По ту сторону тайны
Шрифт:
– Паша, зачем тебе еще и это?..
– Ну для расширения кругозора…
– Так залезь на склон и расширяй хоть до опупения!
Понял, не дурак. Оставив недовольного Тарасова наедине с Пьером, я все же забрался на самую верхотуру, с некоторым трудом продравшись через кусты. И, оказавшись наверху, незамедлительно убедился в правоте старого вояки: во все стороны до самого горизонта простиралось поле, заросшее сочным ярко-зеленым травостоем, настолько крепким, что колеи от двух тяжелых джипов я отыскать не смог – жесткие стебли выпрямились, скрыв все следы нашего пребывания. Опять же к югу, откуда мы прибыли, рельеф несколько повышался, в противном случае даже и пытаться что-то рассмотреть нечего было и думать – трава, что называется, по пояс. И овражек, служивший нам временным убежищем,
– Убедился, Фома неверующий? – насмешливо поинтересовался Тарасов, стоило мне в буквальном смысле слова съехать на пятой точке по склону и остановиться у самого «бобика», едва не упершись ногами в колесо.
– Ага, – ухмыльнулся я в ответ. – Чего спать не идешь?
– Тебя жду. А то опять накосячишь, – не остался тот в долгу.
И заржал, когда я жестом объяснил, какой величины рыбу ему надо поймать.
Осознав всю бесперспективность как-либо уязвить непробиваемого военного, я забрался в родное кресло, натянул бандану на глаза и незаметно для самого себя погрузился в царство Морфея. Снился мне почему-то шкафоподобный тип в камуфляже, лицом удивительно похожий на Тарасова, который при помощи пенделей и русского матерного пытался вбить в меня основы строевой службы, впрочем, без особого успеха. Закончилось все тем, что он принялся орать мне в ухо: «Вставай!», когда я на сотом отжимании распластался на земле. Я мычал что-то невразумительное в надежде, что ему надоест и он отстанет, но тип оказался на редкость упорным…
– Паша, вставай!..
– А?! Что?!
– Подъем, рядовой! – уже откровенно потешаясь, рявкнул Тарасов так, что я рефлекторно вскочил на ноги – вернее, попытался – и вполне ожидаемо сначала зацепился темечком за дугу безопасности, а потом снова рухнул в кресло. Спинка-то наклонена, а я спросонья и не сообразил.
Несколько секунд я силился осознать, что стряслось и почему я ничего не вижу, потом майор сдернул с моей головы бандану и буркнул с сочувствием:
– Ничему-то вас в ваших академиях не учат… небось и Устав караульной службы только в библиотеке видел, на полочке?
– Угадал, блин! – огрызнулся я. – И насчет рядового ошибся. Меня в младшие лейтенанты разжаловали, чтобы совсем уж ниже плинтуса не опрокинуть, когда увольняли с «волчьим билетом».
– Вот как? Исключение, значит, сделали…
И ни капли раскаяния во взгляде. Ну что за человек?..
Я все-таки выбрался из машины и до хруста в суставах потянулся – вопреки ожиданиям, никто на мои законные два часа сна не покусился. Тарасов хоть и та еще скотина, но отнюдь не сволочь. Судя по довольному виду Гюнтера, тот тоже на славу оттянулся. Пьер же выглядел как всегда, и в охотничьем камуфляже умудряясь оставаться эталоном элегантности.
– Пять минут на оправиться, и погнали! – не теряя времени, объявил майор. – А то какое-то у меня предчувствие нехорошее, коллеги…
Что характерно, оные предчувствия Тарасова не обманули. Поначалу, где-то час, ехали спокойно и даже неторопливо, так что я несколько расслабился, убаюканный мерным покачиванием джипа, а потом майор что-то заметил и высказался предельно емко и отменно непечатно.
– Что?! – вскинулся я, сдерживая зевок.
По левому, так сказать, борту тянулась опушка того самого леса, что я давеча рассмотрел, забравшись на склон оврага, то есть поле мы все-таки пересекли и уже довольно долго двигались вдоль массива, периодически объезжая скопления кустов, по большей части колючих. Справа тянулась обширная, заросшая травой проплешина, по которой бродяга-ветер периодически пускал волну, попутно завывая в дуге безопасности «бобика». Сзади никого, хоть майор и опасался погони. Впереди, впрочем, тоже. В общем и целом ничто не
предвещало беды, как пишут в приключенческих романах.– Дым, – коротко буркнул Тарасов.
– Где?!
– Ты, Паша, совсем слепой, что ли? Вон, прямо по курсу.
Оп-па! А майор-то прав! Если приглядеться, впереди, почти у самого горизонта, в небо поднимались целых пять тонюсеньких черточек. И как он умудрился с такого расстояния засечь?! Силен мужик, ничего не скажешь.
– Думаешь, аборигены?
– Уверен, – выпустил сквозь зубы воздух Тарасов. – Это тебе не банальные костры. До них километров десять, не меньше. Прикинь, какие это столбы, если мы их отсюда видим?!
– Стоянка?
– Если бы… На дневке никто таких пиротехнических шоу не устраивает. Нет, Паша, гораздо хуже. Это тризна.
Видимо, удивление было написано у меня на лице огроменными буквами, потому что Тарасов невесело ухмыльнулся и пояснил:
– Похороны. У кочевников принято зарывать мертвецов в землю, но только если они умерли, скажем так, от естественных причин – болезни, старости ну или там хищник задрал. А вот если человек убит врагами – то только так, со спецэффектами. Причем из-за одного убиенного они такой пал устраивать бы не стали, костры очень большие. И их пять, понимаешь, Паша?! Такое ощущение, что полплемени кто-то в расход пустил.
Я, не сдержавшись, удивленно присвистнул.
– Теперь понятно, откуда у леса разведчик взялся, – продолжил между тем рассуждать майор. – Убили их, скорее всего, либо вчера утром, либо ночью, соответственно, племя на уши встало. А тут мы, такие красивые, нарисовались. Продолжать или сам догадаешься, чем это чревато?..
– Черт! А пулемета-то у нас и нет…
– Не о том жалеешь, – хмыкнул Тарасов. – Тут одним пулеметом не отобьешься. Сюда бы сейчас роту «фортификаторов» или отделение-другое «мародеров» при полном фарше, вот тогда можно было бы попробовать потрепыхаться… А так… Скорость – единственное наше спасение.
– А чего тогда ползем?!
– Не мешай, я думаю.
Ну думай, думай. Может, чего и надумаешь, мыслитель.
Впрочем, я сразу же убедился, что был к нему несправедлив – майор не стал принимать решение единолично, аккуратно сместил машину к самому лесу и остановился под прикрытием немного выступающей из массива купы деревьев. Второй джип встал рядом. Судя по обеспокоенным лицам Пьера и Гюнтера, дымы они тоже заметили. Панике, кстати говоря, никто не поддался. Дражайший шеф выслушал соображения Тарасова с самым непроницаемым видом и с его предложением спорить не стал. Да, честно говоря, другого варианта и не было, так что мы незамедлительно приступили к воплощению немудреного плана в жизнь – расселись по экипажам и рванули к горизонту с максимально возможной скоростью, стараясь держаться аккурат между лесом и кострами.
К нашему счастью, массив постепенно изгибался в противоположную от потенциальной опасности сторону, и с каждым километром мы понемногу удалялись от, надо думать, погруженного в уныние стойбища. Хотя, может, и вовсе не в уныние – распираемые праведной яростью аборигены сейчас могли водить вокруг огненных «могилок» хороводы, накручивая себя перед грядущей схваткой с супостатом. Как бы то ни было, попасть в ряды этого самого супостата нам совершенно не улыбалось. Поэтому на усилившуюся тряску я внимания не обращал, не отводя напряженного взгляда от густеющих столбов. Дым был черный и жирный, но обогнули мы место погребения на достаточном расстоянии, чтобы тошнотворный запах паленого мяса до нас не донесся. В противном случае я бы наверняка проблевался, а так обошлось без эксцессов.
Против ожидания, самое опасное место мы миновали без приключений, чему порадовался даже дубовый Тарасов, украдкой облегченно выдохнувший, когда дымы остались у нас за спиной. Тем не менее расслабляться он не спешил и скорость не снизил, в чем я его горячо поддержал. Уж лучше потрястись на кочках лишние полчасика, чем оказаться нанизанным на копье. Впрочем, тут я несколько преувеличил, «нулевка» от такого примитивного оружия наверняка бы оберегла. Но все равно: заполучить стрелу в глаз тоже приятного мало. Тем более пулю – огнестрела у кочевников хоть и мало, но, думаю, по такому случаю в закрома они наверняка залезли.