По волчьему следу

Она рассчитывала, что все выйдет не так, как вышло сейчас. Она собиралась все время быть веселой, улыбаться и даже хохотать, но Мак-Таггарт сбил все ее планы, которые она так тщательно обдумала.

— Ну, смотри же, как здесь хорошо! — повторила она.

Мак-Таггарт подошел к краю обрыва и заглянул с него вниз.

Она вдруг звонко засмеялась, подскочила к нему и со всего размаха столкнула его в воду.

— Вот тебе мой ответ! — язвительно сказала она.

И он вниз головой полетел с отвесного берега в глубину.

ГЛАВА XIV СИЛА ЖЕНЩИНЫ

Со своего открытого места Пьеро видел все, что произошло, и вздохнул с облегчением. Он тотчас же спрятался за можжевеловый куст. Он не хотел в эту минуту выдавать своего присутствия. В то время как его сердце билось, как барабан, лицо его сияло от радости.

Ставши на колени на самом конце обрыва и упершись в него руками, Нипиза смотрела вниз. Мак-Таггарта не было видно. Он свалился вниз, как огромный чурбан, вода разверзлась под ним и с торжественным всплеском приняла его в свои объятия. Затем он показался на поверхности, работая руками и ногами, чтобы как-нибудь выплыть, а Нипиза в это время кричала ему сверху:

— Чудовище! Чудовище! Зверь! Негодяй!..

Она стала бросать в него палки и комья земли, чтобы скорее потопить, но ему удалось восстановить равновесие; он поднял голову и увидел ее, настолько свесившуюся со скалы, что ему показалось, что вот-вот она сорвется сейчас с нее и полетит вниз головой. Волосы у нее растрепались и свесились вниз, глаза смеялись, а губы все еще продолжали поносить:

— Животное! Чудовище! Негодяй!

Все еще глядя на нее, он поплыл. Целых сто ярдов ему нужно было проплыть вдоль скалистого берега, чтобы выбраться наконец на отлогость, и половину этого расстояния она прошла рядом с ним, все время издеваясь над ним и швыряя в него палки и комья земли. Но он видел, что ни палки, ни комья земли не могли бы причинить ему ни малейшего вреда, так как были слишком легки. И когда наконец он выбрался на твердую землю, то она отстала от него и ушла.

Она быстро побежала тою же самою тропинкой назад и почти упала на руки Пьеро. Она помирала со смеху еще раньше, чем остановиться.

— Я дала ему ответ, — сказала она. — Он теперь барахтается в воде! — И она, как птица, вдруг скрылась в можжевеловых кустах. Пьеро не сделал никакого усилия, чтобы ее остановить или самому последовать за нею.

— Что за чертовщина! — проворчал он и напрямик, другой тропинкой пошел домой.

Возвратясь к себе, Нипиза еле могла отдышаться. Привязанный ремнем к ножке стола, Бари почуял ее, еще когда она приближалась к двери. Затем она вошла и прямо бросилась к нему. За все полчаса ее отсутствия Бари почти не двигался. Эти полчаса и время, предшествовавшее им, произвели на него ужасное впечатление. Природа, наследственность и инстинкт принялись в нем одновременно за свою противоречивую, но созидательную работу, вырабатывая в нем новые понятия и обобщения и доводя его до нового понимания окружающей обстановки. Неожиданный, дикий импульс заставил его броситься на Буша Мак-Таггарта, когда тот положил руку Нипизе на голову. Это была не рассудочная деятельность. Это была наследственность от собаки, в данном случае от Казана, который когда-то загрыз человека до смерти только за то, что он в подобном же случае поступил так же, как и Мак-Таггарт. К этому побудили тогда Казана сидевшая в нем собака и женщина. В данном случае тоже являлась женщина. Она затронула в Бари дремавшую в нем страсть, и эта страсть досталась ему в наследство от его отца Казана. Он знал, что ни за какие блага в мире он не укусил бы этого существа, которое вошло сейчас к нему через дверь. Он даже задрожал, когда она опять опустилась перед ним на колени, и вдруг в нем заволновалась дикая, но благородная кровь Казана, преодолевшая в нем волка и подчинившая себе все его дикие наклонности… И, лежа пластом на полу, Бари тихо заскулил и завилял своим хвостом.

Нипиза вскрикнула от радости.

— Бари! — прошептала она, схватив его обеими руками за голову. — Бари!..

Ее прикосновение вдохновило Бари. По всему его телу вдруг разлилось какое-то блаженство, сладкая дрожь прошлась по нему, и Нипиза почувствовала это, и глаза ее засверкали еще ярче. Она стала ласково гладить его по голове и по спине. Он затаил дыхание, и ей показалось, что он перестал дышать. Под ее ласками он закрыл глаза. Но она заговорила с ним, и при первом же звуке он снова открыл их.

— Сейчас это животное придет сюда, — сказала она, — и убьет нас обоих. Он убьет тебя, Бари, за то, что ты укусил его. Ах, как бы я желала, чтобы ты был уже большой, сильный и мог бы его за меня загрызть!

Она отвязала от ножки стола ремень и сквозь слезы засмеялась. Она, впрочем, не боялась ничего. Правда, случилось из ряда вон выходящее происшествие, но одна только мысль о том, что она так по-своему расправилась с этим человеком-зверем, давала ей удовлетворение. Она собственными глазами видела, как он, точно рыба, барахтался в воде и выбивался из сил. Теперь он, наверное, уже выкарабкался на берег, и она даже засмеялась и схватила Бари на руки.

— О, да ты такой тяжелый! — проговорила она. — Но делать нечего, надо уносить тебя с собой, потому что я должна сейчас убегать!

И она выскочила из хижины. Пьеро еще не возвращался, и она тотчас же вскочила в густые заросли можжевельника, держа Бари в руках, точно мешок, набитый доверху и перетянутый посредине. Но он даже и не собирался вырываться от нее. Нипиза бежала с ним до тех пор, пока не отекли у нее руки. Затем она остановилась и спустила его на землю, держа в руке конец ремня, который был привязан вокруг его шеи. Она уже заранее приготовилась к его побегу. Она ожидала, что вот-вот он бросится от нее убегать, и некоторое время зорко следила за ним, но, почуяв под собой землю, он поднялся на ноги и стал озираться по сторонам. Тогда Нипиза заговорила с ним снова:

— Ведь ты не убежишь, Бари? Правда? Ты останешься со мной, и мы постараемся вместе отделаться от этого человека-зверя, если только он посмеет повторить то, что сделал там!

Она откинула назад волосы со лба и при мысли о том, что происходило на берегу пруда, даже позабыла на некоторое время о Бари. Он смотрел в это время на нее в упор, и она невольно обратила на него внимание вновь.

— Теперь уже я вижу, — снова заговорила она, — что ты не убежишь от меня, а навсегда останешься со мной. Пойдем!

Ремень натянулся вокруг его шеи, когда она потащила его за собой. Было похоже на тот силок, который задушил кролика, и он уперся передними лапами и слегка оскалил зубы. Нипиза перестала тянуть, безбоязненно она снова положила ему руку на голову. Со стороны хижины уже доносился до нее крупный разговор, и она снова взяла Бари на руки.

— Зверь! Негодяй! — крикнула она назад настолько громко, что ее голос мог быть услышан. — Убирайся обратно к себе в Лакбэн! Дикое животное!

И она быстро зашагала по лесу. Он становился все гуще и темнее, и теперь уже в нем вовсе не было тропинок. Три раза в течение получаса она останавливалась, чтобы спустить Бари на землю и дать рукам отдохнуть. Каждый раз она умоляла его бежать за нею на ногах. Во второй и в третий раз Бари извивался и вилял хвостом, но это было и все: идти он не мог. Когда ремень натягивался вокруг его шеи, то он ложился на брюхо, а один раз даже захрипел, когда ему сдавило горло. Поэтому Нипизе пришлось нести его на руках.

Наконец они выбрались на открытое место. Это был крошечный лужок в самой глубине леса, с мягкой зеленой травой и весь усеянный цветами. Прямо через этот маленький оазис протекал ручеек, через который Нипиза перепрыгнула с Бари под мышкой. На берегу этого ручейка находился шалаш из свежих ветвей сосны и можжевельника. Войдя в него, Нипиза огляделась, все ли в нем было так, как она оставила вчера. Затем с глубоким вздохом облегчения она спустила на землю свою четвероногую ношу и привязала конец ремня к торчавшей из шалаша сосновой ветке.