Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Алонов поднялся с земли, взял ружье и пошел к тому месту, где лежала мертвая Дымка.

Ноги его были обуты в мягкие охотничьи сапоги из толстой кожи без подошв, вернее — с мягкими, не подбитыми, а пришитыми подошвами. Эта обувь, которую называют поршнями, похожа на кавказские или азиатские ичиги. Она гораздо грубее, но так же мягка, цепка; в ней очень удобно ходить, и ноги меньше утомляются.

Алонов не замечал, что движется не своей обычной, широкой, вольной походкой: не идет, а крадется, вытягивает носок, стараясь нащупать землю перед тем, как поставить ногу. Ему казалось — стало светлее. Нет, неверный свет звезд безлунной ночи не мог рассеять мрак. Просто Алонову

не нужно было напрягать зрение, чтобы всматриваться в даль, а близкие предметы различались довольно ясно.

Алонов крался. Вдруг ему показалось, что там, около места, где лежало тело Дымки, что-то шевельнулось. Он сделал еще шаг и уже безошибочно различил, как нечто темное отделилось от земли и беззвучно растаяло в стороне.

Алонов прилег, вгляделся в темноту. Низко, над самой землей, появилась зеленоватая искорка. Ночью трудно определить расстояние, и Алонов не знал — близко до нее или нет. Искорка исчезла, и сейчас же около того места, где она была, зажглись сразу две. За ними появилась вторая пара, переместилась, исчезла, опять показалась. Светящиеся точки были тусклы — тусклее, чем летние светлячки в траве.

Алонов вспомнил лаз в глубь тесно переплетшихся кустов. Конечно же, эта берлога имела обитателей. Удобное место здесь, на гривке. Отсюда и видно далеко — можно вовремя разглядеть опасность. А веселым, лобастым щенятам, после того как у них прорежутся глаза, есть где поиграть и хорошо погреться на солнце. Но Дымку он им не отдаст!.. Пусть поищут себе другой добычи и пусть сами сумеют ее взять.

Алонов нисколько не боялся волков — не из удали, из лихости. Нет, он просто знал, что эти звери, наглые, опасные в студеное время, очень осторожны, даже трусливы летней и осенней порой.

Он знал повадки волков не только потому, что был охотником по призванию, по страсти. Во всем, что касалось животных, Алонов не был дилетантом. Почти три года назад он окончил сельскохозяйственный техникум — животноводческий, получил диплом с отличными оценками знаний. У него была молодая, сильная память, был он прилежным, примерным учеником. Но настоящая причина успехов крылась в другом. По характеру своему Алонов стремился к глубоким, серьезным знаниям, а животных он вообще очень любил.

По окончании техникума Алонову предлагали поехать в Москву, продолжать учиться в Тимирязевской академии. Он отказался. Он чувствовал себя взрослым, и перспектива школьной скамьи еще на пять лет ему не улыбалась. И он решил, что академия и диплом высшего учебного заведения от него не уйдут. Сейчас ему хотелось работать, быть самостоятельным, войти в многообразную жизнь большого животноводческого хозяйства. Он чувствовал, что нужно узнать вещи, которых, быть может, нет в книгах. Как отличник, он имел право выбора. И взял то, от чего иной отказался бы, — путевку в глубинный, западносибирский животноводческий совхоз… И не пожалел. Работы было много, а среди животных никогда не будет скучно: каждое имело свой характер, были умные и глупые, смелые и трусливые, ленивые и энергичные, деятельные и апатичные… В руках Алонова оказался кусок живой жизни, которую он сам лепил.

В другое время, в другом месте появление волков могло бы и встревожить Алонова. Теперь же, когда совхозные стада далеко, он отнесся с полным безразличием к затаившимся вблизи от него хищникам.

В двух шагах от неподвижной Дымки Алонов встал на колени и начал вырезать правильные куски дерна своим охотничьим ножом. Это было надежное орудие и хорошее оружие, пусть и самодельное. Алонов получил его в подарок от друга, механика МТС. Широкий, длинный, хотя и легкий, клинок из отличной инструментальной

стали был посажен на красивую и прочную пластмассовую ручку.

Алонов работал быстро. Он аккуратно откладывал в сторону вырезанный дерн, потом начал рыть землю, разрыхляя ее ножом и выгребая руками. Почва поддавалась легко. Он без труда прошел тонкий слой чернозема. Глубже оказался плотный песок. Его толща не содержала ни одного камешка. Копая, Алонов подумал, что степь отвоевала эти места у пустыни. Упорно, без передышки работая, Алонов вскоре вырыл узкую, глубокую щель.

Он взглянул на небо. Ковш Большой Медведицы повернулся. «Вероятно, уже больше полуночи», — подумал Алонов, глядя на звезды.

Часы на запястье левой руки не шли. Они были повреждены, очевидно тогда, когда на него напали и пришлось спасать жизнь, — ведь и полз-то он на левом боку, не думая о часах.

Алонов поднял Дымку на руки. Тело собаки стало твердым, он ощущал холод через густую, длинную шерсть лайки.

Он стоял с Дымкой и думал о том, что нет у него больше собаки. Есть — враги. До сих пор у него никогда не было врагов. Того, что произошло, никто и ничто не в силах изменить.

Он бережно опустил в могилу тело погибшего друга. Потом принялся сгребать ладонями вырытый песок и землю. Земля мягко и беззвучно сыпалась вниз. Было слышно только дыхание человека.

Алонов тщательно утрамбовывал рыхлый грунт. Ему пришлось заставить себя стать на могилу, уминать ее ногами. Так нужно. Иначе волки сумеют разрыть. Окончив, он аккуратно уложил на место дерн — почти в том порядке, как вырезал эти толстые куски. Если бы удалось полить дерн водой, то эти плотные, полные корней стойких трав куски земли очень скоро срослись бы — слились в травяной ковер.

Но воды не было. Ни капли. Место, где была вода, заняли враги.

Алонову хотелось пить. Можно легко провести без воды весь день, если стоит холодная погода, а человек мало двигается и не ест ничего, возбуждающего жажду. И в жаркие дни Алонов умел провести день до вечера без воды. Но этот день был не только жарким. Выпало слишком много тревог, вечер давно миновал. Губы Алонова, как ему казалось, потрескались, а язык стал сухим и жестким. Воды же не было и не могло быть…

Стоя над могилой Дымки, Алонов думал, что здесь ему больше нечего делать. Да, Дымка похоронена, он может уйти. Куда? Он осмотрелся — искорок в степи не стало: звери ушли или притаились. Алонову, впрочем, до них не было дела — он забыл о волках. Нужно и можно уходить. Но куда уходить?

2

Алонов тщательно вытер острый клинок о полу своей зеленой суконной куртки и вложил нож в глубокие, мягкие ножны, висевшие на поясе. Подняв ружье, он обогнул кусты. Постоял, посмотрел, стараясь различить рощу.

Что это? Ему показалось, что он видит светлое пятнышко в черном сгустке мрака. Да, глаза не ошиблись. Маленькое пятнышко — не больше ладони. Мигнуло, закрылось, явилось опять, стало ярче и больше. Вывод был прост и очевиден: враги зажгли костер в глубине рощи, на той полянке, и не спят.

Свет стал еще ярче. Очевидно, кто-то подбросил топлива, поправил костер. Уже поздно. Значит, кто-то один сторожит остальных.

Жажда мучительнее и настойчивее голода, но и голод давал о себе знать. Конечно, Алонов не стал бы есть сырую птицу, а сварить ее или поджарить было не на чем. Но он вспомнил о своих куропатках и пошел к месту, где они лежали. У него была отличная зрительная память — он мог бы нарисовать это место и птиц; обшарив все руками, он убедился, что дичи нет.

Поделиться с друзьями: