По ту сторону памяти

В такие минуты Ольга чувствовала себя членом большой и дружной семьи. О прошлой жизни, полной горечи, скандалов и унижений, она почти не вспоминала. Это был дурной сон, просто сон, а то, что происходит сегодня в ее доме – это и есть жизнь, настоящая, похожая на праздник, наполненная любовью и теплом.

В июле в гости пришла Лариса Матвеевна, одобрила дворик, который теперь смотрелся совсем иначе, похвалила гамак, а потом шепнула:

– Новости есть. Поговорить надо.

А главной новостью было то, что Яков опять поселился в общежитии.

– Не срослось у него что-то там, с женщиной этой. Выгнали или сам ушел – неизвестно. А что известно – пить опять начал. На работе его понизили в должности, а если так пойдет – могут просто уволить.

– А мне что до этого? – беззаботно спросила Ольга.

– Тебе? – изумилась директриса. – Ты не понимаешь? Ты его жена по сегодняшний день. Здесь его дом. Здесь его дети. Я тебе когда говорила – подавай на развод. Неспокойно мне что-то. И попроси Рашида замок сменить. А я, если узнаю что-то новенькое – сообщу.

Август выдался очень жарким, но ближе к вечеру зной спадал, словно осень потихоньку начинала осваивать свою территорию.

Надо было выходить на работу – готовить библиотеку к новому учебному году: перемыть окна, добавить полки, привести в порядок картотеку, подклеить и обернуть особо зачитанные книги – обычные дела библиотекарши. А ещё хотелось развесить по стенам портреты писателей и поэтов в тонких рамочках. И была ещё одна мечта – организовать крошечный уголок – что-то типа читального зала – прямо на полу. Шахноза обещала отдать старый коврик, останется добавить несколько подушек и там можно будет собираться и читать вслух. Это здорово подойдет для малышей.

Ольга с изумлением прислушивалась к себе – её, столько лет проработавшую педагогом, совершенно не тянуло в класс, на прежнюю должность. Она уже привыкла ложиться спать пораньше, а вставать чуть позже; привыкла к строгой тишине библиотеки, в которой даже отъявленные озорники разговаривали вполголоса. Она не несла ответственности за оценки и поведение своих учеников и не должна была больше тратить вечера на родительские собрания. А дети – её любимые ученики – всё равно были рядом. Они, как бабочки на свет, тянулись в небольшое помещение, которое Ольга изо всех сил старалась сделать удобным, комфортным, привлекательным. Она была уверена, что многое начинается именно с того момента, когда ребенок берет в руки книгу – не по принуждению, не потому, что этого требует школьная программа, а просто по велению души, потому, что хочется, потому, что подружка посоветовала. И она пыталась стать этой подружкой – подсказать, посоветовать – и радовалась, когда читать начинали дети, совершенно не проявлявшие интерес к книгам.

А ещё – и она знала это с прошлого визита – ей предстояло на несколько дней лечь в больницу.

– Это ненадолго, – сказал ей тогда Константин Львович и, поймав испуганный взгляд Ольги, поспешил успокоить ее:

– Всё нормально, абсолютно нормально, просто иногда мы проводим более обстоятельную проверку. Нужно было раньше, но я бы хотел совместить это с приездом профессора Касминского. Он пробудет у нас неделю. Так что, 25-го августа мы тебя ждём. На 2-3 дня, не больше.

Лады?

– Да, конечно, лады.

Она ничего тогда не рассказала детям, но в начале августа сообщила Владе.

– Как вы тут без меня, справитесь?

– Ну, мам, ты прямо, как маленькая. Только мы уже взрослые, забыла?

Гуля и так у тети Барно пропадает целыми днями. И это всего-навсего три дня. Всё будет нормально.

"Все будет нормально". Эти слова повторяла Ольга в автобусе, но на душе было неспокойно.

Почему ей предложили лечь в больницу? Разве нельзя те же анализы делать амбулаторно, как это делалось раньше? Что нового может увидеть профессор Касминский? Того, что не видит Константин Львович? Она с абсолютным доверием относилась к своему лечащему врачу. Он умел двумя-тремя словами снять её тревожность, вселить уверенность. И да, он не профессор, но очень знающий врач. Она достаточно наслушалась о нем, когда лежала в больнице и от пациентов, и от медсестер, для которых он был Бог и царь. Его не боялись, зато любили и уважали безмерно все – от врачей-коллег и до нянечек. Что ж, раз он сказал – значит, так надо. Она вернётся прямо перед началом учебного года, а ей так хотелось провести вместе с дочками эту последнюю неделю каникул: сходить в кино, поесть мороженое в единственном кафе их городка.

И вот ещё… Гульнора… Она просто живёт у Барно. Это не дело. Да, эти соседи стали их семьёй, но Ольга предпочитала держать дистанцию – тонкую, незаметную на первый взгляд, грань. Там своих детей пятеро, так ещё и Гуля не вылезает из их дома. Да, они с Дилечкой очень дружны, просто, как сёстры, а Батыр, Дилин брат-близнец, он глаз с её Гульноры не сводит. Такие вещи всегда видны со стороны. Интересно, чувствует ли это ее дочка.

Приеду – поговорю с ней серьезно, – решила Ольга.

Автобус потряхивало на неровностях дороги, и она, незаметно для себя, задремала.

8

27-го августа был день рождения близнецов – Дильбар и Батыра. 13 лет. Дата. Барно очень сожалела, что Ольги не будет на их празднике.

В семье Рахимовых дни рождения отмечали с размахом – гостей было много. Если это было в теплое время года, то отмечали во дворе, и тогда гуляли всей улицей. Иногда приезжали гости из Самарканда и Хивы. Рашид ставил козлы, на них доски, сверху скатерти – вот и столы. Посуду и стулья собирали у соседей – без места никто не оставался. Гуля с утра крутилась у них на кухне – помогала, а Влада присоединилась чуть позже. Рук хватало – под руководством Барно готовили дружно, весело.

Таким же веселым было и застолье. Расходились всегда поздно – ближе к полуночи.

Когда накрыли сладкий стол, Гуля обняла старшую сестру:

– Влада, я тут ночевать останусь, а ты иди. Посуды полно, помогу тёте Барно всё разобрать. Всё равно завтра воскресенье.

– Да-да, что я тебя не знаю? Хочешь позавтракать повкуснее?

– Каждый труд должен вознаграждаться, – Гуля изрекла это с таким торжественным видом, подняв вверх тонкий пальчик, что обе покатились со смеху.

– Ладно, оставайся, а я пойду потихоньку. Мур уже соскучился, наверно, полдня один. А тетя Барно вообще-то знает?

– Конечно, знает. Это меня Диля с Амирой попросили помочь.

– Давай, спокойной ночи.

Дома налила молока Муру, немного почитала на ночь и легла, размышляя, какое это счастье – иметь такую большую семью и столько друзей – со всей махалли. С горечью осознала, что не может припомнить такого случая, когда им приходилось занимать стулья или тарелки. Дни рождения в их семье справляли совсем иначе. Хотя чаще не справляли вовсе.

Она погасила свет, ещё некоторое время слыша громкие голоса, доносящиеся со двора соседей. А потом провалилась в сон.

Проснулась от света и долго щурилась, не понимая – уже утро? Так быстро?

И вдруг увидела отца, стоявшего, слегка покачиваясь, в проёме двери. Его глаза недобро блестели каким-то новым, безумным блеском.

– Вот мы и проснулись, – непривычно тихо произнес он. – А где все? Ольга где? Шляется? – он грязно выругался. – Стоит уехать на работу, а она тут же за порог. – Он закрыл дверь на ключ, сделав шаг в сторону кровати. – Все вы такие, все. А ведь я сказал, что приеду навестить? Сказал. Не поверили. Мне все не верят, – он по прежнему говорил очень тихо, непривычно тихо, одновременно расстегивая толстый брючный ремень.