По ту сторону зеркала

Вот уже десять минут худой коротко стриженый бармен кафе «Золотой стандарт» наблюдал за молодым человеком яркого кавказского типа, сидевшим у окна. У того были блестящие черные волосы, густые широкие брови, сходящиеся на переносице, карие глаза и большой характерный нос. Красивой формы смоляные усы завершали классический вариант горца. Он был широкоплеч и коренаст. Темно-серый костюм сидел очень ладно и привычно. Начищенные до блеска ботинки говорили об аккуратности и хорошем вкусе владельца.

Бармен его хорошо знал. Знал, какое мороженное предпочитает его девушка, какие сигареты курит он сам. Парочка была постоянной в этом заведении и подолгу просиживала здесь не реже двух раз в неделю. Они обычно заказывали пиво, или кофе с мороженым. Иногда «Мартини».

Сейчас перед молодым человеком стояла нетронутая чашка черного кофе, уже холодного и совершенно не пахнущего. В руках он крутил какую-то вещицу, пристально разглядывая ее со всех сторон. Это была крошечная алая коробочка. Молодой человек явно нервничал, то и дело открывая и закрывая ее. В очередной раз он откинул крышечку и вынул сверкающее золотое кольцо. Зачем-то примерив его на свой безымянный палец, а затем на мизинец, он убедился, что размер маловат, хоть это было очевидно.

Оставив в покое предмет, мужчина потер пальцами нахмуренный лоб: «Сегодня сказать или потом?». В который раз он задавал себе этот вопрос и не находил на него ответа. Было видно, что невозможность решения нелегкой задачи доставляла ему немалые муки. «Нет, не смогу глядя ей в глаза», - наконец пришел к выводу он и вернул свадебное украшение на место.

Он медленно водил глазами по сторонам, и, в конце концов, уставился в оконную витрину, наблюдая за мелькавшими прохожими на улице. Вдруг его напряженное лицо расслабилось и приобрело мягкость, губы растянулись в приветливой улыбке, и он помахал кому-то рукой. Через несколько секунд в дверях заведения показалась девушка, которая, радостно сияя, направилась к нему. Мужчина живо поднялся ей навстречу, торопливо сунув руку в карман и пряча там красную коробочку.

Окинув взглядом стройную фигуру, затянутую в голубые джинсы и облегающий белый свитер, он притянул ее к себе и нежно прикоснулся губами к щеке:

– Здравствуй, Настенька!

– Здравствуй, Шамиль!
– ответила девушка и вспыхнула.

Они сели за столик и, взявшись за руки, начали весело болтать, смеясь и перебивая друг друга. Затем поели мороженого, неторопливо поднялись и, помахав на прощание немногочисленным в это время суток посетителям и скучающему бармену, направились к выходу. Спустя четверть часа они стояли перед зданием учебного корпуса института. Шамиль держал лицо девушки в своих ладонях и целовал на прощание лоб, глаза, маленький носик, губы.

– У меня сегодня три пары, заедешь за мной? – спрашивала она, заглядывая ему в глаза.

– Не могу, не обижайся, Настенька. Родители идут в гости, нужно будет их отвезти, а потом забрать. Я позвоню вечером, и завтра встретимся, хорошо? – в голосе скользнули легкие нотки вины и сожаления.

– Хорошо, - разочарованно вздохнула Настя и попросила, - тогда спой!

– Что, прямо здесь? – оглянувшись по сторонам, удивился Шамиль.

– Прямо здесь! – кивнула она и подергала за пуговицу пиджака, торопя юношу, - ты тихонько, чтобы слышала только я.

Шамиль наклонился и пропел негромким, но удивительно чистым голосом:

– Счастлив я, покоренный властью

Этих глаз васильково-синих.

Губы с нежность шепчут «Настя»,

Сердце вторит «Анастаси-и-я-я!».

– Спасибо, - выдохнула Настенька, выскользнула из его объятий и растворилась в толпе спешащих на занятия студентов. Шамиль постоял еще секунду, провожая ее взглядом. Улыбка постепенно сползала с его лица, сменяясь выражением тоски, отчаяния и боли. Он сел в машину и рывком тронулся с места, влившись в поток автомобилей, превышая скорость и нарушая правила дорожного движения. Он как будто стремился убежать от чего-то. Или от кого-то. Так обычно люди убегают от самих себя…

* * *

Вечером, после занятий, на углу у самого своего дома Настя чуть не попала под колеса вынырнувшего неизвестно откуда старого «Москвича». Отделавшись синяком на локте и испачканными джинсами, она только потом подумала, что если бы не пошептала она бабушкины слова, сон был бы «в руку». И уже после испугалась. Но, отдышавшись и придя в себя, поняла, что, наконец, все уже позади – этот дурной сон расшифрован, эти страшные, словно написанные красным слова теперь не страшны. И слава Богу, что все так обошлось!

Дома никого не было. Себе одной ужин греть не хотелось. Поэтому, пошарив в холодильнике, Настя вытащила холодную котлету, соорудила из нее при помощи хлеба и соленого огурца бутерброд и быстро проглотила, запив молоком прямо из пакета.

Затем напустила горячей воды и залезла в ванну, прихватив с собой телефонную трубку на тот случай, если будет звонить Шамиль. Растянувшись под ароматной пеной, Настя закрыла глаза и окунулась в радужные девичьи мечты, связанные, разумеется, с ней и Шамилем. А вернее с их общим неразрывным будущим. Мерное течение фантазий в самом неподходящем месте нарушилось дребезжанием телефонного звонка. Настя рванулась к трубке, выплеснув воду на пол:

– Алло, Шамиль?

По мере того, как ей что-то говорили, улыбка таяла у нее на лице, превращаясь горькую гримасу. Губы задрожали и проронили только одно слово:

– Почему?

Трубка что-то ответила, и Настя нажала на кнопку, отключив телефон. Она положила руки на бортики ванной, посмотрела на них, будто впервые, и зажмурилась. Застывшая, она походила в тот момент на спящую русалку или на Афродиту, покоящуюся в морской пене.

* * *

Свет полной луны падал в окно и освещал человеческую фигуру, сидящую в темноте комнаты на неразобранной кровати. Мужчина пил коньяк, далеко запрокидывая голову и отправляя обжигающую жидкость в рот. Уже наполовину опустошенная бутылка стояла на полу между его ног. Рюмка, которую он периодически наполнял, была зажата в руке. Казалось, она вот-вот треснет и рассыплется на сотню мелких осколков – так побелели костяшки пальцев, держащих ее.

Проглотив очередную порцию, он почти уронил рюмку на пол и потянулся к телефону. Потыкав кнопки, прижал трубку к уху и глухим голосом произнес:

– Стас, это я. Я ей все сказал…Ну, «что, что»? Правду сказал, – мужчина свободной рукой потер лоб и продолжил, – сказал, что родители привезли мне из Баку невесту, и что через месяц будет свадьба.

Собеседник на другом конце провода, по-видимому, внимательно слушал, потому что мужчина говорил не прерываясь. Он остановился только однажды, чтобы щелкнуть зажигалкой и закурить сигарету. Глубоко затянувшись, он выпустил струю дыма в потолок.

– Я пытался ей объяснить, что очень хотел бы, но ничего не могу изменить. Что родители еще при нашем рождении договорились поженить нас и объединить свои древние роды. Как я пойду против воли отца? Это позор! И это закон… Что она? А ничего! Ты же знаешь ее – никаких скандалов, никаких истерик. Только спросила: «Почему?» и положила трубку. Стас, мне сейчас так паршиво! Я ведь люблю ее. И мне никто кроме нее не нужен. Точно.