По ступеням «Божьего трона»
Шрифт:
Местность, по которой мы шли на следующий день, принадлежала к числу живописнейших в Нань-Шане.
Горные отроги, встававшие на нашем пути, уже не представляли, как прежде, голых утесов, но были одеты лесом, который местами спускался даже в побочные луговые долины и пади, по дну коих с грохотом и пеной низвергались потоки прозрачной воды. Эти отроги казались здесь короче и круче, а гольцы, которым они служили подножием, массивнее и выше поднимавшихся в области бассейна р. Бабо-хэ. Снега на них было также больше, и лежал он уже на всем гребне, а не только на сопках.
Первые три километра мы шли террасой, которая была последней на правом берегу Хый-хэ, так как далее горы еще более стеснили реку, и пади уже спускались непосредственно к ее руслу. Террасу на западе обрывал овраг с бегущей по дну его речкой, а далее нам пришлось в полугоре огибать поросший
– Ну, зачастил!..
И казаки стали уже было перекидываться между собой обычными в таких случаях замечаниями по адресу незадачливого охотника, когда вновь раздались выстрелы, но на этот раз уже далеко позади и, как нам казалось, у самой реки.
– А ведь это, поди, уж Комаров палит… а не то – его благородие…
И все как-то сразу прониклись убеждением, что наши стрелки увязались за крупным, ценным зверем.
Так оно и оказалось в действительности.
Ташбалта заметил в лесной чаше крупных зверей, в которых не замедлил признать маралов, но, погнавшись за ними, погорячился и смазал. Маралы бросились наутек, но, перебегая просветом в лесу, были вновь усмотрены братом и Комаровым. Последний погнался за ними, и вот его-то выстрелы мы и слышали раздававшимися как будто с реки. Он догнал нас часа через два и на предложенные ему вопросы рассказал, что ранил крупного самца, но тут же и потерял его из виду. «Не успел перенять на поляне, а в лесу в эту пору где же его сыщешь… К тому же и дебрь пошла там такая, что не выберешься».
Так ли было в действительности или же раненый зверь существовал лишь в разгоряченном воображении Комарова, но только одно не подлежало уже никакому сомнению, это – встреча с маралами, очевидно, принадлежавшими к виду, сравнительно лишь недавно описанному Пржевальским (Cervus albirostris) [217] . И заполучение хотя бы одного экземпляра такого марала представлялось нам делом настолько важным и в то же время заманчивым, что мы без колебаний решили посвятить охоте на него весь следующий день, хотя к дневкам мы могли прибегать теперь уже только в исключительных случаях, так как взятые в Дангаре запасы муки и соли приходили к концу, а рассчитывать на возобновление их где-либо по пути в г. Су-чжоу, конечно, не было основания. Так как и впереди виднелись поросшие лесом горы и так как не было никаких оснований считать их менее подходящими для решенной охоты, то я дал приказание каравану идти вперед до тех пор, пока долина Хый-хэ будет хранить лесистый характер.
217
«Третье путешествие в Центральную Азию», с. 124. Маралов мы встречали и в долине реки Бабо-хэ. Таких случаев было два, но оба показались мне сомнительными.
Обогнув помянутую выше гору, мы вышли в долину довольно крупной речки и по широкой и живописной долине ее левого притока стали подниматься на гору, поросшую смешанным лесом. Почву этого леса местами устилал мох (Hypnum sp.), в котором во множестве росли рыжики (Agaricus deliciosus var.?) невиданных мною дотоле размеров. Далее дорога пошла сплошным ельником, с горы на гору, пока не вывела нас, наконец, к речке Го-дабан, служащей резкой гранью между лесистой и степной частями долины Хый-хэ. Здесь мы остановились на дневку.
Я затрудняюсь отождествить речку Го-дабан с одним из перечисленных Потаниным притоков Хый-хэ. Такое же затруднение испытываю я и по отношению к речке Ихур, как замечено выше, самому многоводному из ее притоков. Если, однако, отождествить Ихур с значительной, по словам Потанина [218] , речкой Югрук, то пришлось бы допустить, что Го-дабан есть речка Мо-домо; между тем о последней в цитированном сочинении говорится, что она течет среди сухих и безлесных поперечных грив [219] , что противоречит сказанному выше о речке Го-дабан. Может быть, однако, это несоответствие только кажущееся и вполне объясняется тем обстоятельством, что Потанин шел нижней дорогой, я же верхней, местами в двух, местами даже в четырех километрах от русла Хый-хэ, да и речку Го-дабан перешел не ближе 1400 м от устья.
218
«Тангутско-Тибетская
окраина Китая и Центральная Монголия», I, 1893, с. 426.219
Там же, с 424.
Не могу также подтвердить наблюдения этого путешественника, относящегося к периодической окраске в красный цвет речек, впадающих справа в Хый-хэ. В августе такой периодичности уже не наблюдалось; весной же, как мне кажется, ее мог вызвать процесс схода снега в области залегания красных глинисто-песчаных отложений, таявшего днем и вновь смерзавшегося к ночи.
Дневка обманула наши ожидания. В течение всего почти дня моросило, и охотники вернулись на бивуак измокшими и усталыми; они даже не видели маралов, и только брату на обратном уже пути удалось подстрелить парочку франколинов(Itnaginis sinensis var. michaлlis) и несколько экземпляров Carpodacus dubius Przew.
Гора, возвышавшаяся на левом берегу речки Го-дабан, поросла превосходными луговыми травами, среди которых особенно обильно рос Allium chrysanthum Rgl.; он, вероятно, пришелся по вкусу нашим баранам и лошадям, так как от них еще и на следующий день разило чесноком. Перевалив 15 августа через эту гору, мы вновь приблизились к р. Хый-хэ, которая протекала уже здесь несколькими рукавами в широком галечном ложе, двумя же километрами дальше мы вышли на р. Ихур.
Река эта выносила свои грязные воды в долину Хый-хэ из мрачного ущелья, при устье которого возвышались два увенчанных снегом гольца – Ду-ню-шань и Да-бо-шань; за ними же, на заднем плане ущелья, виднелись еще более высокие горы – хребет Ихур, – И-ху-лу-сянь в местном китайском произношении, в снегах и льдах которого и берет начало двумя истоками р. Ихур.
Западный из этих истоков длиннее восточного, и до вершины его целый день ходу; он, по словам местных золотоискателей, вытекает из-под ледника, первые 70 ли пробегает в щеках, ниже же вступает в широкое, каменистое ущелье, где и течет по галечному ложу, разбиваясь то и дело на рукава.
Ущелье р. Ихур посещается только охотниками и золотоискателями, моющими драгоценный металл главным образом лишь в низовьях этой реки. Из долины Ихура имеется очень высокий и труднопереходимый перевал в долину Да-туи-хэ.
Река Ихур, при глубине около 75 см, имела до 17 м ширины и несла свои воды бурно и стремительно в ложе, заваленном крупными голышами кварца, кремнистого сланца и плотного песчаника. Переправа через нее задержала нас не надолго, так что мы в тот же день успели пройти еще километров 17 вверх по Хый-хэ.
На этом участке пути как долина, так и р. Хый-хэ, имевшая теперь совершенно прозрачную воду, уже существенно изменили свой прежний характер. Вследствие более длинного заложения хребтов, сопровождающих реку с юга и севера, и мягкого очертания их отрогов, долина казалась более широкой и плоской; ее падение было меньшим, русло реки менее сдавленным горами и едва врезанным в почву, течение же реки более плавным. Вместе с тем исчезла последняя кустарная поросль, и горы и долы всецело заполнила кипцовая степь, сохранявшая еще, несмотря на позднюю пору, свой ярко-зеленый колорит.
Мы остановились на ночлег на правом берегу Хый-хэ, несколько выше устья небольшого его притока, пятого по счету от р. Ихур.
Вечером термометр показывал при ясном небе -2°. Это был первый мороз в долине верховий Эцзин-гола. Удивительного в этом, впрочем, ничего не было, так как мы поднялись уже до абсолютной высоты, превышавшей 10500 футов (3200 м).
16 августа мы прошли около 24 км. Долина продолжала хранить вышеописанный характер, и так как горы местами все еще теснили ее, то дорога, уклоняясь от подъемов на них, держалась русла реки, слепо следуя за всеми извилинами последней. На 23-м километре мы прошли вброд Эрчжюс-гол – первый по величине после Ихура приток Хый-хэ. Потанин называет эту реку Шунчжа [220] . При глубине около 60 см она имела ширины около 13 м, спокойное, хотя и быстрое, течение. Ущелье, из которого она вытекает, кажется с дороги очень глубоким, но как далеко вдается оно в горы, имеется ли в нем дорога и если да, то куда выходит, – осталось нам неизвестным.
220
«Тангутско-Тибетская окраина Китая и Центральная Монголия», I, 1893, с. 427.