По закону «Триады»

Степан настиг ее в подворотне. Схватил за плечо. И тут же заорал от боли — она ударила его в руку булавкой. А потом — коленом между ног. Степан согнулся.

Ирина подобрала увесистую палку и теперь ждала, когда мерзавец прилет в себя. Драться, оказывается, весело! Устав ждать, она потыкала палкой Степана в бок. Степан простонал:

— Дура…

Она замахнулась палкой:

— Помалкивай! Не в твоем положении… Ты, вообще, кто такой?!

Он, кряхтя, разогнулся.

— Ницше… То есть Степан.

Она держала палку наперевес.

— И что тебе нужно, Степан Ницше? Зачем ты за мной следишь?

Он смотрел на палку, а не на Ирину.

— Поговорить надо.

По тюремной привычке отошел к стене, присел на корточки, опершись о стену спиной. Держался за ушибленное место.

Ирина подошла ближе, но палку на всякий случай не бросала, ждала продолжения.

— Я с твоим мужем в одной камере сидел…

— Врешь!

— Почему вру?

— Он бы такого, как ты, ко мне разговаривать не послал.

— Какого это?

— Фашиста! — презрительно сказала Ирина, кивая на одежду и обувь. — Он таких сам ловил и сажал.

— Извини, других не было, — Степан помолчал. — А вообще-то, он меня и посадил…

— Хватит мне лапшу вешать! Посадил, потом сам туда же сел, потом, скажи еще, он же тебя и выпустил?! — Ирина потыкала в него палкой.

Степан поднялся на ноги.

— Да убери ты эту дубину! Твой муж мне не друг. Скорее наоборот. Но там, в камере, он мне жизнь спас, и поэтому я решил его просьбу выполнить.

— Просьбу? — недоверчиво переспросила Ирина. — Он тебя о чем-то просил?!

— Он просил передать одну вещь одному человеку.

— Какую еще вещь и какому человеку?

Степан смотрел на нее исподлобья. Все еще пытался держать марку.

— Вообще-то тебе это знать не нужно. Ты мне просто дай ключ от вашего гаража.

— Размечтался. — Она отбросила палку. — Вместе пойдем.

Полчаса спустя Степан осматривал гараж. Нашел ящик, в котором было пусто. Ирина наблюдала за процессом.

— Что за фигня? — разочарованно сказал Степан. — Он сказал, что тут, в ящике, кассета.

— Я ее уже нашла и перепрятала. Просто хотела проверить, что ты на самом деле знаешь про тайник. Так кому он велел передать кассету?

— Поремскому. На Большую Дмитровку.

Она кивнула. Такую фамилию бритоголовый недоросль сочинить от фонаря не мог. Да и никто не мог. Уж на что Турецкий в свою следовательскую бытность был человек непубличный, а Володя Поремский и того меньше.

— Ладно. Вместе отвезем. — Из гаража она направилась к дому.

Степан семенил следом.

— Я с тобой?

— На улице подождешь.

Степан не спорил. Обоим уже было ясно, что он в этой паре ведомый. Степан усмехнулся про себя: Турецкому, чтобы завоевать его уважение, потребовалось гораздо больше времени. А оказывается, всего-то была нужна английская булавка.

Во дворе стоял джип. Ирина, не обращая на него внимания, зашла в подъезд. Степан остался курить на лавочке и тоже на машину внимания не обратил.

А водитель джипа, увидев Ирину, достал мобильный телефон.

Ирина вошла в квартиру. В прихожей она взяла с обувной полки ботинок Турецкого, вытащила из него завернутую в носок кассету.

Из глубины квартиры раздался скрип дверцы шкафа.

Ирина подняла брови и направилась в комнату. Там она увидела следы обыска — вещи были разбросаны — и замерла на пороге. Рефлекторно сунула кассету в карман и побежала к выходу… У входной двери ее схватили крепкие мужские руки, зажали рот.

Чонг

Плетнев приоткрыл дверь больничной палаты и спросил у медсестры, которая его сопровождала:

— А давно его сюда из реанимации перевели?

— Да вот только-только. Состояние стабильное, а место в реанимации срочно понадобилось. Но вы заходите, раз вы его начальник. Хоть с документами его нам поможете.

— Конечно, помогу, — подтвердил Плетнев.

Он вошел в палату, это было отделение интенсивной терапии 50-й больницы. В палате было три пациента. Двое спали, а третий увлеченно разгадывал кроссворд и на Плетнева даже не глянул. Все трое были русские. Или украинцы. Или белорусы. Или англичане. Только не китайцы. Четвертая кровать была пуста. Рядом стояла капельница.

Плетнев пробормотал:

— А… китаец? — Он подбежал к окну. Шпингалет был открыт. Плетнев посмотрел вниз. Второй этаж. Но слезть можно.

— Китаец не подходит, — задумчиво сказал бодрствующий пациент, не глядя на него. — Надо семь букв…

И тут Плетнев его увидел. Или не его. Но какой-то тип в больничной пижаме ковылял в глубь парка уже метрах в ста от корпуса.

— Хитрый, как сто китайцев, — пробормотал Плетнев, вылезая из окна.

Спрыгнул на козырек полуподвального этажа — он был как раз под окном — и оттуда на землю. Побежал за Чонг Ли.

Через несколько секунд Чонг Ли заметил погоню и попытался ускориться.

Плетнев заорал:

— Стой, дурак! Сердце сорвешь! Друг я, друг!

Из джипа «чероки», припаркованного на улице, с внешней стороны забора, огораживающего территорию больницы, за ними наблюдали Леха, Мо Яньпу и Ши Хуань. Леха сидел на водительском сиденье и нервно прихлопывал руками по рулю. Не выдержал:

— Мо! Блин, мы же упустим его! Давай сейчас кончим!

Мо спокойно возразил:

— Леха, тут охрана. — Он кивнул в сторону больничных ворот. — Зачем нам шум?

Плетнев наконец догнал Чонга Ли. Они стояли, о чем-то говорили. Плетнев махал рукой в сторону корпуса, Чонг Ли отрицательно тряс головой.

Мо усмехнулся:

— Умный циркач. Знает, что мы в больнице его найдем.

— Смотри! — нервно воскликнул Леха.

Плетнев и Чонг Ли вместе пошли к выходу. Плетнев что-то сунул охраннику в будку. Тот выпустил обоих за территорию.

Мо заметил:

— Видишь, Леха! Я уверен, сейчас они сядут в машину этого большого парня и поедут по улице к центру.