По ту сторону Стикса
Шрифт:
Я легко поймал свободный конец цепи, сделал несколько шагов навстречу противнику и, набросив петлю из звеньев на запястье его руки, все еще сжимавшей набалдашник, резко дернул. На этот раз хруста не было – но я знал, что это очень больно. Рука судорожно разжалась, и я безжалостно сдернул с нее свое оружие, наверняка, обдирая ему кожу едва ли не до мяса.
Повеселились и хватит. Кто поручится, что их не трое? Да и второй вот-вот вступит в бой.
Я поймал набалдашник, машинально свернул свою подружку, чтоб не мешалась, и припустил вдоль проулка. Что-то мне подсказывало, что преследовать не будут.
Но это нападение не случайность, охотились именно за мной, и что-то мне подсказывало, что не просто с целью припугнуть.
На набережной послышались голоса – похоже, что кто-то из материковых туристов. Только что-то больно далеко они забрались от улицы баров. Покатилась железная банка, заполняя своим бряцаньем все пространство.
– Додо, ты уверена, что нам сюда? Здесь пустынно, – заныл голос.
– Не хнычь, этот грешный бар должен быть где-то здесь.
– Может, вернемся?
– Ага, чтоб тот вурдалак, которому ты двинула по яйцам, встретил тебя с распростертыми объятьями? Он наверняка еще и другую изморозь подтянет, так что шевели каблуками, пока задницу не отморозили, – хозяйка богатой лексики бодро шагала вдоль набережной в туфлях на высокой платформе, следом за ней словно плащ струился какой-то сверкающий шарф, голову закрывала гигантская вязаная кепка, из-за козырька которой рассмотреть лицо было невозможно. Ее подруга, вся съежившись и дрожа, как щенок, семенила сзади.
– Здесь же никого нет, тебе не страшно?
– Не дрейфь, прорвемся.
Никуда они не прорвутся. Они уже на границе "прииска", идти дальше – только искать приключения на свои головы, ну или на то, что они так боятся отморозить. И зачем только две эти дурехи остались после комендантского часа? Я говорил Фрэю, что резервация пока еще не в том положении, чтобы развлекать туристов всю ночь напролет – при этом недостаточно расставить по углам своих головорезов. Нам хватит нескольких случаев, нет, наверно, даже одного, чтобы вся его "рекламная" компания полетела к чертям собачьим. Одно дело антураж опасности, и совсем другое – труп твоего ровесника, вывозимый в черном мешке после гулянки.
Я постарался выйти из тени здания так, чтобы не напугать подружек:
– Девушки, не ходите туда, там нет никакого бара и дальше идти действительно опасно.
Мой вид не внушал доверия, и я прекрасно это знал. Но скорее всего принцип " не доверяй никому, даже себе" – это рефлекс, вырабатываемый только в резервации.
– И что, здесь поблизости нет ни одной кафешки? – бойкая девица в кепке стала переходить улицу по направлению ко мне.
Откуда они только свалились? Кафешка? Зачем? Есть небольшая забегаловка в корейском квартале, но она только для своих, да и квартал находится совсем в другой стороне.
– Нет.
– Додо, я замерзлааа, – у второй девицы действительно зуб на зуб уже не попадал – мини-юбка и тонкая куртка не для ночи на реке. – Я до утра не доживу.
– И что нам теперь, возвращаться? – из-под кепки на меня смотрели два огромных голубых глаза.
– Придется, – вариантов у них действительно не было. Но после нападения на меня, я уже не
был уверен, что они смогут добраться обратно в целости и сохранности. – Могу проводить.Предложение звучит еще подозрительней, чем выглядит моя внешность. Но, похоже, им было наплевать.
– А что, желтоглазенький, может, приютишь беззащитных девушек до открытия ворот?
Я опешил.
– Ты что, – зашипела замерзшая девица, – он же из этих уголовников. Неизвестно, чем еще дело обернется.
– Да ладно, – отмахнулась Додо, – смотри, какой щупленький. Справимся если что.
Действительно, если принимать во внимание платформу, я был ниже обладательницы кепки и на вид гораздо дохлее этой отчаянной девки.
– Ну что, наш хилый рыцарь, – она подхватила меня под локоть, будто отрезая дорогу к отступлению, – не оставишь дам в беде?
Что мне оставалось? Тем более ее повадки, и манера общаться так живо напоминали мне кое-кого в юности. Если представится возможность, надо будет обязательно познакомить барышню с Фрэем.
В моей квартире девчонки освоились быстро: покосились на немытые полы и вежливо попросили разрешения не снимать обувь. Они всерьез полагают, что у меня есть тапочки для гостей?
– Рыба, поставь чайник, – скомандовала Додо, – а я пока полы тут вымою.
И еще они всерьез полагают, что у меня есть чайник и ведро. Я уселся на кухонную табуретку и с философским спокойствием стал наблюдать за их забавной суетой. Хоть и безбашенные, они мне нравились, от них не разило отчаянием, агрессией и безысходностью.
– Может, тогда салат настругать по-быстрому, – не найдя чайник, замерзшая выдвинула еще более невероятный план.
Познакомившись с пустым холодильником, девка совсем приуныла:
– Если ты не готовишь, то что ты ешь?
– Я мастерски варю пельмени.
Ну, а если честно, есть дома мне никогда не приходится. Всегда можно пойти в корейский квартал или в свой "Плутоник": там накормят, развлекут беседой и последними слухами. У Фрэя вообще страсть к дорогим ресторанам, посещать он их не может, но не без удовольствия заказывает доставку на дом.
– Не те мужики сейчас, не те, – глубокомысленно изрекла Додо.
– Какие же те? – поинтересовался я.
– А чтоб оставить его с двумя грудными младенцами на сутки и вернувшись найти всех троих не только живыми, но с приготовленным ужином и в чистой квартире.
Я хохотал долго, до слез.
– А ты роли не путаешь? Где ты таких вообще видела?
– Мой отчим такой, – пожала она плечами. – И причем здесь роли? Нужно уметь все. У тебя, кстати, кран в ванной протекает, если дашь ключ, я тебе его подтяну.
Я перестал улыбаться, ключа у меня тоже не было.
– Ты смеешься, – кажется, не в привычках Додо было молчать, – а вот у нас в колхозе…
– Где?
– Ну в деревне моей бабки, по старой привычке все колхозом зовем. Бывало, выйдешь утром с косой в поле: трава зеленая, роса холодная, а вокруг ни души – потому что некому косить-то. Вот я и кошу. Однажды мужики мимо шли, говорят, Наташка, что ты не бабьей работой занимаешься, давай мы тебе за бутылку покосим. Я сдуру согласилась, так они мне минут через десять погнутую косу обратно притащили, пришлось еще выправлять.