По ту сторону отражения

– Кто? – широко открыла я глаза. – Плохая… печень?

– Да. Это Лесковой подружка. Ее печень абсолютно не принимает алкоголь. Поэтому я ее так и зову. И уже не только я. – Хихикнула подружка. – Но ничего, я им всем еще устрою веселье в стиле «Ниночка развлекается с набором садиста». Алина ведь знает, на что я способна. Месть – моя слабость. Так что не бойся. Они тебя не тронут.

– А я и так не боюсь.

– Ну-ну. Все, скоро, наверное, «На краю» будут выступать, пошли к этой идиотской западной сцене. Чего только папашка Лизоньки не выдумал… Сейчас мы только Макса сделаем, и я возьмусь за Леска.

И Нинка потащила меня за собой, прекрасно ориентируясь в местности. Через пару минут мы были около небольшой импровизированной, но очень шумной сцене, на которой играли что-то веселое и бешеное четверо парней. Золотая молодежь, уже слегка набравшаяся, прыгала около сцены. Те, кто пока не дошел до нужной кондиции или не любил подобную музыку, сидели за столиками, которых и здесь было в избытке, как и угощений. Напротив сцены расположился уютный барменский уголок, где два ловких служителя стойки, едва ли не жонглируя бутылками, делали коктейли.

Именно около бара мы и нашли Влада. Сержа поблизости не наблюдалось.

– Отправила его подальше, чтобы рыло не увидело нас вместе, – пояснила Нинка. – Ой, коктейли, я тоже хочу коктейль!

– Нин, не надо, кто тебя домой потащит? – вздохнула я, вспоминая наш совместный поход в клуб.

– Да я только один, – подмигнула мне подруга и потребовала «Лонг айленд». – И будем ждать Макса. Где он шляется только? Эй, Вадик, не забывай о своей работе.

Выступление «На краю» началось только через полчаса. Разгоряченные гости Лизы не сразу отпустили вторую приглашенную команду, зато и Нинкину любимую группу встречали громко и радостно, как будто она лет эдак тридцать пять не то чтобы в нашем городе, во всем мире не давала концерты. И хотя счастливчиков, которые собрались на это мероприятие, было не так много, как в клубе «Горизонт», а всего лишь человек эдак двести (всего лишь? Да я столько народа на свой День рождения никогда пригласить не смогу!), шума было достаточно. Мы с Нинкой сидели за одним из столиков недалеко от сцены, и хотя Ниночке тоже хотелось туда, в число «отрывающихся» под громкие аккорды музыки Кея и его команды, она оставалась со мной. Ей не с руки было терять свой имидж правильной девочки в глазах местного бомонда, который и бомондом-то перестал казаться.

«На краю» появились на сцене одновременно, вызвав у всех веселящихся бурю эмоций. Парни из группы находились в привычном порядке. Кей – в центре, Арин и Филипп справа от него, Рэн – слева, Келла, естественно, позади всех, за барабанными установками, но это не мешало ему выделяться – его синяя голова была видна издалека. Все члены «На краю» были облачены в сценическую одежду преимущественно темных тонов, увешанную серебряными цепями и украшенную заклепками, ремнями и металлическими вставками, и, похоже, прибыли на заказной концерт сразу же после фотосъемки. Кратко поприветствовав всех, Кей выхватил микрофон, задорно поздоровался с народом, пообещал драйв и запел. Его чистый и сильный голос разнесся эхом по всей окрестности, наверное. В этой песне остальные музыканты должны были начинать играть чуть позже, лишь оттеняя игрой сильный голос солиста и постепенно набирая ритм.

Меня жадно хотели убить,Уничтожить меня желали.И мечтали навеки забыть.Но лишь Словом Божьим прогнали.

Я не любительница подобных тяжелых и, на мой вкус, депрессивных вещей, но вот Нелли просто тащится, хотя, по-моему, многое не понимает в лирике Кея. Я тоже не понимаю. Обычно. Но сейчас…

Да, всего лишь смогли изгнать:Мне, бессмертному, смерти не видно.Вас, проклятые, мне не понять…Да и вам меня тоже. Обидно?

– «Изгнание», – задумчиво провела рукой по волосам зачарованная Нинка, – одна из самых первых песен Кея. Красивая, да?

Для меня она была бы намного красивее, если бы имела не такую тяжелую обработку, но признать ее плохой я не могла. Все же Кей потрясающе пел. Не зря сейчас многие просто заслушались его, даже застыли и ожили только тогда, когда гитарные риффы, ритм бас-гитары и мощные ударные грянули в полную силу, словно создав эффект нахлынувшей тяжелой волны, смывавшей все на своем пути. Странная ассоциация – песня Кея и цунами? Но, наверное, не только у меня была такая ассоциация – ведь народ и отрываться стал только после того, как звучание песни поменялось и ускорилось, хотя эта «громкая и яркая» часть была довольно короткой, но выразительной.

Считали, не смог возродиться,И зря. Я ваш сон – страшный сон.Я прячусь в ваших сердцах и лицах.И имя мое… Имя мне – легион.

Последнее фразы, нерифмованные, он говорил почти шепотом, хриплым, усталым, но торжествующим.

Но я все равно вечно один.И я ненавижу быть собой.И тобой тоже.Кто же я?

Красивая барабанная партия Келлы завершила песню.

Цунами заснуло на пару мгновений.

– Великолепно! Как классно спел! Слышала, Катька, как люди без фанеры могут? Кеечка, я просто не могу! Я хочу тебя! И туда тоже хочу, – ныла Нинка. На Влада песня не произвела должного эффекта, он улыбался и играл свою роль, он никуда не хотел, когда как к сцене стекалось все большее количество народа. А я просто терла лоб, поправляя новоявленную челку, к которой все еще не могла привыкнуть. Последние строки, те самые, которые солист «На краю» проговаривал уже обычным голосом под замолкающий звук озлобленно-печальной гитары… О чем он хотел сказать? «Но я все равно вечно один. И я ненавижу быть собой. И тобой тоже. Кто я». Собой, тобой? Он что, как будто бы говорит о двух ипостасях? Двух ипостасях?

Меня озарило, и озарение это было совсем каким-то неэстетичным – меня словно по башке кто-то поленом приложил, а потом еще электрическим током ударил. Вдруг у Кея раздвоение личности? И все-таки Антон и Кей – это один и тот же человек?

Да ну тебя в баню. Какое раздвоение? Алиночка не стала бы встречаться с психопатом. Они братья, по всей видимости, которые когда-то не поделили мисс Лескову.

– Ты чего такая пришибленная? – похлопала меня по спине подруга.

– Катенька, все в порядке? – заботливо спросил Влад. Вообще-то они вынуждены были кричать из-за громкой песни – Арин вовсю старался со своей бас-гитарой, да и Келла не отставал от него.

– О, да, просто немного голова заболела, – отвечала я им, понимая, что от такого вот открытия у меня даже руки стали немного трястись. Раздвоение личности?! Как так?

Что за бред? Какое раздвоение личности? Они братья! Даже на фото ты их видела! Вот дура. Такое только в кино бывает. Катя, кошмар, твое ай-кью постепенно уменьшается в размерах. Печально.

– Я все-таки пойду к сцене! – решила Нинка, – Чувствую, как музыка меня зовет!

Я кивнула ей. Она действительно упорхнула, затерявшись в гостях, а я осталась сидеть, погрузившись в пучину своих дурных мыслей. Влад, тонко чувствовавший настроение любой девушки, ничего не говорил и не мешал думать. Он один создавал видимость, что мы с ним – парочка, заслушавшаяся песнями популярной группы.

А я теперь уже внимательно слушала все тексты песен Кея, зная, что он сам их пишет, а ведь в любом тексте, а особенно в лирическом, автор, как говорит Томас, оставляет отпечаток своей души или чувств, если тебе так будет угодно. Вдруг я вновь услышу какие-то намеки на… раздвоение… хм… личности Кея? Вроде бы ничего такого я больше не услышала. Единственное, что привлекло мое внимание, оказалась композиция «Сестра мертвой гиены», которая на первый взгляд показалась мне достойной композицией о любви.