По следу

Когда вещь была еще в песке, Алонов заметил, что своим срезом она обращена вверх. Вещь напоминала степную тыкву-горлянку в миниатюре, вытянутую, с толстым горлышком, потемневшую от времени и копоти.

На первый взгляд можно было, пожалуй, вообразить, что странный предмет изготовлен руками человека. Нет, в нем было что-то, отвергающее такой поспешный вывод. Для человеческой работы форма предмета была недостаточно правильной. Конечно, он не побывал между центрами токарного станка. И не инструмент в руках человека оставил на его тусклой, шероховатой поверхности эти изгибающиеся продольные бороздки.

Алонов сжал удивительный предмет пальцами и почувствовал сильное, упругое сопротивление. Предмет казался сделанным не из металла, конечно, но из чего-то, похожего на пластическую массу. Алонов сдавил изо всех сил — прочное вещество и не думало поддаваться.

Алонов положил свою находку на приклад ружья, достал нож и попробовал надрезать это подобие странного плода. Острое лезвие качественной инструментальной стали скользнуло и оставило зарубку на полированном дереве приклада.

По-прежнему удерживая миниатюрную тыкву-горлянку на прикладе, Алонов взял нож в кулак и надавил рукояткой. Сжатая между твердым деревом и насечкой торца рукоятки ножа, жесткая оболочка странного плода лопнула вдоль по нескольким направлениям сразу. В ту же секунду из среза, будто пробка, выскочила круглая толстенькая пластинка.

Скорлупа не была толстой — вряд ли немногим более одного миллиметра. Упругий и прочный, но вместе с тем и жесткий материал, использованный для создания скорлупы, дал острозубчатые изломы. Алонову померещилось какое-то сходство с хитином, из которого устроены крылья больших жуков. Но эта оболочка была куда более прочной.

Внутри оказалось нечто вроде плотной, но мягкой кожистой сумки, служившей подслоем для оболочки. Держа эту сумку на ладони, Алонов разрезал ее вдоль ножом.

Сумка содержала склеенные между собой и уложенные рядами подобия зерен риса или пшеницы. Но эти зерна были раз в семь или в восемь толще и раза в четыре длиннее. Они лежали продольно, в три яруса, обращенные к срезу. Часть была вскрыта острым лезвием. Из них вспучилась буро-желтая, слизистая с прожилками масса.

С дрожью отвращения, непроизвольно вызываемой у человека прикосновением к чему-то мерзостно-грязному, Алонов отбросил гнусный плод и вытер о чистую землю ладони и клинок.

И только сейчас он вспомнил, где находится!..

Он не пошел дальше. Он бросился назад по своим и по чужим следам. Он останавливался в местах, где нога врага маскировала посев, без всяких предосторожностей раскапывал песок и доставал отвратительные предметы.

Но он помнил, что может раскрыть себя, и заравнивал места находок…

Алонов собрал десять или двенадцать штук — он не считал, высыпал из коробки табак прямо в карман, положил в нее свой сбор и запрятал коробку поглубже. Потом осмотрелся, прислушался и пустился бежать, будто за ним гнались. Забился в кусты на левом берегу залива, уселся поудобнее, свернул папиросу потолще, закурил. Нужно отдохнуть, овладеть собой, успокоиться.

Он сидел неподвижно, курил, размышлял. Он делал все движения курильщика, подносил папиросу ко рту, затягивался, выпускал дым. Но только когда самокрутка догорела до конца, почувствовал вкус и запах табака. Свернул еще одну папиросу.

Однако же найденная им отвратительная вещь была созданной природой с величайшим искусством. Лежа в мягкой земле, оболочка была способна выдержать громадное давление. Отвратительное содержимое защищало себя не только крепостью вещества скорлупы, но и удачной сводчатой формой брони. Алонов победил упругое сопротивление, зажав удивительную вещь между жестким деревом приклада и твердой рукояткой ножа. Он давил большой силой и на малую площадь. Ни копыто зверя, ни лемех плуга, ни колесо повозки или автомобиля, ни гусеница трактора не смогут победить такую оболочку, когда она скрылась в почве. Кожистый мешочек подкладки хорошо защищал мягкие, нежные зародыши. Крышечка была так подогнана, так пригнана, что ни жидкости, ни газы не могли проникнуть внутрь и нанести вред зачаткам хранящейся там жизни. А когда внутри разовьются силы, в назначенную минуту они сами вытолкнут хитрую преграду и явятся на свет для выполнения предначертания.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ГЛАВА ПЕРВАЯ Поиски решения

1

Очень многие насекомые принадлежат к числу опасных врагов человека или домашних животных. Каждый зоотехник обязан быть знакомым с основами практической энтомологии. С присущим Алонову с детства стремлением знать больше, знать полнее, он расширял рамки учебного курса техникума, а после окончания продолжал самостоятельную работу. Он любил научные книги. Внимательно читал он и о саранче, этой опасной родственнице невинного кузнечика.

Живой саранчи Алонов никогда не видел: в Советском Союзе ее давно не было. Но для старой России, особенно для ее окраин, хищное насекомое было постоянной угрозой. Ныне же советские энтомологи старались помочь странам Азии избавиться от саранчи.

В Азии саранчу издревле называли «бичом божиим», так же как аттил, чингисханов, тамерланов и прочих истребителей народов. Природа разрисовала надкрылья саранчи причудливыми пятнами, в которых суеверная фантазия читала знаки проклятий человеческому роду. Страшное насекомое плодилось, гнездилось в тугаях — в заросших камышом и кустарниками поймах рек и берегов озер.

В жизни саранчи было что-то неправильное, непонятное. Иногда она годами не давала о себе знать. Не только в окрестностях гнездилищ, но и в них самих было так мало представителей племени, что травы и растения оставались нетронутыми. А потом, точно повинуясь чьему-то приказу, саранча выходила в поход. Было трудно представить себе, где и как могли собраться ее чудовищные армии, — они точно вырастали из-под земли.

Задумываясь над книгами, Алонов пробовал подсчитать, сколько пищи было нужно, чтобы дать возможность вырасти, несколько раз перелинять, окрепнуть и двинуться в путь полчищам саранчи. Он определял вес камыша и травы на единицу площади гнездилища и приходил к удивлявшим его результатам: очевидно, по сравнению с другими живыми существами, саранча обладала свойством стремительно и полно усваивать пищу.

Действительно, количества и вес армий саранчи были грандиозны. В последних годах прошлого столетия саранча хлынула от озера Ала-Куль, в Семиреченской области. Если бы само дно озера поднялось и выбросило воду, наводнение было бы ничтожно в сравнении с реками саранчи. У нее еще не отросли крылья, и она шла по земле, покрывая могучим потоком десятки квадратных верст. Толщина многоярусного слоя достигала колен людей. За нашествием оставалась пустыня. Через несколько лет в тех же местах было собрано и уничтожено сорок пять тысяч пудов кубышек с зародышами!..

Однажды в старой Бессарабии саранча атаковала город Килию. Что ни делали жители, все их усилия остались тщетными. Семь суток лился через город всепожирающий поток. Саранча была повсюду, вторгалась в дома, грызла даже одежду и мебель.

Бескрылых насекомых называли пешими. Когда полчища уже взрослой, с отросшими крыльями, саранчи взлетали, лучи солнца не могли пробиться через их тучи, и черные тени ложились на обреченные поля, сады и луга. Приносимые саранчой бедствия были неисчислимы. Название саранчи вошло в язык всех народов как символ бедствия, гибели общего благосостояния, нищеты, голодной смерти.