают здесь остаток срока.

— О чем вы с ним говорили?

— Он хотел узнать, кто вы такие и что тут делаете. Я сказал, то вы приплыли из Греции и собираетесь идти на веслах в Черное море.

— И как ему это?

— Он сказал, что лучше останется на острове.

После обеда катер покинул «Арго» и отправился в порт — заправляться. Лейтенант Асаф пообещал вернуться на следующее утро. Должно быть, когда он возвратился, его немало позабавило наше положение. Он оставил «Арго» у южного берега Гекчеады: немногочисленные члены экипажа сидели на веслах и пытались вести галеру на восток. По возвращении лейтенанта мы все так же упорно гребли — и пребывали на том же месте. Казалось, будто «Арго» завяз в патоке. Выяснилось, что я допустил вторую ошибку по поводу дарданелльского течения. Накануне мы целый день гребли на восток, борясь со встречным ветром; к ночи ветер утих, и люди в изнеможении распластались на скамьях, как в ту злополучную ночь у мыса Посидонион. Установился штиль, галера застыла в неподвижности; ночные вахты протекали спокойно, лишь изредка их оживляли огоньки на острове — вероятно, свет фар. А когда взошло солнце, я, к своему немалому изумлению, увидел на траверзе «Арго» ту самую бухточку, в которой мы бросили якорь двадцатью четырьмя часами ранее. Ночью дарданелльское течение незаметно отнесло нас назад. Все труды и усилия предыдущего дня пошли прахом. По счастью, члены экипажа были людьми вежливыми, и вслух никто ничего не сказал, однако я дал себе страшную клятву впредь не оставлять галеру дрейфовать в темноте, когда нет никакой возможности следить за прихотями и шуточками течения. Чтобы вновь проделать тот же путь, понадобилась половина дня; в последний раз мы пополняли запасы провианта и воды пять суток назад, и дефицит еды и питья начинал ощущаться. Асаф поделился с нами бочонком пива — этот подарок, когда о нем узнали на суше, породил слухи о том, что медленное продвижение «Арго» вызвано коллективным пьянством членов экипажа.

Честно говоря, я начал беспокоиться. С командой в пятнадцать человек «Арго» вряд ли сумеет справиться с мощным течением в устье Дарданелл. Нам попросту не хватит гребцов; чем ближе мы будем походить к устью, тем сильнее течение станет нам препятствовать. Ели мы все-таки сумеем обогнуть оконечность полуострова Галлиполи и выйдем в пролив, там нас поджидает встречное течение во всей своей красе (его скорость в тех местах составляет 3–4 узла). А совместные мускульные усилия нынешнего экипажа галеры едва превышают по мощности 1 лошадиную силу…

Нас спас ветер, прихотливо менявший направления и задувший столь неожиданно, как если бы небеса вдруг сжалились над нами. Вначале, когда мы гребли от Гекчеады к Галлиполи, этот ветер подул с запада, прямо нам в корму. Мы тут же распустили парус и устремились к берегу, предполагая встать на якорь. Но, когда до суши оставалось не более 50 метров, ветер внезапно сменился на северный, а о лучшем мы не могли и мечтать: северный ветер позволял нам обойти полуостров под парусом. Так что я развернул галеру и повел ее вдоль берег, к маяку, стоявшему на мысу.

За нами наблюдали турецкие солдаты — мы видели крохотные фигурки в форме у орудий, охранявших вход в пролив. «Арго» обогнул мыс — я правил так, чтобы, не приведи Господи, не наткнуться на колючую проволоку, нырявшую в море со скал, — и тут ветер вновь сменил направление, причем на полностью противоположное тому, в котором он дул на протяжении последнего часа. Как ни удивительно, при всех его прихотях для нас ветер оставался попутным! Я налег на кормило, и «Арго» под парусом рванулся в пролив, а команде, благодарной за столь своевременную передышку, только и оставалось, что любоваться окрестностями, которые, безусловно, заслуживали самого пристального внимания.

Слева, подобно спине кита, вздымался полуостров Галлиполи, на котором установлены памятники французам, англичанам, австралийцам и туркам, погибшим здесь в кровопролитных сражениях Первой мировой войны. Другой берег был равнинным — этакая ничем не примечательная «доска», но примерно в миле от кромки воды виднелись холмы, славные тем, что именно на них находятся развалины Трои, города, который в бронзовом веке контролировал торговый путь через Дарданеллы. (Следует признать, что даже сегодня пролив не утратил ни своего коммерческого, ни стратегического значения.) Всюду, куда ни посмотри, виднелись грузовые корабли — танкеры, сухогрузы, баржи, компанию которым составляли многочисленные рыбацкие суда, паромы и круизные лайнеры.

Едва наша двадцативесельная галера из далекого прошлого вошла в пролив, она немедленно оказалась в окружении современных военных кораблей. Первой нам встретилась советская подводная лодка, шедшая в надводном положении в сопровождении двух турецких фрегатов; на горизонте маячили другие корабли под турецким флагом, совершавшие какие-то маневры, а неподалеку курсировали сразу четыре сторожевика береговой охраны. Трое несли Патрульную службу, а четвертым был наш знакомец номер 33, который расчищал «Арго» дорогу и внимательно следил за тем, чтобы никто из современных громадин по случайности не задел мимоходом малютку галеру. Мы приветствовали Асафа и его людей троекратным «ура» и общим решением произвели лейтенанта в почетные аргонавты.

Массивная арка турецкого мемориала в честь павших на Галлиполи служила мне ориентиром, по которому я вел галеру, поперек течения. Даже при попутном юго-западном ветре, разогнавшем «Арго» до 5 узлов, сила течения была такова, что галера двигалась чрезвычайно медленно. До суши и спокойных прибрежных вод оставалось не более четверти мили, когда наш ниспосланный небесами ветер стих столь же внезапно, как и задул поутру. Мы угодили в полосу штиля, и команде пришлось взяться за весла, чтобы подвести галеру к бухточке, на берегу которой нас ожидали турецкие чиновники. Радушие местных властей, надо признать, поражало: чиновники приехали на встречу с нами из порта Чанаккале и привезли с собой разрешения на въезд в страну, иммиграционные карты и медицинские формуляры. После отбытия чиновников на борту началась настоящая вакханалия: аргонавты побросали весла и дружно попрыгали за борт, чтобы вплавь добраться до берега и наконец-то ступить на землю Азии.

В Дарданеллах мы задержались на два дня, отдыхая, занимаясь ремонтом и пополняя припасы. Трудно сказать, кому за время пути досталось сильнее — экипажу или кораблю. Мы вытащили галеру на сушу и тщательно отскоблили ее днище от черной, дурно пахнущей слизи, после чего экипаж в полном составе отправился в хаммам — турецкую публичную баню — в Чанаккале. Нет, пожалуй, лучшего способа избавиться от грязи и размять утомленные греблей мышцы, чем горячая вода, пар и мраморные массажные столы. Я попал в баню последним, остальные члены команды уже успели помыться и вернулись в гавань. Турецкое гостеприимство не знало границ. Едва я разделся в предбаннике, мускулистый турок в одном полотенце, сидевший у кассового аппарата и читавший газету, поднял голову — и сразу меня узнал. «А, капитан Тим!» — воскликнул он и одарил меня широкой щербатой улыбкой. Он оказался массажистом и твердо вознамерился продемонстрировать мне свои умения, так что следующие полчаса я провел на мраморной плите; меня измяли, скрутили, свернули в клубок, потоптались на спине и растянули все, что только можно растянуть. Наконец массажист хлопнул меня по измученному телу, отдал честь и гаркнул: «Готово, капитан!» Что ж, я точно был готов…