По следу смеющегося маньяка. Ложная жертва. Крылья безумия

Макс шагнул к Кили и, сдерживая его, схватил его за руку. Тот стряхнул его руку.

– Это все ты и твоя разбитная женушка! – сказал он, поднимая трясущуюся от ярости руку к разбитой челюсти. – Это она мне сделала! – Ему пришлось повернуться всем телом, чтобы взглянуть на Макса. – Я не знаю, что здесь происходит, Макс. Вы с Хеддой ничего не хотите говорить, но я-то не собираюсь молчать!

– Джек, предоставь мне уладить дело, – сказал Макс.

– К черту всякие улаживания! – от злости дрожа всем телом, крикнул Кили. – Все это затеяли вот этот подонок и его сопливая финтифлюшка. Та самая, у которой вы вырвали лимон, Стайлс. Это они вздумали швырять в лицо человеку всякую дрянь! Очень весело! Они только что разнесли чей-то фургон, пытаясь прорваться через заграждение – они и еще несколько их вонючих приятелей. Для них это только развеселая потеха! Макс, мы получили от тебя приказ не болтать о наших гостях. Предоставьте это мне с Хеддой, сказал ты. Ладно, предоставляю это право тебе – на десять секунд. Говори!

Брэден ухватился за спинку стула.

– Я могу только сказать, что очень сожалею, – сказал он. – Все сегодня словно с ума посходили. Все казалось просто забавным. Я прошу прощения. Что еще я могу сделать?

– Не думай, что ты так легко выйдешь из этой заварухи, – сказал Кили и всем телом обернулся к Максу: – Так будешь говорить ты или я?

Макс глубоко вздохнул.

– Извините, Брэден, – сказал он.

Брэден выудил из кармана сигарету.

– Думаю, это не важно, – сказал он. – Когда назначено вознаграждение в двадцать пять тысяч баксов, рано или поздно все равно кто-то заговорит. – Он взглянул на Питера: – Они ведут к тому, что у меня была связь с Мартой Тауэрс, я был один из Бог знает скольких еще парней.

– Вашей жене об этом известно? – спросил Питер.

Брэден пожал плечами:

– Не знаю. Мы поженились всего три месяца назад. А это все произошло задолго до нашей свадьбы.

– Вы были знакомы с Джейн Причард до ее приезда сюда? – спросил Питер.

– Да, мы познакомились в городе. Она со своими приятелями раза два или три ужинала со мной и Мартой.

– Какими приятелями?

Брэден замешкался с ответом.

– Никто из них не приехал сюда, – сказал он. – Какой смысл втягивать в это дело людей, которые не могут быть связаны с тем, что здесь случилось?

– Все так защищают друг друга, что просто противно! – взорвался Кили. – Сказал кто-нибудь полиции, что доктор Френч – доктор Марты Тауэрс? Пусть все откроется! Они думают, это так забавно насмехаться над калекой, так посмотрим, как им понравится, когда над ними посмеются!

– Я же сказал вам, Кили, что очень сожалею, – сказал Брэден.

Раздался стук в дверь, и Макс подошел открыть ее. Вошел Гарделла, его припухшие глаза превратились в узкие покрасневшие щелки. Он оглядел нас.

– Он умер, – ровным голосом сказал он. – Доктор сделал все возможное, но ничего не помогло. Он так и не пришел в себя… Не сказал ни слова. – Он вынул из кармана сигару и зажал ее пожелтевшими от табака зубами. – Что ж, теперь мы знаем, что убийца находится здесь. Вы не слышали на этот раз вашего подозрительного смеха, Стайлс?

Питер покачал головой.

– Ну, и это что-нибудь да значит, – сказал Гарделла, как будто эта возможность раздражала его.

– Кому принадлежала эта лыжная палка? – спросил Питер.

– Отелю, – сказал Гарделла. – У них их здесь полным-полно, чтобы люди могли взять их напрокат вместе с лыжами. На них указана марка «Логова» и номер. Гоуэн занимается проверкой, кто именно брал эту пару на эти выходные. Хотя это не означает, что тогда мы найдем убийцу. Она могла валяться где угодно, и любой мог ее подобрать.

– А вы знаете, что делал на улице Льюис?

– Не знаем, что он там делал, – сердито сказал Гарделла. – Когда человек работает в одиночку, как правило, он никому не говорит, чем он занимается. Может, он направлялся в одну из хижин с кем-то поговорить – проверить одну из своих версий, о которой не сообщил нам. А может, хотел что-нибудь взять из своей машины. Как я могу знать, что он там делал, кроме того, что там он нарвался на убийцу?!

Казалось, он только что заметил избитых Кили и Брэдена.

– А здесь что происходит? – Он остановил взгляд на Брэдене, перекатив сигару во рту. – Вы не тот ли отчаянный Дэн, который пытался прорваться сквозь заграждение?

Брэден кивнул.

– Мы собираемся побеседовать с вами и вашими друзьями, – сказал Гарделла. – А вы, ребята, подрались между собой?

Питер рассказал ему, что случилось.

– Вы находите удовольствие в избиении людей, а? – спросил Гарделла Брэдена.

– Я уже сто раз сказал, что очень сожалею о случившемся, – проворчал Брэден. – Здесь вся атмосфера была истеричной. Я только поддался общему настроению, вот и все. Никто по-настоящему и не пострадал.

– Кроме двух девушек и прокурора! – сказал Гарделла. – Нам интересно узнать о вашем небольшом клубе весельчаков, Брэден.

– Я ничего не знаю о том, что с ними случилось, – заявил Брэден.

– Вам никто не сказал, что Брэден был одним из приятелей Марты Тауэрс? – спросил Кили.

Гарделла криво улыбнулся ему:

– Вы так думаете? У меня уже есть список всех здешних постояльцев, которые когда-либо заигрывали с ней. Может, пока мы еще и не нашли убийцу, но черновую работу мы уже проделали, друзья. И не думайте, что ваши секреты таковыми и остались.

– А вам известно, что доктор Френч был доктором Марты? – не унимался Кили.

– Кили, давайте объяснимся начистоту, – сказал Гарделла. – Я знаю свою работу, иначе меня бы здесь не было. Вы хотите обвинить в убийстве Брэдена потому, что он швырялся в вас лимонами и воспользовался своим преимуществом, так как вы не в состоянии защищаться из-за сломанной шеи. Я нахожу ваш гнев вполне естественным и по-человечески понятным, если это может вам помочь. Вы и доктора Френча готовы замарать. Не знаю, что он вам сделал, но, допустим, это было нечто плохое. Но я заметил, что вы ничего не говорите о себе. Вы сами три раза ездили на свидание с Мартой Тауэрс. У вас была возможность проводить время с ней и здесь. Об этом вы не упомянули, тогда как начали всех притягивать к делу. Сейчас как раз время рассказать о себе.

Кили поднес руку к своему заплывшему глазу.

– Джек, ты никогда не говорил мне, что виделся с ней, – сказал Макс.

Рассказ вылился из Кили в путаных сбивчивых показаниях. Рассказывая, он переводил на нас взгляд своего единственного здорового глаза, словно умолял понять его.

– Когда-то у меня было все, Макс это вам подтвердит! Я был первоклассным горнолыжником, специализировался на слаломе. Принимал участие во всех соревнованиях здесь и в Европе. Своих больших денег у меня не было, но нашлись люди, заинтересованные в том, чтобы финансировать меня, покупать мне одежду, оплачивать мои поездки. Я был симпатичным парнем. Мог позволить себе все, что хотел. А потом… потом со мной произошло вот это! – Он коснулся своего шейного корсета. – После этого я стал ничем. Я не мог делать то, за что люди готовы были платить. Я умел только кататься на лыжах. Я не мог даже тренировать спортсменов! Я был готов отравиться газом, когда в Нью-Йорке столкнулся с Максом и Хеддой. Они знали меня в мои лучшие времена. Они предоставили мне возможность зарабатывать немного денег и быть поблизости от единственного, что я знал и любил. Если бы они приказали мне лечь на рельсы, чтобы меня переехал поезд, я бы это сделал не задумываясь. – Кили тяжело дышал. – Почти никто из тех, кто сюда приезжал, не знал меня. Время от времени появлялись бывшие приятели вроде Перри Стивенса, и мы вспоминали с ними старые добрые времена. Для всех остальных я был просто ночным сторожем, который днем подает кофе для катающихся. А мне ведь всего сорок два года. Вы думаете, что я уже не засматриваюсь на этих роскошных дамочек, которые собираются здесь неделю за неделей, и не чувствую боль из-за того, что я больше ничего не могу иметь? Изредка мне случалось встретиться с женщиной, у которой есть обычное человеческое сочувствие. Одной из них была Марта. О, она вела себя свободно и непринужденно. Она любила повеселиться, как почти все в этом нашем мире. Все, кто носит штаны, называли ее проституткой. Но она стоила десятка этих шлюх в эластичных брюках, которые только и знают, что выставлять напоказ свои задницы и груди! Она была доброй, человечной девушкой. Ей достаточно было только взглянуть на меня, чтобы понять, что меня гложет. Она отвлекалась от тех развлечений, что ее ожидали, чтобы провести с калекой часок-другой, выпить со мной, выслушать мои рассказы о прежних временах. Иногда, приезжая сюда, она привозила мне подарок – какую-нибудь новую книгу о горнолыжном спорте, спортивную рубашку или перчатки, а однажды подарила мне электрическую кофеварку, чтобы мне не приходилось тащиться в «Логово» выпить чашечку кофе. Она была моим другом, настоящим другом! Я не мог часто приезжать в Нью-Йорк. Иногда меня посылал туда Макс с каким-нибудь заданием. Ну, и за последние несколько раз, когда я туда приезжал, я тоже звонил ей. Почти всегда она была занята, но обычно находила хоть немного времени, чтобы выпить со мной или перекусить у нее дома. Она была настоящим другом! Ничего больше между нами не было. И вы думаете, что у меня не горит душа схватить подонка, который убил ее?!

Мы ожидали, чтобы он продолжил, но он уже все сказал.

– Вы были знакомы с Джейн Причард? – спросил Гарделла.

– Ни разу ее не видел, пока она не приехала сюда вчера, – ответил Кили.

– Марта никогда не рассказывала вам о ней?

Кили презрительно усмехнулся:

– Разве я не ясно все объяснил? Марта давала мне возможность поговорить о себе, о том Джеке, о котором стоило рассказывать. Благодаря ей я вспоминал о том, что когда-то что-то значил. Она понимала, что мне это было необходимо. Чтобы кто-то слушал меня и не смеялся над моими воспоминаниями. – Он утер рот рукавом. – Подонки вроде этого Брэдена или доктора Френча пользовались ею, а сами говорили гадости у нее за спиной. Их никогда не интересовало, какой доброй и великодушной она была.