По пути Ясона
Шрифт:
Рассвет обнажил два каменных пилона на берегу, и мы вновь развернули подплесневевший парус. Изображения трех микенских воинов на нем поистерлись и выцвели, однако эти воины по-прежнему гордо шагали в направлении Колхиды, заслоняясь щитами с головой барана. На семьдесят восьмой день пути из Волоса нарисованные микенцы вступали в пределы земли золотого руна. В 6 часов 34 минуты утра пилоны оказались точно в линию — мы вошли в советские территориальные воды. Не было видно ни единого корабля; мы находились в полном одиночестве. «Арго» плавно скользил по поверхности моря, едва покачиваясь. Видимость в утренних сумерках составляла
На протяжении шести недель у меня не было никаких контактов с советскими властями. В Стамбуле я заглянул в советское консульство и попросил дружелюбного атташе сообщить в Москву, что наша экспедиция проходит по плану. Атташе обещал это сделать; кроме того, он, как выяснилось из разговора, знал об «Арго» практически все, что внушало надежду. Однако точно назвать день, в который галера достигнет границы, не представлялось возможным, все зависело от волн, ветра и прочих испытаний на долгом пути вдоль турецкого побережья. Прошло уже более полугода с тех пор, как я написал Юрию Сенкевичу и высказал просьбу помочь с поисками золотого руна на территории Грузии. Да, советское телевидение посулило мне содействие, сообщило, что организует поездку по местам археологических раскопок и встречи с местными археологами. Заходила даже речь о том, чтобы пополнить экипаж «Арго» советскими гребцами, которые помогут нам ввести галеру в устье Риони. Но я отлично сознавал, насколько сложно организовать встречу в море двух кораблей, в особенности если один из них столь мал и низок, как «Арго», подвластный, к тому же, прихотям ветра.
Черное пятно на сером фоне стало приобретать различимые очертания. Это был патрульный катер, и он направлялся прямо к нам. Мы уже зашли достаточно глубоко в советские воды. Катер приблизился, обошел вокруг галеры, повторил круг; с мостика на нас равнодушно глядели военные моряки. Мы замахали руками. Никакой реакции — на нас смотрели как на какой-нибудь топляк; только один матрос, убедившись, что никто из офицеров его не видит, высунулся в иллюминатор и робко помахал в ответ. Внезапно мотор катера взревел; патрульный корабль развернулся и двинулся прочь, обратно в серую пелену, оставляя за собой пенный след. Отойдя на некоторое расстояние, он остановился и замер в неподвижности. «Арго» плыл дальше; на нас не обращали внимания.
Вдруг ожил лежавший на скамье уоки-токи.
— «Арго», «Арго», как слышите? Вас вызывает «Товарищ».
Я схватил передатчик.
— «Товарищ», это «Арго»! Слышу вас хорошо. Прием.
Тишина. Потом динамик передатчика захрипел, и сквозь треск пробился тот же голос:
— «Арго», как слышите, прием? Пожалуйста, ответьте.
Я повторил свой ответ, но впустую; стало ясно, что принимать сигналы мы можем, а вот передавать — нет, мощности крохотного приборчика недостаточно. Оставалось лишь тащиться дальше сквозь дождевую пелену, прислушиваясь к голосу советского радиста, который каждые десять минут пытался установить контакт. Все это походило на игру в жмурки.
— Что ж, хоть кто-то нас ждет, — проговорил я.
— Если это тот «Товарищ», о котором я думаю, — сказал Адам, — я его знаю. В прошлом году он участвовал в регате больших парусников. Это учебный корабль с прямыми парусами.
Мы продолжали путь, пользуясь попутным ветром, благодаря которому «Арго» делал почти 4 узла. Солнце наконец-то разогнало пелену, и чем светлее становилось, тем ярче делалась морская вода, светло-зеленая там, где лежали отмели. Мы словно плыли по жидкой яшме. Тучи исчезли, лишь на горизонте маячили облака нежного жемчужного оттенка, а воздух после дождя был свеж и будто светился, как случается иногда после грозы. Неожиданно там, где небо сливалось с водой, показались три черных пятнышка. Я взял бинокль, и пятнышки превратились в макушки мачт. Четверть часа спустя мачты уже можно было разглядеть невооруженным глазом, и на них стали распускаться белые лепестки парусов.
Затем сделался видимым и корпус парусника. Это и в самом деле был «Товарищ», трехмачтовый барк с прямым
парусным вооружением, учебный корабль советского флота. Его силуэт хорошо знаком по тысячам открыток и календарей; он прошел все океаны планеты и участвовал в большинстве гонок и регат для парусных судов. Словом, «Товарищ» известен любому истинному поклоннику парусников, а в этот утренний час он выглядел кораблем из сказки — солнце подсветило пирамиды его парусов и ослепительно-белый корпус на фоне жемчужных облаков и прозрачного зеленого моря. Судя по курсу «Товарища», на барке нас заметили.— Вот это, — проговорил один из аргонавтов, — я называю торжественной встречей.
«Товарищ» лег на параллельный курс в каких-нибудь 100 ярдах от «Арго». На фоне белоснежных парусов виднелись черные фигурки кадетов, убиравших полотна и подтягивавших шкоты. Верхние паруса исчезали один за другим и аккуратно скатывались. Затем «Товарищ» описал полукруг и занял позицию по нашему левому борту. Послышался сигнал боцманской дудки — мы отчетливо его расслышали, — и советские кадеты трижды подбросили вверх свои бескозырки и трижды прокричали «ура»; действо напоминало отлично срежиссированное гимнастическое представление. Аргонавты, сидевшие на скамьях изрядно потрепанной галеры в своих лохмотьях и обносках, с разношерстным скарбом, бочонками и мешками под ногами, во все глаза смотрели на безупречный барк, сверкавший свежей краской и отполированными до блеска металлическими поверхностями (двести или около того кадетов неделю за неделей наводят на этом корабле порядок под присмотром боцмана и офицеров).
Между тем показались и другие суда — яхты из Батуми, которые постепенно вырисовывались на северо-западе. На первой яхте большими 4-футовыми буквами было написано «Колхида»; по всей видимости, в Грузии хорошо помнили древние предания. «Колхида» приблизилась, заложила вираж и легла на курс с другого борта «Арго». «Добро пожаловать! — крикнули нам с яхты по-английски. — Добро пожаловать в Грузию!» Рулевой яхты потрясал бутылкой — должно быть, с игристым вином: когда он наконец вытащил пробку, из горлышка выплеснулась пена. Экипаж яхты разобрал стаканы, поднял их в тосте, все выпили, а потом кинули опустевшие стаканы в море.
— Эй, а нас угостить? — деланно возмутился Тим Редмен.
Грузины заулыбались, закивали; «Колхида» подошла к нам почти вплотную, и на «Арго» передали три бутылки с вином.
Я посмотрел на «Товарищ», вдоль борта которого подпрыгивали и махали руками люди, различил телевизионную камеру, нацеленную на «Арго», и на шкафуте — компанию крепких ребят в синих спортивных костюмах. Они выглядели как футбольная команда, позирующая для групповой фотографии. Тут я вспомнил, что мне обещали прислать на борт «Арго» группу советских гребцов. Вероятно, это они и есть.
Наша резиновая лодка двинулась к «Товарищу» — ей выпало поработать челноком. Одним из первых на борт галеры поднялся коренастый круглолицый человек и с улыбкой протянул мне руку. Я сразу узнал его по виденным ранее фотографиям.
— Вы Юрий Сенкевич, — сказал я. — Спасибо, что все устроили. Мы никак не ожидали такой встречи!
— Рад, что вам понравилось, — ответил Юрий. — Мы ждем вас уже два дня, и все просто извелись от нетерпения.
На палубу галеры высыпали те самые крепкие ребята в спортивных костюмах, великолепно сложенные; они принялись обмениваться рукопожатиями с членами экипажа. На всех костюмах был вышит герб Грузии. Новичкам, похоже, не терпелось взяться за весла.
— Можно нам погрести? — спросил их старший.
Марк Ричардс закатил глаза в притворном изумлении.
— Да ради бога! Вот, держите!
Он поднялся со скамьи, уступая свое место грузинскому атлету, который взялся за весло и делал несколько пробных гребков, привыкая к рукояти; движения выдавали в нем опытного гребца. Как выяснилось, все новоприбывшие профессионально занимались спортом, имели присуждаемое в СССР звание мастеров спорта, двое оказались гребцами на каноэ, а старший группы носил звание чемпиона Спартакиады народов СССР. Даже жизнерадостный, несколько менее стройный, чем остальные, человек, сразу же предложивший сменить меня у кормила, был спортсменом, удостоенным различных наград.