По ту сторону любви

— Дина… Дина… — шептал он.

Она не подозревала, что прикосновение и сладкие слова могут так сводить с ума. Все воздвигнутые ею преграды рухнули. Он жадно прижимал ее к себе, гладил волосы, шею, и поток еще незнакомых ей безумных чувств переполнил ее.

— Дина, я сошел с ума, — сказал он прерывающимся голосом. — Я не собирался. Не сегодня. Я только хотел поговорить.

В его объятиях она ни о чем не могла думать. Она хотела только одного — чтобы он продолжал свои ласки. Магическое тепло его губ обжигало ее. Она поняла, что любовь может быть прекрасна, если гнать от себя все ужасные эмоции. Голова ее кружилась, и она прижалась к Моргану в блаженном замешательстве, желая близости и сознавая, что это нехорошо с ее стороны.

Он запрокинул ее голову, и Дина, затаив дыхание, взглянула на него полузакрытыми глазами.

— Н-не надо, — только и смогла она произнести слабым голосом. — Мы не должны.

— Я был не прав, когда сказал, что ты “почти хорошенькая”. Ты красавица. Дина. Ты самая красивая из всех девушек, которых я знал. Застенчивая, как новорожденный котенок, и храбрая, как лев. Это то, что я на самом деле о тебе думаю. Я никогда не забуду, как ты защищала меня от Джека. Ты слишком молода для меня, и я не хотел, чтобы ты знала о моих чувствах к тебе. Нам надо было подождать, сначала стать друзьями, но ты убегала, как только я подходил близко. Наверное, ты разгадала мои чувства и поэтому хотела, чтобы я уехал. Это естественно в шестнадцать лет. Ты еще не готова, и я тоже. Я никогда не думал, что могу чувствовать… — Он оборвал фразу на полуслове. — Я с трудом справляюсь со своим желанием, Дина, но сейчас я обещаю, что больше не трону тебя, даже если это будет стоить мне жизни. Сегодня я позволил себе только высказать мои чувства. Но ты меня больше не бойся. Никогда меня не бойся.

Она беспомощно вглядывалась в неясные очертания его лица и губ, готовых впиться в нее.

Его поцелуй волшебно проникал в самое нутро, обдавал огнем все ее существо. Она плыла в море огня; она парила над землей. Это был первый поцелуй такого рода в ее жизни. Ее руки скользили по его крепким плечам, тонким очертаниям спины и наконец крепко сплелись вокруг его шеи. Он с жадностью прижимал Дину к себе, и ее сердце отчаянно билось.

Морган умело раздвинул ее губы. Язык медленно проник в сладостную глубину рта, вызвав у нее стон экстаза. Бушующее пламя страсти охватило их обоих, и внезапный трепет подсказал Дине, что это и есть желание. Она уже больше не была подростком. Она хотела его всего, и эта отчаянная потребность в полной близости одинаково пугала и смущала ее.

— Морган, нам надо остановиться, — произнесла она хриплым, низким, как будто чужим голосом. — Мы должны.

— Я знаю. Знаю, — прошептал он с нежностью.

Но он не мог остановиться и крепко сжал ее в объятиях, уверенно подавляя ее слабые попытки к сопротивлению. Она всхлипнула, когда он снова страстно поцеловал ее, а потом обмякла, полностью сдавшись. Наконец он с трудом оторвался от ее губ и крепко прижал ее голову к груди. Она слышала, как бешено колотится его сердце. Они прижались друг к другу, и божественный покой окутал обоих. Никто первым не хотел нарушать этого блаженства. Ветер завывал в ветвях деревьев и рябил воду в реке. Дине суждено было запомнить это волшебное мгновение на всю жизнь.

Наконец его прерывистое дыхание стало ровным, и он с неохотой выпустил ее из объятий, все еще крепко держа за руки. Она поймала его голубой взгляд.

— Ты поэтому хотела, чтобы я уехал, Дина? Почему ты избегаешь меня? Потому что нас обоих тянет друг к другу?

Она уставилась на него в полном замешательстве. Что это? Только что она была бездумной, безответственной развратницей. Она еще никогда ни с кем так не целовалась — и вдруг отдалась Моргану так бесстыдно… Но здравый смысл начал потихоньку возвращаться к ней. Она припомнила, кто он и что они наделали. Кроме того, он наврал ее деду. Не пытается ли он окрутить ее своими искусными поцелуями и разговорами о любви? Не хочет ли он просто использовать ее неопытность? Безусловно, он способен на любой обман, чтобы добиться своего, и по каким-то одному ему известным причинам он хотел остаться в Кирстене.

Она оттолкнула его.

— Нет, — ее голос дрожал, — не поэтому.

— Но…

— Я знаю, кто ты на самом деле, — выпалила она. — Я видела твою школьную бирку с именем Морган. Я.., я не знаю, почему позволила себе целоваться с тобой, но ты больше и пальцем меня не тронешь. Я не могу доверять тебе.

Она почувствовала, как напряглись его мускулы. Лицо стало твердым и серым, как камень.

— Понятно.

Она посмотрела на него. Ветер растрепал его волнистые волосы. Глаза потухли и стали ледяными. Его лицо стало еще более красивым, и что-то в его выражении заставило ее пожалеть о сказанном.

— Почему бы тебе не рассказать Брюсу?

— Потому что… О, я не знаю, — прошептала она в отчаянии. — Я думала, ты и так уедешь.

— Но я не уеду. Ты должна сказать Брюсу, или я не уеду.

— Ну почему ты не можешь просто исчезнуть?

— Из-за тебя.

— Не ври! Я не выношу этого!

— Я не вру. Дина. Я хочу начать сначала. Но я не смогу остаться, если Брюс узнает. Я бы не мог жить с ним, зная, что я… И без того трудно жить…

— Я никогда не смогу тебе верить. Неизвестно, что ты можешь сделать.

— Значит, тогда ты веришь тому, что обо мне наговорила моя мать, — сказал он страстно. — Ты думаешь, что я такой необузданный маньяк. На самом деле все было не так. Дина. Откуда тебе знать о том, как я жил? О моей матери?

— Я знаю только то, о чем писали все газеты.

— Я и пальцем ее не трогал! Я не могу причинить боль женщине, тем более матери.

— После той трагедии она отправила тебя в эту школу, в Лоутон. Для твоей пользы, как она сказала, и потому, что боялась тебя.

— Да. Этот шикарный суд для неблагополучных подростков из богатых и знаменитых семей. — Он горько засмеялся. — Они пытались меня лечить, — сказал он с сарказмом. — Я не могу снова вернуться туда.

— Может быть, это самое подходящее для тебя место.

Он прижал ее к себе, и она задрожала, не в силах противиться его притягательной силе.

— Ни одному порядочному человеку не может подходить это место.

— А ты можешь быть порядочным человеком?

— Может быть, я всегда им был. Неужели тебе так трудно в это поверить? Возможно, преступление против порядочности заставило меня так поступить. Я хочу исправиться. Я буду очень стараться. Во мне всегда было так много злости. Я бросался на все и вся, пока не попал к вам! Твой дед открыл мне глаза.

Он долго молчал. Слышалось только журчание реки. По тому, как он разглядывал Кирстен, было понятно, как он мечтает здесь остаться. Наконец он сказал:

— Виноградники красивы даже зимой. Я мечтаю увидеть лозы в пышной зелени и в гроздьях винограда. Не видел более красивого места на земле. В природе и работе на свежем воздухе есть что-то целебное, говорит твой дед. Смешно, но за короткое время я впервые в жизни почувствовал, что здесь мое место.

— Нет, здесь не твое место, — закричала она. Ей казалось необходимым защитить себя и деда, как бы это ни было плохо с ее стороны.

— Это твое место? — спросил он грубо. — Я все про тебя знаю. Дина Кирстен, подкидыш, найденный у порога, а настоящая внучка уехала учиться. Это не более твое место, чем мое. Поэтому мое присутствие так тебя беспокоит? Я наблюдал за тобой. Я видел твою собственническую любовь к деду, видел, как ты смотришь на него, когда он говорит о Холли или общается со мной. Ты хочешь приковывать людей своей любовью.