По ту сторону моря

Язык размазывает по зубам шоколадную пасту, короткая челюсть усердно трудится.

Вот черт, думает он, Анхель прихватил бы пива.

Спустя некоторое время Эктор заговаривает: до Рождества чуть больше месяца. Заводит речь о вчерашней игре, о том, кто выиграет завтра, о своей девушке, которую зовут Лукреция. Тратит на нее все свои деньги, но не уверен, нравится она ему или нет, один глаз у нее косой – левый, нет, правый. Никогда не поймешь, смотрит она на тебя или нет.

Боливар затягивается и передает косяк Эктору.

Сворачивает другой для себя.

Слышит, как Эктор ерзает на скамье.

Тут они и ходят, говорит он.

Кто ходит, спрашивает Эктор.

Курьеры картелей.

Голос Эктора снова становится сдавленным.

Тут?

Точняк. Свет потуши от греха подальше.

Откуда ты знаешь?

Это их воды. Однажды ночью, по навигатору примерно в этом месте, Анхель клялся, что слышал, как обстреляли лодку. Из автоматов. Правда это или нет, не знаю, я все проспал. Ничего не слышал. В прошлом году в апреле Виктор Ортис и Пабло Тэ слышали тут ночью крики и выстрелы. Давай расскажу, как все было. Они потушили свет, просто сидели и слушали. Судя по звукам, какая-то лодка попала в беду, сказал Виктор Ортис. Не ходи туда, сказал Пабло, у меня жена и дети. Но Ортис завел мотор и зигзагами двинулся к месту. Пабло Тэ направил фонарь на море. Свет упал на лодку. И они потушили фонарь. Наблюдали за лодкой в темноте, и оба признавались, что их поразило одинаковое чувство: та лодка была пуста, но в темноте за ними следили с другой лодки, огней не зажигали, но лодка была набита людьми в капюшонах и балаклавах, с автоматами наготове. Затем Пабло Тэ прочел молитву, зажег и направил фонарь на первую лодку. Обычная рыбацкая лодка, только корпус изрешечен пулями, а в самой лодке ни души. После этого случая оба решили, что больше не станут заплывать так далеко. Может быть, те звуки издавали призраки. Или рыбаки, которых скармливали акулам. Скорее всего, так оно и было. А ты что думаешь, Эктор? Веришь в призраков?

Боливар растягивается на скамье и прикрывает глаза бейсболкой.

Он слышит это сквозь пелену сна. Ветер обезумел. Боливар выбирается из одной тьмы, чтобы угодить в другую, которая реальнее тьмы во сне. Сдвигает бейсболку, смотрит туда, где должна быть Луна. Море изгибается не в ту сторону.

Не может быть, думает он. Не могу поверить. Все случилось в мгновение ока.

Он пытается рассмотреть подсвеченный циферблат. Раздается рев, за ним следует грохот, когда волна ударяет в борт лодки. Холод воды пробирает до костей. Боливар отклоняется от удара, вытирая из глаз соляной раствор.

Эктор с криком просыпается.

Дальше – быстро, Боливар, весь скорость, черной жидкостью перетекает на нос. Лодка во тьме переваливается с гребня на гребень. Минуя Эктора – тот стоит на четвереньках, – кричит ему, чтобы вычерпывал воду. Сейчас Эктор не кажется ему настоящим, юнец съежился на дне лодки, которая тоже не настоящая, она Боливару мнится – пока эта мысль проносится у него в голове, тело движется на автомате.

Без перчаток он хватает холодный, как море, перемет, тянет леску, ладони в огне. За спиной вопит Эктор. Боливар кричит через плечо, чтобы тот вычерпывал, видит, как юнец хватает фонарь и светит в небо.

Мир, полный воя, как порождение сна.

Соль щиплет глаза. Я ослеп, думает Боливар. Затем включает налобный фонарик, шпиль света во тьме. Быстро подтягивает перемет, крепит к двойному кнехту, лодка кренится, когда он багрит акулу и втягивает на борт. Затем отцепляет акулу, при свете лампы заглядывает ей в глаза, неясное, мимолетное ощущение другого мира. Бьет акулу по голове, бросает в ящик.

Его работа сродни чуду, но пока он чувствует, что справляется, пусть и на пределе возможностей. Он уже вытащил и отцепил четырех крупных рыбин, леска натянута, наживка сделала свое дело. Шепотом ругает Эктора, который скорчился на корме, вопит и отказывается вычерпывать.

Он думает, ты понял, как только его увидел. Это было в его походке, его осанке, в этом крохотном подбородке.

Вода, осознает он, уже добралась до лодыжек. Он разворачивается к Эктору, криком велит вычерпывать, но голос относит в сторону. Подсекает перемет, шагает на корму, хватает ведро, привязывает к нижней скамье.

Шипят соленые брызги.

Вопли Эктора переходят в шепот.

Боже милостивый, пожалуйста, я не хочу умирать.

Вой ветра, который сочится сквозь тьму.

Час длится целую жизнь. Дальняя часть сознания Боливара что-то говорит, но он не прислушивается. Работает за двоих: вычерпывает воду, тянет перемет, вытаскивает рыбу за рыбой, бросает в холодильный ящик, который уже наполовину заполнен тунцом и несколькими акулами.

Это точно лучшее место, думает он. Еще пару часов – и начнет светать.

Он встречает удары волн, слыша, как Эктор всхлипывает. Время от времени юнец начинает вычерпывать, но прекращает, когда его накрывает волной.

Все очень просто, думает Боливар. Выжить. Беспрекословно исполнять то, что требуется. А мальчишка дурак. Ничему его не научишь.

На променаде из этой истории выйдет хорошая байка. Такого юнец точно не переживет.

Боливар оборачивается и рычит.

Очнись, мы справимся.

Это похоже на шепот. Осознание, что он игнорирует собственные чувства. Затем ветер меняет регистр. Сердце трепещет. Разум проговаривает словами то, что давно сказали ему чувства. Это еще не предел.

Лодку сильно встряхивает, и Боливара отбрасывает на спину. Их почти уносит в пасть волны. Он оборачивается и видит, как Эктор, сидя на корточках, целует ожерелье с распятием. Призывает мать, отца, Господа Бога.

Боливар запутался в леске. Он встает, выдирает крючок из рубашки, разрывая плоть на ребре.

Он смотрит в лицо урагану с северо-востока. На западе, вероятно, уже светает.

Как не вовремя, думает он.

Боливар хватает перемет, разделочный нож, начинает пилить леску. Когда та соскальзывает с носа, он поворачивается к Эктору, яростно дергает его за свитер, и они оказываются лицом к лицу. Эктор разевает рот, глаза жмурятся от прямого луча фонарика, от надвигающейся тьмы, распятие выпадает изо рта.

Боливар с силой встряхивает юнца.

Очнись, кричит он, пора уходить. Мы справимся. Ты просто должен вычерпывать. Мы утонем, если наберем еще воды.

Не поймешь, плачет он или пытается отереть глаза от морской пены. Затем начинает кивать. Подходит к ведру, хватает его обеими руками и, будто охваченный внезапной яростью, начинает вычерпывать.

Боливар заводит мотор.

В сером мареве Боливар правит лодкой и, яростно моргая, косится на компас. Наблюдает, как колеблется стрелка. Как валы заслоняют небо. Он бросает лодку в каждую ложбину, выжимая дроссель, потом замедляя ход. Каждый раз они съеживаются, принимая удар волны. На миг Боливар воображает, что они в доисторических временах, застигнуты вечной бурей, и время останавливает ход, и нет ни дня, ни ночи, ни расстояния, которое поддается измерению. Мир, каким он был когда-то или каким ему еще предстоит стать.

Он думает о Розе, мысли странствуют по ее коже к бедрам, к длинным костям ее бедер. После стольких лет, когда он просто смотрел на ее тело. Каждую ночь ложиться с ней в постель и навсегда избавиться от боли желания. Что он ей скажет. Вчера я был беден – сегодня богат, такова жизнь рыбака.

Давай-давай, кричит он Эктору, так-то лучше! Через пару часов выпьем по кружке пива.

Лодка погружается под воду, снова выныривает, Эктор поднимает голову, смотрит на Боливара – и цепенеет.