По ту сторону черной дыры

– О Франсуа. Отправь его скотникам – пущай коров покрывает.

– Ей богу, так и сделаю! Так и сделаю!

В дверь вошел камердинер. Он кашлянул, проверяя легкие, а затем возвестил о прибытии кардинала Дюбуа. Тот вплыл, держа в руках какой-то фолиант. Лицо его выражало смущение и конфуз. Он пожелал Его Величеству доброго здоровья и дружески приветствовал шута.

– Что с вами, герцог? – осведомился король, – у вас вид монаха, попавшего в женскую купальню.

Кардинал тихонечко подкрался к двери, приоткрыл ее, затем плотно закрыл, прошелся по кабинету заглядывая во все углы, и только затем подошел к Людовику и сказал:

– Прошу прощения, Ваше Величество, за некоторую бесцеремонность, но я должен был убедиться в отсутствии посторонних. Основания для таинственности у меня имеются, вот взгляните! – он протянул книгу королю. Людовик, чьи грамматические способности нам хорошо известны, беспомощно взглянул на шута. Тот приблизился, в свою очередь взял книгу и прочел на обложке надпись на французском языке:

– Лео Таксиль. Забавная Библия, – затем передернул плечами, – не понимаю, что может быть забавного в библии? Хотя… как посмотреть…

– Как оказалось, многое, – ответил кардинал и раскрыл книгу на титульном листе, – взгляните на год издания.

– Одна тысяча девятьсот семьдесят первый! – прочел ошарашенный шут.

– Обратите внимание на исполнение, – продолжал Дюбуа, – текст написан не от руки. То есть, рукой так не напишешь даже при очень большом желании. О содержании я уже и не говорю…

– Ересь? – спросил король, которому уже давно пора было что-то вставить.

– Пополам с логикой. Синьор Торкемада за эту книгу сжег бы полстраны на своих милосердных кострах. А мне на аутодафе ну никак не хочется!

– Что же нам делать? – спросил Людовик, – сие произведение искусства вы получили от наших гостей?

– От них, – вздохнул кардинал, – маловероятно, но возможно – они попали к нам из другого мира, хоть я и говорю сейчас ересь. Пути Господа неисповедимы! Супруга посла рассказывала мне, что их священники пользуются такими вещами, за которые у нас положено предавать инквизиции. Причем и мы, и они пользуются одним и тем же священным писанием. Чем черт не шутит! (Все перекрестились). Много лет назад наши предки, восхваляя Господа, прыгали у жертвенного огня, а мы бы уже эти прыжки посчитали недостойными нашего сана, – он указал на свой толстый живот.

– Так что же делать? – повторил король, – я уже готовился к церемонии помолвки…

– Готовьтесь дальше, – пожал плечами Дюбуа, – только о книге никому не рассказывайте. Не то меня Ромейский Владыка высечет розгами.

Шут хлопнул удрученного короля по плечу.

– Полно, Людовик! Старина, У тебя такой вид, будто ты отравился несвежей лягушатиной. Испей вина!

– Никакого вина! – шарахнулся от него король, вспомнив утренний конфуз, – к вечеру я должен быть совершенно трезв.

Кардинал изумленно глянул на него. Повелитель Франко никогда не отказывал себе в удовольствии пропустить пару бокалов. Присутствие послов из далекой Белой Руси уже начало плодотворно сказываться на государстве. Внезапно он вспомнил об одной важной вещи, которую не успел совершить утром.

– С вашего разрешения я вас оставлю, – сказал он и исчез за портьерой. Людовик помассировал виски.

– О чем это мы с тобой, Жак, беседовали до прихода Их Святейшества?

– О братьях твоих меньших, – отозвался паяц потягивая вино.

– Ну совершенно не на кого положиться! – сокрушенно вздохнул король, – что у меня за братья!

– В семье не без уродов, – философски заметил шут. Людовик вспомнил о сестрах и едва не заплакал.

– Ну а что мне прикажете делать с Анной! Может, скажешь, нет?

– В монастырь, к такой-то матери, жаль не помню ее имя – Мухин много раз называл.

– А может кардинала оженим?

– Знаешь, Людовик, так и до отлучения от церкви недалеко, – ответил шут, – может ты забыл, кто из нас шут? Этак мне скоро придется брать у тебя уроки.

– Да ну тебя! – отмахнулся король, – я просто доволен, что за сегодняшний день сделал больше, чем за прошедший год.

– Еще неделю поработаешь, и сделаешь больше, чем Карл Великий.

Людовик улыбнулся.

– Скажешь тоже. Мне бы хоть немного прибрать в королевстве: навести порядок, укрепить город, одолеть герцога Руанского…

– Ишь, размечтался! – прервал его шут, – ты бы для начала приказал убрать во дворце. Перед гостями неудобно, ей богу – такая вонь!

– Завтра – послезавтра начнем.

– Сколько раз я уже это слышал, – сладко зевнул Жак и уснул на королевском троне, сжимая в руке обглоданную куриную кость.

* * *

Сидя у зеркала принцесса Диана едва сдерживала слезы. По привычке, считая свою горничную за предмет обстановки, она думала вслух.

– Уж лучше монастырь, чем такое унижение! Этот рыцарь меня как увидит, сразу отречется, или запрет подальше от людских взглядов!

– Что вы, ваше высочество! – всплеснула руками горничная Камилла, искренне любившая принцессу, – он вас уже видел! Клянусь святой Марией, он весьма хорош собой! К тому же, превосходно разговаривает на нашем языке.

– Тебе это откуда известно? – насторожилась принцесса.

– У меня подруга в Женуа служит при кухне, Аглая. Она рассказала, что сей рыцарь сначала сильно рассердился, узнав о предстоящей помолвке, а затем, когда ему что-то шепнул на ухо лекарь, он сразу повеселел. Вот увидите, Ваше Высочество, лекарь знает, как вас избавить от этой штуковины!

– Ах, Камилла, если бы только это произошло! Я бы тогда была согласна выйти замуж даже за главного конюха!

– Что вы такое говорите! – с ужасом воскликнула горничная, – принцесса – и за конюха!

Камилла с восторгом закатила свои хорошенькие глазки.

– Да я бы с удовольствием согласилась бы быть принцессой, даже имея эту гадость на глазу!

… Добрый фей из сказки не возник у них за спинами в этот момент, не вырвал из седеющей бороды клок заплесневших волос, не пробормотал «крибле – крабле – шмук!» И не поменялись местами госпожа и горничная – всего этого не было и в помине. Вместо этого в опочивальню принцессы ввалился пахнущий вином шут и сытно рыгнул в кулачок. Покои наполнил запах перегара. Горничная не растерялась – моментально отворила окошко и встала у него, ожидая пока помещение проветрится.

– Жак, милый! – защебетала принцесса, – ты ведь был в плену у росичей?

Шут не торопясь достал откуда-то из недр своего платья куриную ногу, откусил от нее добрую половину, прожевал. Затем налил в чашку морса из графина, отпил и произнес:

– Ик! Был.

– Скажи мне, как они? Чем занимаются их жены? Надеюсь, не сидят взаперти?

– Что делают жены? Знати? – переспросил удивленный шут.

– Да! Знати! – нетерпеливо произнесла принцесса, теребя веер.

– А как и вы, то бишь, нихрена! – фыркнул Жак, – вышивают на пяльцах, когда плохая погода, катаются на качелях, водят хороводы и жрут медовые пряники. От этих пряников рожи у них румяные, как у нашего кардинала. Но ты успокойся, тебе это не грозит.