По ту сторону песни

– Тогда придется тебя уволить.

– И это станет твоей ошибкой!

– Ты права, – притворно вздохнул он и хитро прищурился. – Кто ж еще будет со мной сидеть до ночи в такой духоте и чихать от пыли над старыми бумажками?

– Да уж. Так себе план на вечер, – скривилась Вита.

– Тебе не обязательно задерживаться. Если у тебя другие планы – пойму.

– План был, но сорвался. Если бы не сорвался, то даже под угрозой увольнения не стала бы задерживаться, дорогой начальник! Я ни за что не пропустила бы концерт Анфисы, если бы его не отменили.

– Кто такая эта Анфиса?

– Да ладно! – непритворно изумилась Вита. – Мегапопулярная певица! Не может быть, чтобы ты о ней не слышал.

– Я не поклонник современной попсы. Мне подавай старый добрый рок.

– Попсы! – возмущенно фыркнула Вита. – Сразу ясно, что ты не знаком с творчеством Анфисы! Но даже если ты не ее поклонник, не мог о ней не слышать! О ней кто только не пишет. Особенно в свете ее романа с бизнесменом Шестаковым.

– О Шестакове слышал, но светские хроники меня не интересуют.

– Ясно. Хотя… если ты не слышал, как поет Анфиса, то много потерял.

– Ладно. Почти уговорила. На следующий концерт схожу с тобой.

– Если они еще будут, концерты. Анфиса внезапно исчезла, – огорченно вздохнула Вита, поднялась и направилась к выходу. Роман проследил за ней взглядом и, ощутив укол совести, подумал, что надо бы рассказать Вите всю историю, чтобы знала, во что он ее втягивает. Она – славная девушка, а из-за этого дела у них могут быть проблемы.

Когда за Витой закрылась дверь, он с неприязнью посмотрел на папки, а затем вошел в Интернет и отыскал ролики с выступлениями певицы.

Старый автобус всю дорогу дребезжал, «жалуясь» на жизнь, «кашлял» изношенным мотором и нещадно дымил. В салоне отчаянно воняло соляркой, и Анфису начало укачивать. Она пошарила в карманах в поисках карамельки или мятной жвачки. Но карамель она не ела, а жвачка осталась в сумочке, а значит, в прошлой жизни. Анфиса привалилась щекой к грязному, но холодному стеклу в надежде, что тошнота отступит. Дотянуть бы до нужной остановки! Всего-то ничего осталось. Желая отвлечься, Анфиса мысленно принялась вспоминать по списку все, что собиралась купить на рынке, – от продуктов до кухонной утвари. Но и это удавалось плохо. Сидевшие впереди женщины на весь салон обсуждали некую Клавдию, которая нагло оттяпала у одной из собеседниц полметра участка, установив забор не там, где следовало. А за спиной прыщавый подросток слушал музыку в наушниках, и долетавшее до слуха монотонное «биц, биц, биц» выклевывало мозг.

На очередном ухабе автобус чуть не растерял свои плохо прилаженные железяки, из-за чего желудок Анфисы подскочил, казалось, к самому горлу. Она торопливо зажала рот ладонью и ринулась к выходу. Как вовремя автобус остановился! Анфиса вылетела на улицу. И прежде чем двери захлопнулись за ее спиной, она успела услышать, как одна из теток все так же на весь салон объявила:

– Девка, видать, беременная! О как скрутило!

Беременная… К счастью или к сожалению – нет. Анфиса согнулась, уперлась руками в колени и крепко зажмурилась, а затем сделала медленный вдох-выдох. Свежий воздух быстро привел ее в чувство, тошнота отступила, Анфиса отерла ладонью взмокший лоб, сверилась с расписанием и увидела, что следующий автобус будет только через сорок минут. За это время можно и пешком дойти. Она откинула за спину заплетенные в две косы волосы, сняла куртку и двинулась по пыльной обочине в сторону города.

В пути она то и дело оглядывалась, проверяя, не едет ли машина, но не за тем, чтобы попросить водителя подвезти до города, а наоборот, чтобы вовремя уйти с обочины. Ей не хотелось к кому-либо подсаживаться, поддерживать неинтересный разговор и отвечать на чужие любопытные вопросы. Но дорога оставалась пустынной. Хоть в этом повезло.

Вскоре показалась первая на пути деревня. Анфиса зашла под козырек пустой остановки и присела на скамейку отдохнуть. По ту сторону дороги раскинулся зеленый луг, похожий на тот, что был рядом с ее домом, и она невольно вспомнила странность, которая случилась с деревом. Почему за одну ночь оно засохло с одной стороны, а с другой так и осталось зеленым? Связано ли это как-то со вспоровшей землю трещиной?

Спохватившись, что время уходит, Анфиса поднялась. Пусть ее дни теперь не подчиняются расписанию, но на рынок лучше прийти пораньше, чтобы застать свежую зелень, рыбу и домашнюю ряженку. Помимо продуктов Анфиса планировала купить посуду и всяких нужных в хозяйстве вещей, а потому домой собиралась вернуться на «такси»: возле рынка на специальном пятачке дежурили в ожидании нагруженных покупками клиентов частники. Жительницы деревень, которым было по пути, объединялись и брали машину на всех. Анфиса не хотела ни к кому подсаживаться, поэтому машину зарезервировать нужно пораньше.

Она поправила завязанную на талии куртку и только тогда заметила, что находится на остановке не одна. Из-за мешковатой одежды, худобы и несоразмерно длинных конечностей Анфиса приняла этого присевшего на край скамейки человека за подростка. И лишь когда он к ней развернулся, увидела, что его загорелое лицо с мелкими чертами испещряют морщины, а кустистые брови – белые, будто припорошенные мукой. Голову пожилого мужчины покрывала старомодная фетровая шляпа, тощие запястья торчали из обтрепанных рукавов явно короткой ему болоньевой куртки. Незнакомец таращил на Анфису по-детски круглые глаза, и она, смутившись, кивнула в знак приветствия.

– Хы-хых-х! – протяжно выдохнул старик и дернул рукой, в которой держал поводок. Анфиса невольно опустила взгляд, ожидая увидеть кудлатую беспородную собачонку, но с изумлением обнаружила розового, в засохших пятнах грязи поросенка.

– Хых! – снова то ли вздохнул, то ли фыркнул странный незнакомец, а поросенок задрал вверх пятачок и приветственно хрюкнул. Анфиса засмеялась и протянула поросенку руку. Тот смело ткнулся влажным пятачком ей в ладонь. Ощущение было необычным и неожиданно приятным. Анфиса осмелела и слегка почесала животное за ушком, а затем, спохватившись, что не спросила позволения у хозяина, подняла на него взгляд. Но незнакомцу, похоже, понравилось то, что его питомец вызвал симпатию: он скривил набок рот, что, видимо, означало улыбку, и часто-часто заморгал. Анфиса снова погладила поросенка и выпрямилась.

– Мне пора! – сказала она и тоже улыбнулась. Поросенок с хрюканьем обнюхал ее кроссовки, а незнакомец снова «хыкнул».

Анфиса уже развернулась, чтобы уйти, как вдруг услышала:

– Пти-ичка…

– Что? – удивленно спросила она и оглянулась. Лицо мужчины жалобно скривилось, словно он собирался заплакать, уголок рта поехал к уху, а глаза увлажнились.

– Птичка, – выдохнул он, указал пальцем на небо, а затем резко опустил руку. – Хы-ы-ых! Нема!

Не понимая, что он хочет ей сказать, Анфиса на всякий случай кивнула и состроила скорбную мину.

– Нема, – повторил чудаковатый старик, собрал губы в трубочку и громко выдохнул. Анфиса развела руками, вежливо улыбнулась и попятилась. Убедившись в том, что он так и сидит на лавке, пася поросенка, она развернулась и торопливо отправилась прочь.

За все время пути ей больше никто не встретился. Но когда до города оставалось совсем немного, Анфиса заметила, что впереди путь усеян темными кляксами. В первый момент она приняла их за земляные комья или коровьи лепешки, но когда подошла ближе, увидела, что «кляксой» на самом деле оказалась мертвая ворона. Анфиса вздрогнула и аккуратно обошла ее. «Пти-ичка, хых!» – вспомнила она слова незнакомца с остановки и торопливо миновала остаток пути, стараясь не смотреть на усеивающие дорогу тушки птиц. А когда увидела впереди парковку с машинами, перешла на бег. Но даже пробежка не помогла избавиться от неприятного осадка. Слышала ли она утром птичье пение?