«По своим артиллерия бьет…». Слепые Боги войны
Шрифт:
«В ряде частей и подразделений процветали условности и упрощенчество в боевой подготовке. Например, артиллерия одной из стрелковых дивизий проводила учебные стрельбы прямо из своего лагеря, занимая огневые позиции возле передней линейки. Наблюдательные пункты располагались на небольшом удалении впереди. Стрельбы велись в район полигона, где была установлена постоянная мишенная установка».
То есть орлы-огневики, не покидая лагеря, пуляли в сторону полигона, где на своих местах стояли давно пристрелянные мишени, или, пуще того, имитировали пальбу и получали оценку «отлично»:
«Когда мне стало известно об этом, я поставил начальнику полигона задачу: выбрать в тайге удобный район для создания новой мишенной обстановки, а места для огневых позиций вынести на 20–25 км от лагеря, причем всю эту работу провести в полной секретности.
Когда новый район стрельбы был подготовлен, за три часа до рассвета раздался сигнал боевой тревоги. Артиллерийские части
С началом массовых политических репрессий в армии еще более обострились кадровые проблемы. По официальным данным Управления по командному и начальствующему составу РККА, в Дальневосточной армии в 1937–1938 гг. было уволено 6612 представителей командного и начальствующего состава, 1554 из них арестованы (только за десять дней, со 2 по 11 июля 1938 года, приказами командующего КДФ было уволено 325 представителей командно-начальствующего состава, в том числе 233 человека — в связи с арестом). Среди арестованных органами НКВД были артиллеристы, занимавшие высокие должности: начальник артиллерийского отдела штаба ОКДВА комбриг В.Л. Леонович, начальник артиллерийского снабжения полковник И.С. Дубовик, помощник начальника 1-го отделения артотдела штаба армии полковник Б.В. Целиковский, начальник артиллерийского снабжения ПГВ полковник С.Г. Давыдов, начальник ПВО ОКДВА комбриг П.Д. Рыбкин и сменивший его на этом посту комбриг П.П. Тиит, начальники артиллерии ПГВ полковник И.П. Рогов и начальник артиллерии 20-го стрелкового корпуса полковник А.С. Урман, начальники артиллерии дивизий полковники Л.Н. Алексеев, Г.Е. Дягтярев, М.В. Кожаев, командиры артполков майоры М.Н. Горский, В.К. Дмитриев, Н.М. Коноплев, Я.К. Пикаев, В.А. Самсыгин, Г.В. Скуратович и другие. Почти все они были расстреляны (Дегтярева освободили через два года и направили преподавать в Пензенское артиллерийское училище).
Эпидемия «синей чумы» поразила штабы всех уровней, парализовав деятельность органов управления. Так, штаб 1-й армии по состоянию на 24 августа 1938 года «вымер» на 75 % состава: «… из положенных по штату 120 человек налицо 33, считая административно-технический персонал. Собственно комсостава, в том числе и порученцев, 27 человек. Штаб почти на 3/4 пустой. В шестом отделе нет ни одного человека. В 1-м отделе нет начальников отделений и вместо 19 человек имеется 7 командиров. В 4-м отделе нет начальника отделения, всего налицо 4 человека вместо положенных одиннадцати. Такая же картина и в других отделах штаба… Аналогичное положение во всех управлениях 1-й армии. Отдел связи имеет всего 4 человек, никого нет ни в 1-м, ни в 3-м отделениях отдела связи». Сотрудники разведывательных отделов почти сплошь оказались «шпионами». Наиболее достоверные сведения о противнике в этот период предоставляли пограничники — в пределах прямой видимости через полевой бинокль. Вместо изъятых командиров на вышестоящие должности в срочном порядке выдвигали политически благонадежную молодежь пролетарского происхождения, о чем японское командование было прекрасно осведомлено.
22 июля 1938 года кабинет министров Японии утвердил нехитрый план ликвидации пограничного инцидента у озера Хасан силами императорской армии: два полка 19-й пехотной дивизии должны были вытеснить советские части с вершины сопки Чанкуфэн (Заозерная) и «посмотреть, что будет».
31 июля японцы при поддержке артиллерии атаковали и захватили Заозерную, затем Безымянную, отбросив советские части на 4 километра к северо-востоку от озера Хасан. После чего подразделения 75-го пехотного полка заняли оборону на высотах Заозерная и Богомольная, слева — на сопках Безымянная и Черная разместились части 76-го пехотного полка. В течение трех суток высоты покрылись паутиной глубоких траншей, перед которыми были установлены проволочные заграждения. Спешно оборудовались пулеметные площадки, блиндажи, огневые позиции для артиллерии, минировались подступы к сопкам. На западном берегу реки Тумень-Ула разместились позиции артиллерии, державшей под обстрелом подступы к высотам.
Поднятые по тревоге, в район озера Хасан начали выдвигаться соединения 39-го стрелкового корпуса комбрига В.Н. Сергеева: 40, 32, 39, 26-я стрелковые дивизии, 2-я механизированная бригада, части усиления. Все они имели некомплект в личном составе и вооружении, уже ставшие хроническими.
Так, командир 40-й стрелковой дивизии комбриг В.К. Васенцович еще летом 1937 года обратился с письмом к начальнику управления по комначсоставу РККА армейскому комиссару 2 ранга А.С. Булину:
«Омоложение (и разжижение) комначсостава характеризуют
цифры: комначсостав, имеющий законченное военное образование, — осень 1935 г. — 75 %, весна 1937 г. — 60 %. Из 9 командиров батальонов командуют первый год — 7. Способны и подготовлены вести в бой батальоны — 4. Из командиров рот первый год командуют ротами — 30 (в этом положении я получаю задания выдвинуть кандидатов на комбатов вне дивизии). Из 18 помначштабов полков и начштабов батальонов работают первый год по занимаемой должности — 17…В дивизии некомплект 50 политруков и никаких мероприятий высших политорганов по покрытию этого некомплекта. В результате большой текучести начальники не знают своих подчиненных, не успевают усвоить свои обязанности, взять твердо в руки хозяйство; имеют место настроения временного пребывания. Текучесть — это благоприятная почва для процветания обезлички и безответственности…
Командир полка, дивизии не уверен, будет ли любое лицо комначсостава командовать ротой или батальоном не только до конца года, но завтрашний день, потому что откомандирования идут в порядке внезапности. Кто будет работать на месте откомандированного — это уже дело комполка и командира дивизии».
В течение года, прошедшего после написания письма, из 40-й дивизии в связи с арестом или увольнением по политическим мотивам убыли 63 командира, в их числе начальник артиллерии, 9 командиров полков и их заместителей, 11 командиров батальонов и их заместителей, 18 штабных работников. На должности комбатов и командиров дивизионов выдвигались лейтенанты и старшие лейтенанты, полками командовали капитаны.
Командир дивизии комбриг В.К. Васенцович и начальник штаба полковник Ю.М. Шталь ушли на повышение, получили очередные воинские звания, а в феврале 1938 года были арестованы по обвинению в участии в заговоре и, как водится, в шпионстве в пользу Японии и Германии: « Находясь в 40 сд, Васенцович возглавлял подрывную деятельность других заговорщиков и в частях этой дивизии, направляя ее на срыв боевой готовности частей дивизии и Барабашского укрепленного района… Наряду с этим Васенцович сам лично занимался вербовкой новых участников антисоветского военного заговора, которым также поручал проведение вредительской и диверсионной деятельности в дивизии. В антисоветский военный заговор Васенцович в 40 сд завербовал: Захарченко Я.Я., Ковалева С.Т., Чиркунова И.И., Аксенова Д.А. и Маркова В.И., что подтверждается показаниями указанных участников заговора, а в отношении вербовки Ковалева также очной ставкой ему с Васенцовичем».
Некоторых командиров изымали как раз в июле 1938 года — командира 118-го стрелкового полка майора И.Г. Шувалова, командира 119-го стрелкового полка майора Д.А. Аксенова, командира 120-го полка полковника В.И. Маркова, майоров И.Н. Положенко, И.П. Сапроненка, интенданта 2 ранга Д.Л. Рыданных, капитана В.Г. Мицулю, военврача 3 ранга Б.А. Любимова и других.
«Первые недели моего пребывания в ОКДВА и ознакомление с некоторыми частями ДКФ создали у меня впечатление, что кадры в войсках ДКФ разрушаются буквально на глазах. Взамен уволенных, несмотря на все просьбы, никто не назначался… — докладывал правительству комкор Г.М. Штерн. — Командиры рот в среднем заменялись по 5 раз в течение 1938 года. В 40-й сд было положение, когда командиры рот не только по фамилиям не знали своих красноармейцев, но и в лицо их не видели. В большинстве рот не оказалось списков личного состава, они исчезли… Прежние доклады бывшего командующего фронтом по вопросам боевой подготовки и состояния кадров были сплошным очковтирательством. Был очень большой отрыв людей от боевой подготовки».
На 31 июля 40-я стрелковая дивизия имела некомплект командно-начальствующего состава 204 человека, или 22,7 % от штатного состава, при этом гаубичный полк — 58 человек (63 % штата), зенитный дивизион — 18 человек (60 % штата), противотанковый дивизион — 13 человек (57 % штата). На вооружении состояло 94 орудия вместо положенных по штату 132 стволов. О штабе комкор Г.М. Штерн докладывал: «Штаба 40-й сд, по сути дела, нет, есть 2–3 весьма слабеньких работника». Штаб артиллерии был представлен одним начальником штаба. Можно утверждать, что дивизия была разгромлена до начала боевых действий.
32-я Саратовская стрелковая дивизия, совершавшая 200-километровый марш от Раздольного в Краскино, считалась передовой. В 1937 году за успехи в боевой и политической подготовке ее наградили Почетным Революционным Красным Знаменем, а группу командиров — орденами. Однако проблем в ней было не меньше, чем в 40-й дивизии, а некомплект командного и начальствующего состава даже больше — 225 человек (около 25 % от штата), часть командиров находилась под следствием, например, командир 94-го стрелкового полка Ф.Р. Шмелев. Не лучше дело обстояло с рядовым составом, который был разбросан по стройкам и сельскохозяйственным заготовкам: «Некомплект в частях 32-й сд огромнейший: в 96-м полку вместо 1815 бойцов — налицо 908 человек, т. е. половина полка отсутствует, в 95-м полку не хватает 700 человек, в 94-м полку недостает свыше 500 бойцов… Легкий артполк 32-й сд вместо 1282 артиллеристов имеет 732 человека».